На длинном столе были разложены плётки, ножи, щипцы, зажимы, маски с трубками для вливания жидкостей и ещё какие-то жуткие приспособления, о назначении которых можно было только догадываться. Привыкающие к полутьме глаза выхватывали из неё всё новые орудия и приспособления, которые предпочтительнее было бы не видеть.
— Давай веселей, а то поможем, — подгонял второй — костлявый и длинный как жердь, раздувая мехами угли в жаровне.
— Ну, готова, что ли? Сюда давай, — свинообразный деловито оглядел обнажённое тело девушки и стал связывать ей спереди руки.
— Ты, девка, не бойсь. Он сегодня задумчивый. Главное — не ври по-глупому. И не ори особо-то. Это его заводит.
— Оп-ля! — верёвочный блок слегка заскрипел и ноги Гембры, оторвавшись от холодного пола поднялись в воздух.
— Хорош, закрепляй пока… Длинный пододвинул жаровню. Гембра машинально поджала ноги, но горячая волна ещё не была обжигающей и свободно болтаясь высоко над жаровней, она чувствовала лишь боль от верёвки, врезавшийся в запястья.
Наконец, в дверях появился тот, чьё имя наводило ужас на любого жителя города и подвластных ему земель. Фриккел — палачмейстер, как в шутку прозвал его правитель, вовсе не походил на угрюмого недоумка с крюковатыми руками, которого ожидала увидеть Гембра. Он был худощав и не очень высок. Лет ему было не более сорока. И без того резко заостряющаяся книзу форма головы подчёркивалась клинышком русой бородки и сильно расходящимся в стороны абрисом ушей, которые особенно выделялись на бритом черепе. Над правым ухом красовалась большая татуировка, изображающая грифона с розой в пасти, а в левом блестела большая золотая серьга. Глубоко посаженные зелёные кошачьи глаза смотрели ясно и цепко. В руке палач держал большой кусок дыни и время от времени с наслаждением от него откусывал. Усевшись на низенький трёхногий стульчик напротив подвешенной за руки Гембры, он принялся дирижировать действиями стоявших сзади у блока, подручных. Когда ладонь палача едва заметно показала вниз, ноги Гембры опустились немного ближе к жаровне и судорожно заплясали в воздухе.
— Сейчас доем и начнём разговаривать, — доверительно, как бы извиняясь за задержку, сказал палач, откусывая очередной кусок, стараясь не капать соком на светлую кожаную безрукавку.
Не глядя швырнув корку за спину, точно попав в мусорное ведро у двери, Фриккел задумчиво уставился куда-то в сторону, не обращая никакого внимания на извивающуюся на верёвке девушку. Наконец его ладонь показала чуть-чуть вверх. Гембру подтянуло так, что она смогла снова расслабить ноги.
— Ну как там Тимарсин поживает? — спросил палач, по-прежнему глядя в сторону, — Уже соизволил прибыть? И всё ещё кашляет?
— Не знаю я никакого Тимарсина! Что вы все…
Ладонь Фриккела снова немного опустилась. Невыносимый жар обдал голые подошвы. Гембра отчаянно задрыгала ногами, до крови закусив губу.
— Дыни у нас хорошие, — заметил палач. — Вот, что хорошо, то хорошо! С винным привкусом. Лучше ананаса!… А вот моя жена любит капусту… Как говориться, всякому овощу — своя обезьяна… Там, что ты там говоришь?
— Не знаю я вашего Тарем…, Тимер…
— Ладно… Вверх. — Гембру опять подняли.
— А кто это тебя поцарапать успел? — Цепкий глаз палача заметил уже почти пропавшие следы недавних приключений.
— Не твоё дело, паук!
— Ну вот! Теперь ещё и паук… Чего только о себе не узнаешь на верной службе! Никому б не пожелал испытать эту шкуру на собственном опыте!
Фриккел подошёл вплотную. Вот это — он провёл пальцем по бедру Гембры — от деревянной, смею заметить, щепки. Это — от гвоздя. От бронзового, при том. А это — от когтей. От чьих только не пойму. Чьи когти-то?
— Навроде твоих.
— Да-а… Значит, мрак покрыт глубокой тайной? Интересно живёшь, — Палач, щёлкнул пальцами. — Ну, ладно… Плеть среднюю…, нет кожаную и щипцы угловые поменьше — распорядился он подручным, — Из двух одинаковы плёток выбираем большую, правильно?
Гембра зажмурила глаза, готовясь к страшному.
— Что?… Из личной охраны?… Они ведь уже были… Что? Особый разговор? Ну ладно, сейчас… Закрепите пока. — услышала Гембра голос палача. Она напрягла слух, насколько это было возможно в её положении.
— Армия им не подчиняется… Они требуют Валтвика. А он… — доносился приглушённый голос стражника.
— Отречения никто не видел… А наверху там…-дальше Гембре не удалось разобрать ни слова. Палач вернулся в комнату вместе с гвардейцем.
