Голубой свет залил всё. Сквозь его полупрозрачные потоки различалось только лицо Сфагама, блеск его спокойных влажных глаз.
Гембра плохо соображала, что с ней происходит. Даже её собственный голос долетал словно издалека. Но природа напористой и независимой пантеры, которая вела её по жизни, не нуждалась ни в подсказках сознания, ни в его контроле.
— Я лёгкая. Я тебе больно не сделаю, — прошептала она, пристраиваясь в позиции сверху. — О! А в этих делах ты тоже упражнялся со свинцовыми браслетами.
— Конечно! — смеясь ответил Сфагам, — Правда больше трёх надеть не удавалось.
Их движения слились в едином ритме и становились всё быстрее и интенсивней. Гембра чувствовала, как всё её тело покалывает иголочками Руки Сфагама скользили по нему легко и свободно и от этих прикосновений от кожи внутрь катились мягкие тёплые волны. Эти волны сливались в встречными — идущими от центра внизу живота, вызывая привычно-сладостные и, в то же время, необычные ощущения.
— Как легко! — прошептала Гембра. Сфагам дунул, откидывая волосы девушки от своего лица. Чёрная копна взметнулась вверх, но тут же снова накрыла лицо монаха. Уткнувшись в его крепкую шею, Гембра звонко чмокнула, засмеялась и в следующую секунду уже сидела верхом, мелькая при свете свечи коленками и переходя в сумасшедший галоп.
Она была уже близка к оргазму, когда вдруг почувствовала, что её поднимают и осторожно переворачивают на спину.
— Давай, давай! — Гембра заизвивалась, пытаясь снова занять позицию, но Сфагам прижал её мягко, слегка поморщившись от боли.
— Ребро, — пояснил он, поворачиваясь немного на бок. Тёплая ладонь почти по— отцовски коснулась её волос.
— Ты что, меня не хочешь? — обиделась девушка.
— Не надо спешить. Всё и так принадлежит нам. Будем брать не торопясь.
Сфагам провёл пальцем по её лицу, повторяя линию высоких скул, рельефно вылепленных щёк, острого точёного подбородка. Тело Гембры обмякло, чёрные вьющиеся волосы, рассыпанные по подушке создавали вокруг лица размытый тёмный ореол.
— А ты красивая, — Сфагам наклонился, касаясь губами её губ легко, будто невзначай, но сладостные волны доходили до самого сердца, заставляя его бешено биться. Он продолжал целовать девушку, всё более вовлекая её в томительно-трепетное ожидание. Гембра замерла, боясь пошевелиться. Поцелуи становились всё более долгими, и она чувствовала, как волны пронизывают её тело сверху вниз. Одна из этих волн, или точнее струй, самая мощная, прокатилась по её телу от головы до пяток, встряхнув всё внутри. Тело, казалось, растворилось в пространстве и само будто превратилось в тысячи разноцветный струй. Чем светлее и ярче была струя, тем больше силу она в себе несла. Но и в тепло-тусклых, мерцающих, была своя прелесть, они не могли нести свет, но прогревали всё изнутри. Струи перемешивались, ныряли друг в друга, создавая неповторимую игру ощущений.
Кожа уже совсем не чувствовала прикосновения рук Сфагама. Они ощущались уже каким-то внутренним, глубинным осязанием Эти прикосновения спускались теперь всё ниже, не спеша обследуя и возбуждая желание идти дальше — всё глубже и глубже в эту пучину из струй. Теперь краски становились темнее, насыщенней. Почувствовался какой-то тонкий диковинный аромат. Он расплылся в пространстве, окрасив его, как тонкая мерцающая вуаль. И здесь произошло удивительное. Что-то вошло в Гембру внизу живота, — струи сплелись в единый кружащийся вихрь. Он закручивался всё сильнее, поднимаясь и втягивая внутрь себя. Он превратился в расширяющуюся воронку, которая выбросила Гембру в бесконечный простор. Чувство невыразимого покоя и красоты захватило её. Снова нахлынул голубой свет. Его лучи, становясь всё ярче и ярче несли совершенно невыразимые ощущения. Ничего подобного Гембра в своей жизни не испытывала. Свет пронизал её и она слилась с ним всем своим существом. В этом сплетённом мире звукокрасок и мыслеоощущений растворилось и само обычное сознание с его словами, размышлениями и задержками на осмыслении чувств.
Словно издалека она услышала чей-то все понимающий любящий голос.
— Ну что ты, что ты… — Сфагам гладил Гембру по волосам. Она провела рукой по мокрому лицу.
— Я что плакала? — спросила она по-детски.
— Немного. Это ничего. Это бывает поначалу… Мы немножко оторвались от земли, хотя к настоящему полёту мы ещё не готовы. Но, не беда, не всё сразу. А к запаху сандала стоит привыкнуть. Тогда дойдёт и до ароматов посильнее. Они сделают полёт ещё легче. Тебе ведь понравилось?
— Это…Не знаю как это сказать…
— Да и не надо говорить. Слова здесь — грубый инструмент. Всё и так понятно — я был там же, где и ты.
