Длиннотелые оказались опаснее Вурра – громадного пещерного медведя, коварнее тигролова Арра. Далеко летели их копья и били без промаха – коротконогие только диву давались таким броскам, те, кому посчастливилось уйти. Коротконогие попадали в неожиданные засады, из которых мало кто спасался, коварные ловушки возникали на их привычных тропах: откуда-то сверху нежданно-негаданно обрушивается камень, внезапно спотыкается нога – и мужчина-коротконогий падает прямо на острые колья, а то вдруг короткое копье вылетает неведомо откуда и разит точно в цель. И в единоборстве, в схватках во время налетов, длиннотелые, хотя и выглядели слабее коротконогих, почти всегда выходили победителями. Сила не выручала: дубина с размаху врезалась в стену пещеры, копье протыкало воздух, и коротконогий, увлеченный собственным размахом, падал под точные удары длиннотелых.
Но женщин длиннотелые не убивали, во всяком случае молодых, забирали с собой. И это казалось странным: что им, своих баб мало, что ли? Или их Табу еще продолжительнее Лунных?
Аш знал это все понаслышке – от стариков, от соседей. Сам он длиннотелых не видел ни разу: из тех мест, где они появились, община откочевала дальше в горы еще тогда, когда он был детенышем. И вот теперь…
– Ха! – взревел Уг. – Бабы! Пусть длиннотелые ! Я уже и ослицу готов!..
– Нужно все разузнать! – сказал Аш. – Как так: бабы есть, а мужчин нет?
– И хорошо! – Уг яростно заскреб ногтями волосатую грудь. – Мужчин нам и не надо! Своих хватит! Пока ты разузнавать будешь, и бабы уйдут! Брать нужно, пока они там! А кто будет мешать – Уг сильный, Уг один завалил Byppa ! Ba!
Он потряс дубинкой. Остальные одобрительно заворчали. Зашевелились, стали подниматься, несмотря на распирающую сытость.
– Ва! Веди, Трупожор! И смотри: если обманул, я тебя самого как длиннотелую сделаю! А после шею сверну!
Уг расхохотался и вдруг, бросив дубину, начал яростно скрести бока и подмышки. Почему-то блохи донимали его особенно сильно, больше, чем других.
Делать нечего. Сейчас их не удержишь даже на короткое время. Придется рисковать.
Аш рывком поднял Трупожора на ноги:
– Нажрался? Веди! Только тихо!
«Тихо?!» Куда там! Сорвавшись с привязи, голые, кто с копьем, кто с дубиной, а кто и вовсе без оружия, они бежали по склону, поросшему высоким колючником. Его цветы горели в закатном свете, словно маленькие огоньки, колючие стебли царапали лодыжки и бедра, еще сильнее возбуждая, подхлестывая. Разгоряченные самцы спешили к самкам, оглашая окрестности нечленораздельными воплями, забыв всякую осторожность, не думая ни о какой опасности… каждый твердил в такт бега – то ли про себя, то ли вслух:
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Вниз по склону, потом направо, потом снова вверх, сквозь молодую поросль… Яростный вопль: чей-то лоб встретился с дубовым стволом! Интересно, что крепче?..
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Скорее, скорее! Ветки упруго хлещут по телу, ветки подгоняют: скорее, скорее !
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Сейчас! Сейчас! Босые пятки бьют по каменистой тропе, нисколько не чувствуя боли. Уже совсем близко! Вниз, и снова вверх по склону… Сейчас! Сейчас!..
Вот он, широкий грот, открывшийся впереди и выше, между высоких стволов. Аш помнил, подходы к этому гроту заросли колючим кустарником, а теперь туда ведет широкая тропа, кустарник оставлен только по сторонам… Что там играет на стенах грота – отблеск закатного солнца или отсветы костра, горящего где-то в глубине?
– Ну, где они?! – прорычал Уг, рывком, за волосы подтаскивая к себе Трупожора.
– Здесь, здесь! Я видел! Были…
– Где – «здесь »?!
И тут…
Из глубины грота беззвучно выступили три женщины. Голые. Полногрудые. Густой закатный свет обливал их тела, делая их еще ярче, еще желаннее. Казалось, они не замечают мужчин, а еле заметные, притягивающие улыбки обращены к кому-то другому… К солнцу, быть может?.. Одна за другой, медленным жестом, они откинули назад свои густые волосы, у двоих темные, у третьей светлые. Изогнулись, подались вперед, чуть дрогнув, тугие, напряженные груди…
– Ва!!! – вырвалось одновременно изо всех глоток. Опережая друг друга, самцы рванулись навстречу желанной добыче.