— Ладно, поговори с ней, пока я дыню доем. Эй, Гвоздь, крикнул он длинному подручному, — принеси ещё кусок. И себе возьми, не забудь. Хороших дынь мало у кого много.
Стражник подошёл к подвешенной Гембре. Его простое открытое лицо выражало неуверенность и сомнение.
— Ты была с этим монахом?
— Ни с кем я не была!
— Тебя с ним видели. И его меч у тебя. Я его запомнил.
— Зачем тогда спрашиваешь?
Воин колебался.
— Слушай, — сказал он наконец, коротко оглянувшись на палача, — Меня зовут Римпас, но это не важно… — он с трудом подбирал слова, — Твой монах — настоящий мастер. Это я сам понял, ещё раньше… Но это тоже неважно… ты знаешь, что во дворце происходит? — живые искренние интонации гвардейца сбили Гембру с толку. Она отрицательно мотнула головой.
— А знаешь, что правитель в тюрьме?
— Нет.
— Так вот… Вчера власть поменялась. А сегодня… Сегодня у новой власти не заладилось с твоим монахом. Там наверху сейчас такое…
Гембра мучительно задёргалась на верёвке.
— Значит, всем надо сейчас выбирать… — продолжал Римпас. Офицеры — почти все за них. Но в охране ещё есть честные ребята… Измена есть измена. Если ты действительно с ним, то мы заодно, поняла?
— Всё! — поднял руку палач, показывая, что разговор окончен. — А теперь, — обратился он к Гембре, — У тебя есть шанс. Так что, как говорится, думай внимательно. Меня вчера интересует два единственных вопроса. Ты проникла во дворец сама, верно?
Гембра кивнула.
— Зачем?
— Ни зачем.
— Дура. Вниз.
Девушка завертелась, дрыгая ногами над жаровней.
— Помочь хотела. Сама, понял, сама!
— Ладно. Вверх.
— Он ведь один против всей вашей оравы!
— Это не наша орава. На твоё счастье… Ну, мне всё ясно. Исчез алмаз из каменной пещеры! Снимай! Не будет допроса. Как бы там не обернулось, я — на стороне Тамменмирта. — веско заявил Фриккел. Они то мне насвистели, что он уже подписал отречение. Так я и поверил! Я всегда говорил, что ваш главный — собачья задница! Но, как говорится, собака дует, а караван уносит. Правильно? Ох, поговорил бы я с ними по-своему…
— А отречение давал читать? — спросил Римпас.
— Я глупостей не чтец!
Воин усмехнулся и обратился к Гембре.
— Про твоего мастера только и говорили при дворе целую неделю. Хотела меч передать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Давай веселей, а то поможем, — подгонял второй — костлявый и длинный как жердь, раздувая мехами угли в жаровне.
— Ну, готова, что ли? Сюда давай, — свинообразный деловито оглядел обнажённое тело девушки и стал связывать ей спереди руки.
— Ты, девка, не бойсь. Он сегодня задумчивый. Главное — не ври по-глупому. И не ори особо-то. Это его заводит.
— Оп-ля! — верёвочный блок слегка заскрипел и ноги Гембры, оторвавшись от холодного пола поднялись в воздух.
— Хорош, закрепляй пока… Длинный пододвинул жаровню. Гембра машинально поджала ноги, но горячая волна ещё не была обжигающей и свободно болтаясь высоко над жаровней, она чувствовала лишь боль от верёвки, врезавшийся в запястья.
Наконец, в дверях появился тот, чьё имя наводило ужас на любого жителя города и подвластных ему земель. Фриккел — палачмейстер, как в шутку прозвал его правитель, вовсе не походил на угрюмого недоумка с крюковатыми руками, которого ожидала увидеть Гембра. Он был худощав и не очень высок. Лет ему было не более сорока. И без того резко заостряющаяся книзу форма головы подчёркивалась клинышком русой бородки и сильно расходящимся в стороны абрисом ушей, которые особенно выделялись на бритом черепе. Над правым ухом красовалась большая татуировка, изображающая грифона с розой в пасти, а в левом блестела большая золотая серьга. Глубоко посаженные зелёные кошачьи глаза смотрели ясно и цепко. В руке палач держал большой кусок дыни и время от времени с наслаждением от него откусывал. Усевшись на низенький трёхногий стульчик напротив подвешенной за руки Гембры, он принялся дирижировать действиями стоявших сзади у блока, подручных. Когда ладонь палача едва заметно показала вниз, ноги Гембры опустились немного ближе к жаровне и судорожно заплясали в воздухе.
— Сейчас доем и начнём разговаривать, — доверительно, как бы извиняясь за задержку, сказал палач, откусывая очередной кусок, стараясь не капать соком на светлую кожаную безрукавку.
Не глядя швырнув корку за спину, точно попав в мусорное ведро у двери, Фриккел задумчиво уставился куда-то в сторону, не обращая никакого внимания на извивающуюся на верёвке девушку. Наконец его ладонь показала чуть-чуть вверх. Гембру подтянуло так, что она смогла снова расслабить ноги.
