Перепутать можно!.. И потом, это старая баба языком чешет, и все. А делать-то мужчине придется… А убивать Колдуна – дело серьезное, даже для первого храбреца… Может, все же лучше сперва его самого послушать?
Они, молодые охотники, стояли в центре стойбища, среди взрослых мужчин. Вуул говорил совершенно серьезно, так, что никто, кроме пятерых, не понял скрытого… Но Каймо, конечно, понял скрытую издевку. Похоже, с этого момента Вуул стал его личным врагом.
А в стойбище по южной тропе уже вступали вождь, Колдун и старейшины. Их встречали женский плач, причитания, выкрики и ропот…
– Да, мы должны уйти! – говорил вождь, стоя у тотемного столба. – Так решил Большой Совет… И такова воля духов и предков. Об этом и колдун-Куница говорил, и наш Колдун…
– Наш?
– От него-то и беды!
– От него – все злосчастья! – Выкрики слышались и справа, и слева – со всех сторон. Мужские, женские…
– Опоил он, опоил нашего лучшего охотника! – надрывалась Йага. – А теперь что ж? Куда я пойду на старости лет?! Или мужчин нет у нас, некому справиться…
– Замолчи, женщина! – Арго резко ударил копьем оземь. – Ты-то почему больше всех шумишь? Тебя никто и никуда не гонит – как жила у детей Серой Совы, так и доживешь положенное. И не смей подбивать мужчин на то, что сама сделать не можешь!
Йага прикусила язык, хотя бы на время. Но не смолкал женский плач, не смолкали выкрики, упрекающие обвиняющие Колдуна… А он, стоящий рядом с вождем молчал. Будто и не о нем шла речь, будто и не ему уже в открытую угрожали смертью. Казалось, он здесь и он далеко отсюда. То ли в мире своих духов… То ли где-то еще.
Но вот он будто очнулся. Медленно обвел взглядом своих общинников, поочередно вглядываясь в каждого. Особенно в глаза мужчин. Особенно тех, чьи выкрики были самыми громкими… Дрого видел, как опускаются глаза, как люди волей или неволей стараются укрыться друг у друга за плечами… И ему это было приятно!
– Так, – заговорил Колдун, – вы, я вижу, уже нашли виновного и собираетесь принести его в жертву. Что ж, попробуйте, вот он, я, а вы все при оружии… Только предупреждаю: жертва будет напрасной. От новой тропы, уготованной нашему Роду, уже не уклониться, с нее не свернуть. И никому не дано знать, куда приведет она… Даже духам, которых я вопрошал!
Воцарилось молчание – угрюмое, настороженное. Даже плач прервался. Приводить угрозы в немедленное исполнение не спешил никто.
– Мне не в чем оправдываться перед вами, – продолжал Колдун. – Что мог – делал, хорошо ли, худо ли… Но если думаете, что на новой тропе вам будет лучше без меня, – что ж, решайте. Ухожу, чтобы не мешать.
И он направился прямо сквозь толпу к тропе, ведущей вверх, к его жилищу. Общинники поспешно расступались, освобождая дорогу.
Когда Колдун ушел, вождь смог наконец-то связно, без излишних помех, рассказать о решениях Большого Совета.
– Дочери Серой Совы, если пожелают, могут остаться со своими сородичами, но без детей; дети уйдут с отцами. Наши сестры, жены сыновей Серой Совы и Куницы, также вольны остаться со своими мужьями или последовать за нами – на тех же условиях, без детей.
(Решать будут в эти последние дни. Едва пи кто-то покинет свою семью, но, быть может, кто-то из дочерей Серой Совы испугается тяжелого пути и вечного разрыва со своим Родом. А из дочерей Мамонта? У кого в семье плохо?.. И вдовы… Нет, только не Йага!..)
Большинство женщин продолжали тихо плакать. Мужчины немного успокоились. Говорили между собой, уже без выкриков. Спрашивали о пути.
– Пойдем на север. Говорят, такова была древняя тропа наших предков; продолжим ее! Наш сородич Кано поведет своих людей на юг, – так он решил.
В роковые дни выбор тропы – дело вождя, на то он и вождь.
Перед тем как разойтись, вновь раздались голоса – о том же. Гор сказал за всех:
– Арго! Ты наш вождь, и мы за тобой пойдем. Но подумай о Колдуне, хорошо подумай! Что ни говори, вина на нем! Не лучше ли вступить на новую тропу без такого груза? Подумай, вождь! Твои охотники тоже будут думать. И скажут свое слово.
– Отец, ты не должен этого делать! Как мы будем без Колдуна на новой тропе? Как пройдем ее? А его здесь убьют!..
– Ну, убьют или нет, этого мы не знаем. (Конечно убьют! Намеренно брошенных убивают, иначе и быть не может.) А что до нашей новой тропы, – как идти по ней с Колдуном, если люди против?
