К ним, детям Мамонта, судимым, придут в последнюю очередь.
– Итак, значит, нас ждет…
– Изгнание! – твердо произнес Колдун. – Великий вождь детей Мамонта не должен себя обманывать: наш Род ждет изгнание… И быть может, это действительно лучший выход. Для всех.
У Дрого сжалось сердце. (Как же так, почему, за что? Разве не их вождь потерял свою дочь, а он, Дрого, сестру? Разве не их воины выследили и захватили нарушившего Закон крови? Разве не мужчинами его Рода был вынесен приговор? Почему же такая несправедливость?! Почему именно они, и так пострадавшие, должны будут покинуть родные места и отправляться невесть куда?..)
– Колдун! – вновь заговорил Арго. – Можешь ли ты расспросить духов и предков о нашей судьбе? Быть может, теперь, когда случилось то, что случилось, они ответят?
– Нужно было попытаться еще вчера, но у меня не было сил. Попробую этой ночью. Завтра поутру великий вождь получит ответ.
Тяжелое молчание. Потом начал Йом:
– Женщины и дети пока не должны ничего знать. Охотников следует предупредить. Но как? Может быть, уйти на эту ночь в мужские дома?
Арго, по-видимому, обдумывал слова Йома.
– Сказать – нужно, и прежде всего старейшим. Гору. А он поговорит с остальными. А мужские дома… Не стоит, чтобы мужчины оставляли сейчас стойбище; даже на ночь.
– Великий вождь Арго опасается нежити?
– Больше – людей!
День окончился смутно и печально, хотя погода как будто дразнила: такой мягкий, такой умиротворенный вечер, словно и не было, и нет, и не будет никаких бед. С Гором поговорили Йом и Дрого. Старик проворчал только, – видимо, в адрес Колдуна:
– Мудрил, мудрил – и домудрился!..
А потом, помолчав, положил на плечо Дрого свою жесткую ладонь:
– Ты, главное, не переживай слишком! Еще ничего не известно. Будет Совет, нет ли, – пока домыслы и разговоры. Будет – посмотрим, поговорим. Придется уходить – что ж. Такое бывает; вам, молодым, может, и к лучшему… Ведь мы здесь – не искони; старый Гор даже помнит, как он качался в заплечном мешке своей матери во время долгого пути сюда… Откуда? Не знаю, помню только разговоры: «Мы вернулись туда, где жили когда-то…» Может, и мы уйдем… А дети или внуки вернутся.
Дрого улыбнулся. Представить старого Гора ползунчиком , хнычущим в меховом мешке, закрепленном на спине или на груди женщины, было свыше его сил.
Улыбнулся и Гор, догадавшись, о чем думает молодой охотник:
– Так-то вот! Ты тоже и не заметишь, как у твоих сыновей взрослые сыновья вырастут. А тебе все будет казаться: ползунчик Нагу – это было только вчера!..
В эту ночь Дрого долго не мог заснуть – прислушивался к ровному дыханию набегавшегося за день племянника. Ни о чем-то он не подозревает – будущий изгнанник ни за что ни про что!.. А брат, кажется, тоже не спит.
Дрого вглядывался в еле освещенные слабым светом дремлющего очага покатые стены своего родного дома, вслушивался в мирное дыхание ночи… Как уютно телу здесь, на мягкой, такой знакомой и удобной лежанке, под замшевым одеялом, подготовленным материнскими руками. Травный аромат от изголовья вплетается в общий, родной запах дома, своего очага… Дрого уже давно заметил: каждое жилье пахнет по-своему, запах каждой семьи, каждого домашнего очага неповторим. Некоторые близки и приятны, иные вызывают неприязнь и даже отвращение. А бывают просто чужие запахи, совсем чужие… Дрого вспомнил: именно так, ему казалось, пахло в общине Нерта, хотя Айрена – его родная сестра… Впрочем, в тот день у ее очага был запах горя.
Колебались над головой бледные отсветы; повернулся во сне на другой бок и засопел малыш Ойми… Отсветы трепетали, сходились и расходились, превращаясь в длинную дорожку, нависшую над Большой водой, уводящую куда-то вдаль, к Небесной Старухе. Но там была его сестра, Айрис, но не взрослая Айрис, Айрис-девочка, та, что заботилась о своем братишке, Нагу-ползунчике, малыше Нагу. Она и сейчас протянула руки, смеется и манит его, и он бежит, и не может добежать, и торопится изо всех сил, и удивляется, не понимает: «Как же так? Ведь я – взрослый охотник, Дрого!» Но ноги сами спешат, и путь бесконечен, и Айрис все дальше и дальше…
Не спал и Колдун. В глухую ночь покинул он свое жилище, насквозь пропитанное едким дымом, запахами магических трав, самим присутствием иного, Скрытого Мира. Все это должно хотя бы немного развеяться, и сам он должен побыть на свежем воздухе, прежде чем опустится на свою постель и уплывет в сон без сновидений. Сегодня духов не будет, сегодня он оградит себя от проказников , а другие, сильные , больше не явятся. Они уже поведали все что хотели.