— Я тебе больно не сделала?
— Там не бывает больно. Но теперь нужен отдых. Накройся, ночью может холодно стать…
* * *
В дверь тихонько постучали.
— Ну что там ещё? — сонно пробормотала Гембра, — уже утро что ли?
— Да уж день давно. А то, гляди, и вечер скоро, — хозяйка робко вошла в комнату,
— Это мы столько спали! Вот это да! — присвистнула Гембра.
Мне— то что? — продолжала хозяйка, — Сказано не будить — я и не бужу. Но тут ведь…
— Что? — спросил Сфагам совершенно ясным голосом, сосредоточенно глядя в потолок.
— Дожидаются вас там. — проговорила хозяйка понизив голос и показав пальцем вниз. — Странный какой-то. Сидит весь день, как прибитый. Полкружки воды с утра выпил — и сидит.
— Ну вот и наш Охотник.-сказал Сфагам. — Скажи, я скоро спущусь.
— Я с тобой! — голосом не допускающим возражений заявила Гембра.
— Да куда ж от тебя денешься! — улыбнулся Сфагам. — Когда успела? — спросил он оглядывая зачиненную одежду.
— Успела вот…
— Спасибо.
— Хоть какая польза от меня.
— Ты бы хоть себе что-нибудь подобрала. А то вид у тебя…
— Что, не нравлюсь? — с шутливым вызовом спросила Гембра, натягивая свои лохмотья.
— Да нет, тебе даже идёт.
— Ничего здесь брать не буду! — отрезала Гембра. — Я не крестьянка там какая-то! Я и в Амтасу так вернусь. В чём уехала, в том и приеду! Подумаешь, босиком! Хоть рваньё, да своё!
— Ну хорошо, хорошо. Это твоё дело. Давай умываться и вниз.
Преодолевая слабость и боль во всём теле, Сфагам тщательно умылся, затем подошёл к окну и достав из сумки бритвенные принадлежности, принялся за бритьё.
— Тебе бы сейчас полежать, — сказала Гембра, сама удивляясь и даже смущаясь непривычной нежности своего голоса.
— Да, неплохо бы, — согласился Сфагам.
— Слушай, может я с ним поговорю, а? Ну куда тебе…
— И не думай. Сама понимаешь… Да и не будет он с тобой разговаривать. Он ко мне пришёл.
Сфагам убрал бронзовое зеркальце и вытер лицо полотенцем.
— Ну пошли, — улыбнулся он.
Они уже вышли из комнаты на лестницу, когда Гембра неожиданно повернулась к другу и крепко схватила его за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Гембра плохо соображала, что с ней происходит. Даже её собственный голос долетал словно издалека. Но природа напористой и независимой пантеры, которая вела её по жизни, не нуждалась ни в подсказках сознания, ни в его контроле.
— Я лёгкая. Я тебе больно не сделаю, — прошептала она, пристраиваясь в позиции сверху. — О! А в этих делах ты тоже упражнялся со свинцовыми браслетами.
— Конечно! — смеясь ответил Сфагам, — Правда больше трёх надеть не удавалось.
Их движения слились в едином ритме и становились всё быстрее и интенсивней. Гембра чувствовала, как всё её тело покалывает иголочками Руки Сфагама скользили по нему легко и свободно и от этих прикосновений от кожи внутрь катились мягкие тёплые волны. Эти волны сливались в встречными — идущими от центра внизу живота, вызывая привычно-сладостные и, в то же время, необычные ощущения.
— Как легко! — прошептала Гембра. Сфагам дунул, откидывая волосы девушки от своего лица. Чёрная копна взметнулась вверх, но тут же снова накрыла лицо монаха. Уткнувшись в его крепкую шею, Гембра звонко чмокнула, засмеялась и в следующую секунду уже сидела верхом, мелькая при свете свечи коленками и переходя в сумасшедший галоп.
Она была уже близка к оргазму, когда вдруг почувствовала, что её поднимают и осторожно переворачивают на спину.
— Давай, давай! — Гембра заизвивалась, пытаясь снова занять позицию, но Сфагам прижал её мягко, слегка поморщившись от боли.
— Ребро, — пояснил он, поворачиваясь немного на бок. Тёплая ладонь почти по— отцовски коснулась её волос.
— Ты что, меня не хочешь? — обиделась девушка.
— Не надо спешить. Всё и так принадлежит нам. Будем брать не торопясь.
Сфагам провёл пальцем по её лицу, повторяя линию высоких скул, рельефно вылепленных щёк, острого точёного подбородка. Тело Гембры обмякло, чёрные вьющиеся волосы, рассыпанные по подушке создавали вокруг лица размытый тёмный ореол.