Арго внимательно вглядывался в лица собеседников. Сейчас в жилище тесно: тут не только Дрого, Йом и Айя, и Донго пришел к сыну, и Вуул. Лица напряженные, отмалчиваются… Пожалуй, не столько к сыну пришли они сейчас, сколько к нему, вождю. Арго посмотрел на нахмуренное лицо Донго:
– Колдуны ведь и молодые бывают. Думаю, у нас будет кому взять на себя этот труд.
Донго понял намек, но печально покачал головой:
– Великий вождь! Я бы очень хотел стать колдуном, но наш могучий Колдун еще даже не начал меня наставлять по-настоящему… Но все равно: если он будет оставлен здесь, Донго его не покинет!
(Да. У Колдуна будет верный ученик… если только будет!)
– А что скажет Йом? И Вуула мне хотелось бы услышать.
Йом заговорил, осторожно подбирая слова:
– Дрого, послушай своего брата. Наш вождь и отец прав: новая тропа тяжела, и не годится вставать на нее разобщенными. Мы уходим лишь потому, что в нашей общине был нарушен Закон крови… И беды пришли! Только один из нас нарушил этот закон, а уходим все! Но ведь Колдун – виновнее других, это ясно…
(Похоже, Вуул думает так же.)
Дрого почти перебил своего брата:
– А в чем Колдун виновнее остальных? Уж не в том ли, о чем эта старая карга болтает? Не верю! Не мог он порчу на своего наводить! Узнать нужно хотя бы, в чем его действительная вина, если только она и впрямь есть, а не такая же, как у любого из нас А то что же? Еще Нагу-несмышленыш об этой Йаге слова доброго не слышал, а теперь из-за ее языка… Не одного Колдуна – себя самих, Род наш сгубить можем!
Айя ни за что не позволила бы себе вмешаться в мужской разговор, но тому, кто прожил с ней всю жизнь, и слов не надо. Арго видел: жена думает так же или почти так же, как их сын, Дрого… Молод, запальчив, но умеет постоять за то, что считает верным! Что ж, это неплохо, если только…
Арго решительно хлопнул ладонями по коленям, прекращая спор:
– Что ж, Дрого, сын мой, в одном ты прав: не узнав обо всем, не выслушав самого Колдуна, нельзя говорить последнее слово. У нас уже начался было такой разговор, да долгая ночь прервала… Пойду прямо сейчас в его жилище. Потом решать буду. Но только… – Арго невесело усмехнулся, – не обессудь, если решение мое тебе не по нраву придется. Боюсь, так оно и будет; твой брат прав: на новую тропу нужно вступать без раздоров!
Уже покинув жилище и как бы вспомнив, Арго посмотрел на молодых охотников и спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Они, молодые охотники, стояли в центре стойбища, среди взрослых мужчин. Вуул говорил совершенно серьезно, так, что никто, кроме пятерых, не понял скрытого… Но Каймо, конечно, понял скрытую издевку. Похоже, с этого момента Вуул стал его личным врагом.
А в стойбище по южной тропе уже вступали вождь, Колдун и старейшины. Их встречали женский плач, причитания, выкрики и ропот…
– Да, мы должны уйти! – говорил вождь, стоя у тотемного столба. – Так решил Большой Совет… И такова воля духов и предков. Об этом и колдун-Куница говорил, и наш Колдун…
– Наш?
– От него-то и беды!
– От него – все злосчастья! – Выкрики слышались и справа, и слева – со всех сторон. Мужские, женские…
– Опоил он, опоил нашего лучшего охотника! – надрывалась Йага. – А теперь что ж? Куда я пойду на старости лет?! Или мужчин нет у нас, некому справиться…
– Замолчи, женщина! – Арго резко ударил копьем оземь. – Ты-то почему больше всех шумишь? Тебя никто и никуда не гонит – как жила у детей Серой Совы, так и доживешь положенное. И не смей подбивать мужчин на то, что сама сделать не можешь!
Йага прикусила язык, хотя бы на время. Но не смолкал женский плач, не смолкали выкрики, упрекающие обвиняющие Колдуна… А он, стоящий рядом с вождем молчал. Будто и не о нем шла речь, будто и не ему уже в открытую угрожали смертью. Казалось, он здесь и он далеко отсюда. То ли в мире своих духов… То ли где-то еще.
Но вот он будто очнулся. Медленно обвел взглядом своих общинников, поочередно вглядываясь в каждого. Особенно в глаза мужчин. Особенно тех, чьи выкрики были самыми громкими… Дрого видел, как опускаются глаза, как люди волей или неволей стараются укрыться друг у друга за плечами… И ему это было приятно!
– Так, – заговорил Колдун, – вы, я вижу, уже нашли виновного и собираетесь принести его в жертву. Что ж, попробуйте, вот он, я, а вы все при оружии… Только предупреждаю: жертва будет напрасной. От новой тропы, уготованной нашему Роду, уже не уклониться, с нее не свернуть. И никому не дано знать, куда приведет она… Даже духам, которых я вопрошал!
