ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Черт, ведь ей всего четырнадцать лет! До сих пор он не позволял себе так думать о ней — или, по крайней мере, изо всех сил старался. Он положил одеяло рядом с собой на теплый деревянный пол террасы и не удержался от искушения еще раз погладить его рукой. Но этот непроизвольный жест заставил его вздрогнуть — прикоснувшись к ее подарку, он словно прикоснулся к ее отчаянию. И застыл, обеими руками вцепившись в одеяло и слепо глядя в пространство.
* * *
— Все пропало. Все наши сбережения. И виновата в этом я. — Мама упала на диван в гостиной, невидящими глазами глядя на окно, закрытое занавесками, которые Сэмми сделала сама — из экономии. Она также шила и одежду для всех троих, и работала в магазине каждый день после школы и по субботам и воскресеньям. Сэмми молча стояла посередине небольшой комнаты, скользя глазами по мебели, купленной на блошином рынке и любовно приведенной в порядок. Она чувствовала себя так, словно ее предали. Столько лет тяжелой борьбы за то, чтобы не зависеть от чековой книжки тети Александры. Она, правда, сделала первый взнос за этот маленький домик, в котором они теперь жили, но Сэмми очень гордилась тем, что последующие выплаты они делали сами.
В банке у них лежало десять тысяч долларов. Сэмми начала уже успокаиваться и привыкать к независимости, реально веря, что через несколько лет они полностью выйдут из-под постоянного контроля со стороны тети Александры. И будет достаточно денег на колледж для Шарлотты и на оплату всех маминых счетов, и к восемнадцати годам она будет вольна делать то, что хочет. И в первую очередь она думала о Джейке.
Шарлотта, маленькая, бесконечно печальная, не находя себе места, взобралась к маме на диван.
— Мистер Друри сбежал? — спросила она. — А почему? Ведь он хотел открыть на наши деньги магазин здоровой пищи, как у нас.
— Потому что он обманщик, — объяснила ей Сэмми. — Он уговорил маму дать ему денег в долг и скрылся. И, конечно, никогда не вернется.
— Я была так в нем уверена, — простонала мама, закрыв лицо тонкими, бледными руками. — Я изучила его астрологические карты, и линии ладони у него были хорошими…
— Ты посмотрела на звезды и решила, что все в порядке, — Сэмми была в отчаянии, но затравленное выражение маминого лица заставило ее прикусить язык. Мама — вечный оптимист, она патологически не видит разницы между жизненно важными вещами и чепухой.
— Я сделала то, что подсказали мне чувства, — слабо оправдывалась мама. — Иногда ведь надо доверять своим чувствам, Сэмми.
— Нет, не надо! Верить можно только холодным, неприятным фактам. А дело в том, что Малькольм Друри был слегка похож на папу, разговаривал как мечтатель — и ты не пожелала слушать меня, когда я говорила, что он не может заменить папу.
— Сэмми, не надо, — заплакала мама. — Прости меня. Не надо меня ненавидеть.
Сэмми тоже не смогла сдержать слез.
— Я не тебя ненавижу. Я не могу смириться с тем, что ты опять просила денег у тети Александры.
— Сэмми, но твоя тетя ничего не имеет против. Она любит нас. Она всегда рада нам помочь. Это же только в долг. Я расплачусь с ней.
— Мы будем с ней расплачиваться вечно.
* * *
На следующий день Сэмми работала в магазине одна, силы ее совсем иссякли. Дело шло вяло — за целый час в магазин не зашел ни один покупатель. Она ушла в заднюю комнатку, сбросив сандалии, с ногами забралась на пружинный диванчик и стала смотреть в окно, пристроив руки на спинку диванчика, а подбородок — на руки. Было жарко; виниловая обшивка липла к голым ногам — там, где кончались шорты, на руки и на лицо из окна лился солнечный свет. Она тщетно пыталась натянуть пониже короткие рукава легкой клетчатой рубашки — у мамы были, кроме всего прочего, весьма своеобразные воззрения на загар; она говорила, что загорать — это все равно, что сунуть голову в микроволновую печь.
Мама поливала Сэмми и Шарлотту жидкостями для защиты от солнца и затеняла зонтиками столько лет, что Сэмми уже и не помнила, когда в последний раз видела свою кожу хотя бы чуть золотистой. Ее руки — если она вдруг их замечала — казались фарфоровыми, а овальные, удивительно красивой формы ногти росли так быстро, что приходилось через день подравнивать их щипчиками. Наверное, из-за маминого непомерного увлечения витаминами и минеральными добавками, коими она настойчиво пичкала своих дочерей.
Сэмми уныло смотрела на высокие холмы, застроенные пыльными зданиями различных контор — так называемая деловая часть города. А горы вдалеке были темно-зелеными и прохладными, и по вечерам над ними поднимался сладко пахнущий голубоватый туман. Зато здесь все казалось серым, даже воздух.
Как она жалела, что пошел прахом ее труд! А еще ей мучительно хотелось стать гораздо старше, и хотелось верить, что мальчик, с которым она разговаривала всего лишь три раза в жизни, мальчик, семью которого так ненавидела ее тетя, не счел ее подарок на окончание школы непрошеным напоминанием о глупых ребяческих обещаниях.
— Саманта? — Голос был низкий и глубокий.
Она подняла голову, но не могла заставить себя оглянуться из страха, что этот голос ей только померещился и глупо искать его источник. Она так погрузилась в свои мысли, что не услышала звона колокольчика, когда дверь магазина открылась.
— Саманта? — снова сказал он, и на сей раз, она поняла, что голос реален. Почему-то он всегда находит ее, когда ей нужна помощь. Это непостижимая тайна — но во все поворотные моменты ее жизни он неизменно оказывается рядом.
Саманта медленно обернулась. В дверях стоял Джейк.
* * *
Она больше не ребенок — собственно, она никогда не считала себя ребенком, — но теперь ее тело совпало с той стадией полного расцвета, что задумывал Творец. Новое возбуждающее чувство осознания своего пола, завершило то, что раньше было только лишь намечено. Мама сказала бы, что в ней открылись инь и янь, а Сэмми называла это просто «биологией». И почему-то вдруг эта «биология» стала самой мощной силой на свете.
Он приближался медленно. Его зеленые глаза, затененные густыми черными ресницами, жадно вглядывались в нее, словно он хотел запечатлеть каждую черточку ее облика во всех подробностях. Сэмми с чуть болезненной застенчивостью смотрела на него, узнавая и не узнавая. Он стал гораздо выше, чем она помнила, — широкие плечи, мощные руки, узкие бедра и длинные ноги; перевернутая пирамида. Черные с рыжеватым отливом волосы откинуты с высокого лба назад, их непокорная копна почти достигает плеч. На нем была тонкая голубая рубашка с закатанными рукавами и вылинявшие джинсы с обтрепанными штанинами, немного свободные, их поддерживали яркие вышитые подтяжки. На ногах — совершенно бесшумные кожаные ботинки.
Он осторожно опустился на другой конец дивана, положив на колени большие грубоватые руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129