— Ну как там Тимарсин поживает? — спросил палач, по-прежнему глядя в сторону, — Уже соизволил прибыть? И всё ещё кашляет?
— Не знаю я никакого Тимарсина! Что вы все…
Ладонь Фриккела снова немного опустилась. Невыносимый жар обдал голые подошвы. Гембра отчаянно задрыгала ногами, до крови закусив губу.
— Дыни у нас хорошие, — заметил палач. — Вот, что хорошо, то хорошо! С винным привкусом. Лучше ананаса!… А вот моя жена любит капусту… Как говориться, всякому овощу — своя обезьяна… Там, что ты там говоришь?
— Не знаю я вашего Тарем…, Тимер…
— Ладно… Вверх. — Гембру опять подняли.
— А кто это тебя поцарапать успел? — Цепкий глаз палача заметил уже почти пропавшие следы недавних приключений.
— Не твоё дело, паук!
— Ну вот! Теперь ещё и паук… Чего только о себе не узнаешь на верной службе! Никому б не пожелал испытать эту шкуру на собственном опыте!
Фриккел подошёл вплотную. Вот это — он провёл пальцем по бедру Гембры — от деревянной, смею заметить, щепки. Это — от гвоздя. От бронзового, при том. А это — от когтей. От чьих только не пойму. Чьи когти-то?
— Навроде твоих.
— Да-а… Значит, мрак покрыт глубокой тайной? Интересно живёшь, — Палач, щёлкнул пальцами. — Ну, ладно… Плеть среднюю…, нет кожаную и щипцы угловые поменьше — распорядился он подручным, — Из двух одинаковы плёток выбираем большую, правильно?
Гембра зажмурила глаза, готовясь к страшному.
— Что?… Из личной охраны?… Они ведь уже были… Что? Особый разговор? Ну ладно, сейчас… Закрепите пока. — услышала Гембра голос палача. Она напрягла слух, насколько это было возможно в её положении.
— Армия им не подчиняется… Они требуют Валтвика. А он… — доносился приглушённый голос стражника.
— Отречения никто не видел… А наверху там…-дальше Гембре не удалось разобрать ни слова. Палач вернулся в комнату вместе с гвардейцем.
— Ладно, поговори с ней, пока я дыню доем. Эй, Гвоздь, крикнул он длинному подручному, — принеси ещё кусок. И себе возьми, не забудь. Хороших дынь мало у кого много.
Стражник подошёл к подвешенной Гембре. Его простое открытое лицо выражало неуверенность и сомнение.
— Ты была с этим монахом?
— Ни с кем я не была!
— Тебя с ним видели. И его меч у тебя. Я его запомнил.
— Зачем тогда спрашиваешь?
Воин колебался.
— Слушай, — сказал он наконец, коротко оглянувшись на палача, — Меня зовут Римпас, но это не важно… — он с трудом подбирал слова, — Твой монах — настоящий мастер. Это я сам понял, ещё раньше… Но это тоже неважно… ты знаешь, что во дворце происходит? — живые искренние интонации гвардейца сбили Гембру с толку. Она отрицательно мотнула головой.
— А знаешь, что правитель в тюрьме?
— Нет.
— Так вот… Вчера власть поменялась. А сегодня… Сегодня у новой власти не заладилось с твоим монахом. Там наверху сейчас такое…
Гембра мучительно задёргалась на верёвке.
— Значит, всем надо сейчас выбирать… — продолжал Римпас. Офицеры — почти все за них. Но в охране ещё есть честные ребята… Измена есть измена. Если ты действительно с ним, то мы заодно, поняла?
— Всё! — поднял руку палач, показывая, что разговор окончен. — А теперь, — обратился он к Гембре, — У тебя есть шанс. Так что, как говорится, думай внимательно. Меня вчера интересует два единственных вопроса. Ты проникла во дворец сама, верно?
Гембра кивнула.
— Зачем?
— Ни зачем.
— Дура. Вниз.
Девушка завертелась, дрыгая ногами над жаровней.
— Помочь хотела. Сама, понял, сама!
— Ладно. Вверх.
— Он ведь один против всей вашей оравы!
— Это не наша орава. На твоё счастье… Ну, мне всё ясно. Исчез алмаз из каменной пещеры! Снимай! Не будет допроса. Как бы там не обернулось, я — на стороне Тамменмирта. — веско заявил Фриккел. Они то мне насвистели, что он уже подписал отречение. Так я и поверил! Я всегда говорил, что ваш главный — собачья задница! Но, как говорится, собака дует, а караван уносит. Правильно? Ох, поговорил бы я с ними по-своему…
— А отречение давал читать? — спросил Римпас.
— Я глупостей не чтец!
Воин усмехнулся и обратился к Гембре.
— Про твоего мастера только и говорили при дворе целую неделю. Хотела меч передать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97