Кустарник и деревья справа и слева внезапно разразились криками. Из укрытия в коротконогих полетели камни, дубинки, копья. Дважды увернувшись от удара, Аш с копьем наперевес был готов отбить врага, но кругом были только свои, только глупые коротконогие, угодившие в ловушку и теперь бестолково мечущиеся под ударами, сталкиваясь друг с другом, падая, чтобы уже не подняться…
– Назад! Назад! – закричал Аш, махнув бесполезным копьем. – Назад! К деревьям!
Он успел сделать только несколько шагов вниз по тропе. Что-то сильно ударило в затылок – и закатное солнце померкло в глазах вожака.
Аш очнулся от холодной воды, льющейся на его лицо, стекающей по груди. Голова болела и кружилась. С трудом открыв глаза, он не увидел над собой ни неба, ни древесных крон. Только розовые отблески пламени на каменном своде. Костер давал знать о себе еще и теплом, приливающим к ступням. Откуда-то сбоку выплыло узкое, бородатое лицо, похожее и непохожее на привычные с детства физиономии сородичей. Снова полилась вода. Аш что-то забормотал, пытаясь сесть.
Попытка не увенчалась успехом: и руки и ноги оказались прочно стиснуты кожаными ремнями. Удалось лишь повернуть голову… чтобы встретиться взглядом с Трупожором. Он лежал рядом, очевидно тоже связанный, и, по-видимому, пришел в себя раньше, чем Аш.
Все было понятно, и дальнейшая их судьба не вызывала никаких сомнений. Беспокоил лишь один, правда, немаловажный вопрос: КАК ? Перед тем как съесть, их могут зарезать, и это – наилучший выход! Даже если станут вырезать сердце, не так страшно; он знал, что и в этом случае все кончится быстро. Но если начнут от живого отрезать кусок за куском… Похоже, так оно и будет: зачем бы иначе их стали приводить в чувство?
Плохо! Да еще вместе с Трупожором! И вообще: для чего все это? Неужели лишь затем, чтобы длиннотелые потешились?!
Тот, кто лил воду на их лица, внезапно (должно быть, по чьему-то знаку ) отставил бурдюк и, подняв за плечи, посадил вначале Трупожора, а потом Аша.
Голова закружилась еще сильнее, но теперь Аш мог видеть все внутреннее убранство каменного грота: обложенный камнями очаг, лежанки по обе стороны от очага (и сам он лежал, оказывается, на одной из них) и собравшиеся вокруг длиннотелые .
Нет, в их взглядах не было ненависти. Даже легкой вражды и той не увидеть. Только любопытство – настороженное, внимательное…
Прямо перед ним на какой-то колоде сидел, заслоняя собой очаг, длиннотелый , короткобородый мужчина; волосы собраны в пук и завязаны; голова оперлась на левую руку, правая поигрывала копьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Но женщин длиннотелые не убивали, во всяком случае молодых, забирали с собой. И это казалось странным: что им, своих баб мало, что ли? Или их Табу еще продолжительнее Лунных?
Аш знал это все понаслышке – от стариков, от соседей. Сам он длиннотелых не видел ни разу: из тех мест, где они появились, община откочевала дальше в горы еще тогда, когда он был детенышем. И вот теперь…
– Ха! – взревел Уг. – Бабы! Пусть длиннотелые ! Я уже и ослицу готов!..
– Нужно все разузнать! – сказал Аш. – Как так: бабы есть, а мужчин нет?
– И хорошо! – Уг яростно заскреб ногтями волосатую грудь. – Мужчин нам и не надо! Своих хватит! Пока ты разузнавать будешь, и бабы уйдут! Брать нужно, пока они там! А кто будет мешать – Уг сильный, Уг один завалил Byppa ! Ba!
Он потряс дубинкой. Остальные одобрительно заворчали. Зашевелились, стали подниматься, несмотря на распирающую сытость.
– Ва! Веди, Трупожор! И смотри: если обманул, я тебя самого как длиннотелую сделаю! А после шею сверну!
Уг расхохотался и вдруг, бросив дубину, начал яростно скрести бока и подмышки. Почему-то блохи донимали его особенно сильно, больше, чем других.
Делать нечего. Сейчас их не удержишь даже на короткое время. Придется рисковать.
Аш рывком поднял Трупожора на ноги:
– Нажрался? Веди! Только тихо!