— А ты красивая, — Сфагам наклонился, касаясь губами её губ легко, будто невзначай, но сладостные волны доходили до самого сердца, заставляя его бешено биться. Он продолжал целовать девушку, всё более вовлекая её в томительно-трепетное ожидание. Гембра замерла, боясь пошевелиться. Поцелуи становились всё более долгими, и она чувствовала, как волны пронизывают её тело сверху вниз. Одна из этих волн, или точнее струй, самая мощная, прокатилась по её телу от головы до пяток, встряхнув всё внутри. Тело, казалось, растворилось в пространстве и само будто превратилось в тысячи разноцветный струй. Чем светлее и ярче была струя, тем больше силу она в себе несла. Но и в тепло-тусклых, мерцающих, была своя прелесть, они не могли нести свет, но прогревали всё изнутри. Струи перемешивались, ныряли друг в друга, создавая неповторимую игру ощущений.
Кожа уже совсем не чувствовала прикосновения рук Сфагама. Они ощущались уже каким-то внутренним, глубинным осязанием Эти прикосновения спускались теперь всё ниже, не спеша обследуя и возбуждая желание идти дальше — всё глубже и глубже в эту пучину из струй. Теперь краски становились темнее, насыщенней. Почувствовался какой-то тонкий диковинный аромат. Он расплылся в пространстве, окрасив его, как тонкая мерцающая вуаль. И здесь произошло удивительное. Что-то вошло в Гембру внизу живота, — струи сплелись в единый кружащийся вихрь. Он закручивался всё сильнее, поднимаясь и втягивая внутрь себя. Он превратился в расширяющуюся воронку, которая выбросила Гембру в бесконечный простор. Чувство невыразимого покоя и красоты захватило её. Снова нахлынул голубой свет. Его лучи, становясь всё ярче и ярче несли совершенно невыразимые ощущения. Ничего подобного Гембра в своей жизни не испытывала. Свет пронизал её и она слилась с ним всем своим существом. В этом сплетённом мире звукокрасок и мыслеоощущений растворилось и само обычное сознание с его словами, размышлениями и задержками на осмыслении чувств.
Словно издалека она услышала чей-то все понимающий любящий голос.
— Ну что ты, что ты… — Сфагам гладил Гембру по волосам. Она провела рукой по мокрому лицу.
— Я что плакала? — спросила она по-детски.
— Немного. Это ничего. Это бывает поначалу… Мы немножко оторвались от земли, хотя к настоящему полёту мы ещё не готовы. Но, не беда, не всё сразу. А к запаху сандала стоит привыкнуть. Тогда дойдёт и до ароматов посильнее. Они сделают полёт ещё легче. Тебе ведь понравилось?
— Это…Не знаю как это сказать…
— Да и не надо говорить. Слова здесь — грубый инструмент. Всё и так понятно — я был там же, где и ты.
— Я тебе больно не сделала?
— Там не бывает больно. Но теперь нужен отдых. Накройся, ночью может холодно стать…
* * *
В дверь тихонько постучали.
— Ну что там ещё? — сонно пробормотала Гембра, — уже утро что ли?
— Да уж день давно. А то, гляди, и вечер скоро, — хозяйка робко вошла в комнату,
— Это мы столько спали! Вот это да! — присвистнула Гембра.
Мне— то что? — продолжала хозяйка, — Сказано не будить — я и не бужу. Но тут ведь…
— Что? — спросил Сфагам совершенно ясным голосом, сосредоточенно глядя в потолок.
— Дожидаются вас там. — проговорила хозяйка понизив голос и показав пальцем вниз. — Странный какой-то. Сидит весь день, как прибитый. Полкружки воды с утра выпил — и сидит.
— Ну вот и наш Охотник.-сказал Сфагам. — Скажи, я скоро спущусь.
— Я с тобой! — голосом не допускающим возражений заявила Гембра.
— Да куда ж от тебя денешься! — улыбнулся Сфагам. — Когда успела? — спросил он оглядывая зачиненную одежду.
— Успела вот…
— Спасибо.
— Хоть какая польза от меня.
— Ты бы хоть себе что-нибудь подобрала. А то вид у тебя…
— Что, не нравлюсь? — с шутливым вызовом спросила Гембра, натягивая свои лохмотья.
— Да нет, тебе даже идёт.
— Ничего здесь брать не буду! — отрезала Гембра. — Я не крестьянка там какая-то! Я и в Амтасу так вернусь. В чём уехала, в том и приеду! Подумаешь, босиком! Хоть рваньё, да своё!
— Ну хорошо, хорошо. Это твоё дело. Давай умываться и вниз.
Преодолевая слабость и боль во всём теле, Сфагам тщательно умылся, затем подошёл к окну и достав из сумки бритвенные принадлежности, принялся за бритьё.
— Тебе бы сейчас полежать, — сказала Гембра, сама удивляясь и даже смущаясь непривычной нежности своего голоса.
— Да, неплохо бы, — согласился Сфагам.
— Слушай, может я с ним поговорю, а? Ну куда тебе…
— И не думай. Сама понимаешь… Да и не будет он с тобой разговаривать. Он ко мне пришёл.
Сфагам убрал бронзовое зеркальце и вытер лицо полотенцем.
— Ну пошли, — улыбнулся он.
Они уже вышли из комнаты на лестницу, когда Гембра неожиданно повернулась к другу и крепко схватила его за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97