В эту ночь он проник в Скрытые Миры без усилий, так, словно ему заранее была проложена тропа оттуда . Но то, что он «увидел» и «услышал»… Вернее, то, что он воспринял , лишало надежды!
– Мы не служим тебе больше! – говорили духи-помощники.
– Для нас ты – ничто! – говорили те, что были его покровителями.
– Отныне твои пути к нам будут закрыты! – возвестили предки.
– Но почему? И что теперь будет с Родом детей Мамонта? – вопрошал Колдун.
Ответ ясен, и ничего не изменить. Колдун не исполнил свой долг, не отвел величайшую беду, обрушившуюся не только на их человеческий Мир, но и на Скрытые Миры! Нарушено Великое Равновесие. Рана, нанесенная Малом, настолько глубока, что ее не затянуть обычными обрядами, не искупить жертвами. Тьма, льющаяся в эту открытую рану, заражает все их Миры – и Видимый Средний, и Скрытый Верхний, и Нижний. Рвутся, гниют, разрушаются связи с Миром духов, закрываются тропы в Землю сновидений – Мир предков… Колдун теряет свою Силу, это неизбежно, а сила Врага , прорвавшегося в Средний Мир, растет!
А их Род… Теперь уже не важно, каковым будет решение Большого Совета. Дети Мамонта должны покинуть эти места – такова воля духов и предков. Те, по чьей вине случилось все это, должны попытаться отвести Зло … И быть может, изжить его; одолеть. Эта тропа не ясна; не ясен и конец. Быть может, это будет действительно конец их Рода!..
Колдун не смог бы объяснить ни себе самому, ни кому бы то ни было, в чем их общая вина перед предками? Почему все меры оказались тщетными? Он просто знал: это – так! Он подозревал, что прорвавшаяся в их Мир Сила требует иных, быть может, совсем иных способов противодействия, нежели те, что так хорошо знакомы.
Сейчас, вдыхая полной грудью ночной воздух, вглядываясь в окружающий мрак (Небесная Старуха лишь на следующую ночь станет медленно просыпаться), Колдун с горечью думал о том, что вынес из этого своего воистину последнего полета в Скрытые Миры… Так, значит, силы нежити будут расти и дальше, и одновременно – слабеть его собственные силы… Что же будет тогда – не с ним, нет, – со всеми его сородичами, с детьми Мамонта? С теми, кому предстоит встать на изгнанническую тропу без защиты и покровительства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
– Итак, значит, нас ждет…
– Изгнание! – твердо произнес Колдун. – Великий вождь детей Мамонта не должен себя обманывать: наш Род ждет изгнание… И быть может, это действительно лучший выход. Для всех.
У Дрого сжалось сердце. (Как же так, почему, за что? Разве не их вождь потерял свою дочь, а он, Дрого, сестру? Разве не их воины выследили и захватили нарушившего Закон крови? Разве не мужчинами его Рода был вынесен приговор? Почему же такая несправедливость?! Почему именно они, и так пострадавшие, должны будут покинуть родные места и отправляться невесть куда?..)
– Колдун! – вновь заговорил Арго. – Можешь ли ты расспросить духов и предков о нашей судьбе? Быть может, теперь, когда случилось то, что случилось, они ответят?
– Нужно было попытаться еще вчера, но у меня не было сил. Попробую этой ночью. Завтра поутру великий вождь получит ответ.
Тяжелое молчание. Потом начал Йом:
– Женщины и дети пока не должны ничего знать. Охотников следует предупредить. Но как? Может быть, уйти на эту ночь в мужские дома?
Арго, по-видимому, обдумывал слова Йома.
– Сказать – нужно, и прежде всего старейшим. Гору. А он поговорит с остальными. А мужские дома… Не стоит, чтобы мужчины оставляли сейчас стойбище; даже на ночь.
– Великий вождь Арго опасается нежити?
– Больше – людей!
День окончился смутно и печально, хотя погода как будто дразнила: такой мягкий, такой умиротворенный вечер, словно и не было, и нет, и не будет никаких бед. С Гором поговорили Йом и Дрого. Старик проворчал только, – видимо, в адрес Колдуна:
– Мудрил, мудрил – и домудрился!..
А потом, помолчав, положил на плечо Дрого свою жесткую ладонь:
– Ты, главное, не переживай слишком! Еще ничего не известно. Будет Совет, нет ли, – пока домыслы и разговоры. Будет – посмотрим, поговорим. Придется уходить – что ж. Такое бывает; вам, молодым, может, и к лучшему… Ведь мы здесь – не искони; старый Гор даже помнит, как он качался в заплечном мешке своей матери во время долгого пути сюда… Откуда? Не знаю, помню только разговоры: «Мы вернулись туда, где жили когда-то…» Может, и мы уйдем… А дети или внуки вернутся.