«Тихо?!» Куда там! Сорвавшись с привязи, голые, кто с копьем, кто с дубиной, а кто и вовсе без оружия, они бежали по склону, поросшему высоким колючником. Его цветы горели в закатном свете, словно маленькие огоньки, колючие стебли царапали лодыжки и бедра, еще сильнее возбуждая, подхлестывая. Разгоряченные самцы спешили к самкам, оглашая окрестности нечленораздельными воплями, забыв всякую осторожность, не думая ни о какой опасности… каждый твердил в такт бега – то ли про себя, то ли вслух:
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Вниз по склону, потом направо, потом снова вверх, сквозь молодую поросль… Яростный вопль: чей-то лоб встретился с дубовым стволом! Интересно, что крепче?..
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Скорее, скорее! Ветки упруго хлещут по телу, ветки подгоняют: скорее, скорее !
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Сейчас! Сейчас! Босые пятки бьют по каменистой тропе, нисколько не чувствуя боли. Уже совсем близко! Вниз, и снова вверх по склону… Сейчас! Сейчас!..
Вот он, широкий грот, открывшийся впереди и выше, между высоких стволов. Аш помнил, подходы к этому гроту заросли колючим кустарником, а теперь туда ведет широкая тропа, кустарник оставлен только по сторонам… Что там играет на стенах грота – отблеск закатного солнца или отсветы костра, горящего где-то в глубине?
– Ну, где они?! – прорычал Уг, рывком, за волосы подтаскивая к себе Трупожора.
– Здесь, здесь! Я видел! Были…
– Где – «здесь »?!
И тут…
Из глубины грота беззвучно выступили три женщины. Голые. Полногрудые. Густой закатный свет обливал их тела, делая их еще ярче, еще желаннее. Казалось, они не замечают мужчин, а еле заметные, притягивающие улыбки обращены к кому-то другому… К солнцу, быть может?.. Одна за другой, медленным жестом, они откинули назад свои густые волосы, у двоих темные, у третьей светлые. Изогнулись, подались вперед, чуть дрогнув, тугие, напряженные груди…
– Ва!!! – вырвалось одновременно изо всех глоток. Опережая друг друга, самцы рванулись навстречу желанной добыче.
Кустарник и деревья справа и слева внезапно разразились криками. Из укрытия в коротконогих полетели камни, дубинки, копья. Дважды увернувшись от удара, Аш с копьем наперевес был готов отбить врага, но кругом были только свои, только глупые коротконогие, угодившие в ловушку и теперь бестолково мечущиеся под ударами, сталкиваясь друг с другом, падая, чтобы уже не подняться…
– Назад! Назад! – закричал Аш, махнув бесполезным копьем. – Назад! К деревьям!
Он успел сделать только несколько шагов вниз по тропе. Что-то сильно ударило в затылок – и закатное солнце померкло в глазах вожака.
Аш очнулся от холодной воды, льющейся на его лицо, стекающей по груди. Голова болела и кружилась. С трудом открыв глаза, он не увидел над собой ни неба, ни древесных крон. Только розовые отблески пламени на каменном своде. Костер давал знать о себе еще и теплом, приливающим к ступням. Откуда-то сбоку выплыло узкое, бородатое лицо, похожее и непохожее на привычные с детства физиономии сородичей. Снова полилась вода. Аш что-то забормотал, пытаясь сесть.
Попытка не увенчалась успехом: и руки и ноги оказались прочно стиснуты кожаными ремнями. Удалось лишь повернуть голову… чтобы встретиться взглядом с Трупожором. Он лежал рядом, очевидно тоже связанный, и, по-видимому, пришел в себя раньше, чем Аш.
Все было понятно, и дальнейшая их судьба не вызывала никаких сомнений. Беспокоил лишь один, правда, немаловажный вопрос: КАК ? Перед тем как съесть, их могут зарезать, и это – наилучший выход! Даже если станут вырезать сердце, не так страшно; он знал, что и в этом случае все кончится быстро. Но если начнут от живого отрезать кусок за куском… Похоже, так оно и будет: зачем бы иначе их стали приводить в чувство?
Плохо! Да еще вместе с Трупожором! И вообще: для чего все это? Неужели лишь затем, чтобы длиннотелые потешились?!
Тот, кто лил воду на их лица, внезапно (должно быть, по чьему-то знаку ) отставил бурдюк и, подняв за плечи, посадил вначале Трупожора, а потом Аша.
Голова закружилась еще сильнее, но теперь Аш мог видеть все внутреннее убранство каменного грота: обложенный камнями очаг, лежанки по обе стороны от очага (и сам он лежал, оказывается, на одной из них) и собравшиеся вокруг длиннотелые .
Нет, в их взглядах не было ненависти. Даже легкой вражды и той не увидеть. Только любопытство – настороженное, внимательное…
Прямо перед ним на какой-то колоде сидел, заслоняя собой очаг, длиннотелый , короткобородый мужчина; волосы собраны в пук и завязаны; голова оперлась на левую руку, правая поигрывала копьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172