Воцарилось молчание – угрюмое, настороженное. Даже плач прервался. Приводить угрозы в немедленное исполнение не спешил никто.
– Мне не в чем оправдываться перед вами, – продолжал Колдун. – Что мог – делал, хорошо ли, худо ли… Но если думаете, что на новой тропе вам будет лучше без меня, – что ж, решайте. Ухожу, чтобы не мешать.
И он направился прямо сквозь толпу к тропе, ведущей вверх, к его жилищу. Общинники поспешно расступались, освобождая дорогу.
Когда Колдун ушел, вождь смог наконец-то связно, без излишних помех, рассказать о решениях Большого Совета.
– Дочери Серой Совы, если пожелают, могут остаться со своими сородичами, но без детей; дети уйдут с отцами. Наши сестры, жены сыновей Серой Совы и Куницы, также вольны остаться со своими мужьями или последовать за нами – на тех же условиях, без детей.
(Решать будут в эти последние дни. Едва пи кто-то покинет свою семью, но, быть может, кто-то из дочерей Серой Совы испугается тяжелого пути и вечного разрыва со своим Родом. А из дочерей Мамонта? У кого в семье плохо?.. И вдовы… Нет, только не Йага!..)
Большинство женщин продолжали тихо плакать. Мужчины немного успокоились. Говорили между собой, уже без выкриков. Спрашивали о пути.
– Пойдем на север. Говорят, такова была древняя тропа наших предков; продолжим ее! Наш сородич Кано поведет своих людей на юг, – так он решил.
В роковые дни выбор тропы – дело вождя, на то он и вождь.
Перед тем как разойтись, вновь раздались голоса – о том же. Гор сказал за всех:
– Арго! Ты наш вождь, и мы за тобой пойдем. Но подумай о Колдуне, хорошо подумай! Что ни говори, вина на нем! Не лучше ли вступить на новую тропу без такого груза? Подумай, вождь! Твои охотники тоже будут думать. И скажут свое слово.
– Отец, ты не должен этого делать! Как мы будем без Колдуна на новой тропе? Как пройдем ее? А его здесь убьют!..
– Ну, убьют или нет, этого мы не знаем. (Конечно убьют! Намеренно брошенных убивают, иначе и быть не может.) А что до нашей новой тропы, – как идти по ней с Колдуном, если люди против?
Арго внимательно вглядывался в лица собеседников. Сейчас в жилище тесно: тут не только Дрого, Йом и Айя, и Донго пришел к сыну, и Вуул. Лица напряженные, отмалчиваются… Пожалуй, не столько к сыну пришли они сейчас, сколько к нему, вождю. Арго посмотрел на нахмуренное лицо Донго:
– Колдуны ведь и молодые бывают. Думаю, у нас будет кому взять на себя этот труд.
Донго понял намек, но печально покачал головой:
– Великий вождь! Я бы очень хотел стать колдуном, но наш могучий Колдун еще даже не начал меня наставлять по-настоящему… Но все равно: если он будет оставлен здесь, Донго его не покинет!
(Да. У Колдуна будет верный ученик… если только будет!)
– А что скажет Йом? И Вуула мне хотелось бы услышать.
Йом заговорил, осторожно подбирая слова:
– Дрого, послушай своего брата. Наш вождь и отец прав: новая тропа тяжела, и не годится вставать на нее разобщенными. Мы уходим лишь потому, что в нашей общине был нарушен Закон крови… И беды пришли! Только один из нас нарушил этот закон, а уходим все! Но ведь Колдун – виновнее других, это ясно…
(Похоже, Вуул думает так же.)
Дрого почти перебил своего брата:
– А в чем Колдун виновнее остальных? Уж не в том ли, о чем эта старая карга болтает? Не верю! Не мог он порчу на своего наводить! Узнать нужно хотя бы, в чем его действительная вина, если только она и впрямь есть, а не такая же, как у любого из нас А то что же? Еще Нагу-несмышленыш об этой Йаге слова доброго не слышал, а теперь из-за ее языка… Не одного Колдуна – себя самих, Род наш сгубить можем!
Айя ни за что не позволила бы себе вмешаться в мужской разговор, но тому, кто прожил с ней всю жизнь, и слов не надо. Арго видел: жена думает так же или почти так же, как их сын, Дрого… Молод, запальчив, но умеет постоять за то, что считает верным! Что ж, это неплохо, если только…
Арго решительно хлопнул ладонями по коленям, прекращая спор:
– Что ж, Дрого, сын мой, в одном ты прав: не узнав обо всем, не выслушав самого Колдуна, нельзя говорить последнее слово. У нас уже начался было такой разговор, да долгая ночь прервала… Пойду прямо сейчас в его жилище. Потом решать буду. Но только… – Арго невесело усмехнулся, – не обессудь, если решение мое тебе не по нраву придется. Боюсь, так оно и будет; твой брат прав: на новую тропу нужно вступать без раздоров!
Уже покинув жилище и как бы вспомнив, Арго посмотрел на молодых охотников и спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172