Дрого улыбнулся. Представить старого Гора ползунчиком , хнычущим в меховом мешке, закрепленном на спине или на груди женщины, было свыше его сил.
Улыбнулся и Гор, догадавшись, о чем думает молодой охотник:
– Так-то вот! Ты тоже и не заметишь, как у твоих сыновей взрослые сыновья вырастут. А тебе все будет казаться: ползунчик Нагу – это было только вчера!..
В эту ночь Дрого долго не мог заснуть – прислушивался к ровному дыханию набегавшегося за день племянника. Ни о чем-то он не подозревает – будущий изгнанник ни за что ни про что!.. А брат, кажется, тоже не спит.
Дрого вглядывался в еле освещенные слабым светом дремлющего очага покатые стены своего родного дома, вслушивался в мирное дыхание ночи… Как уютно телу здесь, на мягкой, такой знакомой и удобной лежанке, под замшевым одеялом, подготовленным материнскими руками. Травный аромат от изголовья вплетается в общий, родной запах дома, своего очага… Дрого уже давно заметил: каждое жилье пахнет по-своему, запах каждой семьи, каждого домашнего очага неповторим. Некоторые близки и приятны, иные вызывают неприязнь и даже отвращение. А бывают просто чужие запахи, совсем чужие… Дрого вспомнил: именно так, ему казалось, пахло в общине Нерта, хотя Айрена – его родная сестра… Впрочем, в тот день у ее очага был запах горя.
Колебались над головой бледные отсветы; повернулся во сне на другой бок и засопел малыш Ойми… Отсветы трепетали, сходились и расходились, превращаясь в длинную дорожку, нависшую над Большой водой, уводящую куда-то вдаль, к Небесной Старухе. Но там была его сестра, Айрис, но не взрослая Айрис, Айрис-девочка, та, что заботилась о своем братишке, Нагу-ползунчике, малыше Нагу. Она и сейчас протянула руки, смеется и манит его, и он бежит, и не может добежать, и торопится изо всех сил, и удивляется, не понимает: «Как же так? Ведь я – взрослый охотник, Дрого!» Но ноги сами спешат, и путь бесконечен, и Айрис все дальше и дальше…
Не спал и Колдун. В глухую ночь покинул он свое жилище, насквозь пропитанное едким дымом, запахами магических трав, самим присутствием иного, Скрытого Мира. Все это должно хотя бы немного развеяться, и сам он должен побыть на свежем воздухе, прежде чем опустится на свою постель и уплывет в сон без сновидений. Сегодня духов не будет, сегодня он оградит себя от проказников , а другие, сильные , больше не явятся. Они уже поведали все что хотели.
В эту ночь он проник в Скрытые Миры без усилий, так, словно ему заранее была проложена тропа оттуда . Но то, что он «увидел» и «услышал»… Вернее, то, что он воспринял , лишало надежды!
– Мы не служим тебе больше! – говорили духи-помощники.
– Для нас ты – ничто! – говорили те, что были его покровителями.
– Отныне твои пути к нам будут закрыты! – возвестили предки.
– Но почему? И что теперь будет с Родом детей Мамонта? – вопрошал Колдун.
Ответ ясен, и ничего не изменить. Колдун не исполнил свой долг, не отвел величайшую беду, обрушившуюся не только на их человеческий Мир, но и на Скрытые Миры! Нарушено Великое Равновесие. Рана, нанесенная Малом, настолько глубока, что ее не затянуть обычными обрядами, не искупить жертвами. Тьма, льющаяся в эту открытую рану, заражает все их Миры – и Видимый Средний, и Скрытый Верхний, и Нижний. Рвутся, гниют, разрушаются связи с Миром духов, закрываются тропы в Землю сновидений – Мир предков… Колдун теряет свою Силу, это неизбежно, а сила Врага , прорвавшегося в Средний Мир, растет!
А их Род… Теперь уже не важно, каковым будет решение Большого Совета. Дети Мамонта должны покинуть эти места – такова воля духов и предков. Те, по чьей вине случилось все это, должны попытаться отвести Зло … И быть может, изжить его; одолеть. Эта тропа не ясна; не ясен и конец. Быть может, это будет действительно конец их Рода!..
Колдун не смог бы объяснить ни себе самому, ни кому бы то ни было, в чем их общая вина перед предками? Почему все меры оказались тщетными? Он просто знал: это – так! Он подозревал, что прорвавшаяся в их Мир Сила требует иных, быть может, совсем иных способов противодействия, нежели те, что так хорошо знакомы.
Сейчас, вдыхая полной грудью ночной воздух, вглядываясь в окружающий мрак (Небесная Старуха лишь на следующую ночь станет медленно просыпаться), Колдун с горечью думал о том, что вынес из этого своего воистину последнего полета в Скрытые Миры… Так, значит, силы нежити будут расти и дальше, и одновременно – слабеть его собственные силы… Что же будет тогда – не с ним, нет, – со всеми его сородичами, с детьми Мамонта? С теми, кому предстоит встать на изгнанническую тропу без защиты и покровительства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172