Гембра ещё раз в бессильном раздражении подёргала дверь и стала пробираться назад. Надо было найти помощь. Вернувшись в сад, она огляделась. Единственным, что нарушало ночную тишину, были приглушённые пьяные возгласы и кокетливый визг служанок, доносившийся со стороны ближайшего флигеля. Возле него под ветхим деревянным навесом расположилась компания вооружённых людей, по всей вероятности наёмников местных охранных отрядов, служивших обычно при рудниках. Служба эта не была ни доходной, ни почётной, и в число уважаемых гостей наёмники не попали, довольствуясь скромным угощением на заднем дворе. Конечно, проще всего было вернуться в зал и позвать товарищей. Но возвращаться почему-то не хотелось. Гембра чувствовала, что совет купца не привлекать внимания был не лишён оснований. Так что, не имея выбора, пришлось обратиться к сомнительной компании наёмников. Те долго не могли понять, чего от них хотят, усиливая раздражение и без того возбуждённой Гембры своей медлительностью и бестолковостью.
— Подруга, говоришь? — в очередной раз спросил осоловелый голос.
— Ну, если такая красивая, как ты, тогда ещё можно… А если нет, то тогда… ни в коем случае! — пьяные глаза сально подмигнули. Вино из кувшина осторожной прерывистой струйкой полилось в кружку.
— Только быстрее, времени мало! А то они там что-то такое делают… — торопила Гембра, нервно теребя рукоятку меча.
— Э! А чего это она тут раскомандовалась? Наслушались мы уже тут всяких командиров!
— Во-во! Хватит!
— Идти ещё куда-то! Разбираться там, понимаешь…
— Слышь, ребята! Давайте-ка её разложим для начала, а там видно будет.
Это предложение мгновенно оживило всю компанию, и через несколько мгновений Гембре уже пришлось отбиваться от наседающей со всех сторон оравы пьяных наёмников.
* * *
Перед глазами у Ламиссы всё плыло. Здесь и там загорались ослепительно яркие пятна красного, зелёного, оранжевого, фиолетового и других цветов, сквозь которые рваным чёрным и белым контуром прорастали очертания с трудом узнаваемых образов. Вся кожа сделалась вдруг настолько чувствительной, что нестерпимо хотелось сорвать с себя всю одежду.
— Сливы цветы, словно белые звуки, на флейтах ветвей распускаемый звук, — начал декламировать стих не то Тимафт, не то его брат — различить их теперь Ламисса была не в состоянии. Каждое слово стиха отзывалось в сознании болезненно яркой вспышкой звучащих образов, неестественно красочных и постоянно перетекающих один в другой. Ветки цветущего дерева действительно обернулись звучащими флейтами, вертлявые желтохвостые птички спустили откуда-то сверху развёрнутый лист пергамента, на котором Ламисса прочла своё имя. Затем, под звуки того же читающего стихи голоса, буквы принялись плясать и сплетаться в иероглифические рисунки и водоворот мельчайших плетёных узоров. Имя Ламиссы растворилось и исчезло в этой пляске линий, а буквы-рисунки стали трёхмерными и началии расти во всех направлениях. «Всё, меня больше нет» — пробилась сквозь сонмы образов вялая мысль. Белая дыра в пергаменте приобрела очертания огромной, медленно плывущей высоко над головой рыбы. Эта рыба несла с собой сильный ветер.
— Раненой мысли дрожащее слово столетий песок не отнял у меня, — снова донёсся голос Тимафта. Ламисса в изнеможении закрыла глаза.
* * *
Прислонившись спиной к деревянной опоре навеса, Гембра отчаянно отмахивалась мечом от нападавших — звать на помощь было не в её правилах. Ей уже удалось слегка зацепить одного-двух, но это только ещё больше распалило негодяев. В конце концов, налетев сразу с трёх сторон, им удалось повалить Гембру на землю. Чьё-то колено сильно придавило её руку, держащую меч. Но и в таком положении Гембра не думала сдаваться. Чтобы полностью лишить её возможности сопротивляться, понадобились отчаянные усилия ещё троих солдат. Чьи-то мерзкие пальцы стали шарить по её одежде, ища застёжки. Стиснутая со всех сторон, девушка продолжала биться и извиваться, отгоняя мысль о том, что сделать уже ничего нельзя. Неожиданно сила тяжести прижимающего её к земле солдата стала ослабевать. Вслед за задранной рукой всё его тело потянулось вверх и, поднявшись в воздух, как пушинка отлетело в сторону, открыв взгляду огромную фигуру Велвирта.
— Эй, малый, ты чего… — другой солдат замахнулся было на неожиданного защитника, но тот без труда перехватил его руку на полпути. Кость хрустнула, как щепка и наёмник, согнувшись и прижав к животу сломанную руку, покатился прочь с перекошенным от боли лицом. Третьего, кинувшегося на него с мечом, Велвирт встретил небрежной затрещиной, которой оказалось достаточно, чтобы вояка, отлетев на несколько шагов, упал на спину и больше не шевелился. Гембра вскочила и мгновенным выпадом до половины всадила меч в живот того, кто, ещё не разобравшись в происходящем, продолжал дёргать застёжки на её поясе. Остальные в замешательстве отступили, нестройно бормоча ругательства.
— Вон отсюда, — тихо приказал Велвирт.
В ответ один из солдат выскочил вперёд, намереваясь ударить Велвирта ногой в живот. Гембра на миг отвернулась. Вновь хрустнула сломанная кость. Короткий вскрик — и нападавший застыл на земле в такой вывернутой позе, что лучше было и не смотреть.
— Я сказал, вон отсюда, — повторил Велвирт, делая шаг вперёд.
Мгновенно протрезвевшие противники, побросав оружие, кинулись прочь.
— Ты откуда здесь? — слегка отдышавшись, осторожно спросила Гембра.
— Пустой вопрос. Куда он поехал? — спросил Велвирт, немного помолчав. — Куда он поехал, скажи мне. Я должен знать.
Гембра не отвечала. Несколько минут они молча стояли друг перед другом. Наконец Велвирт повернулся и зашагал прочь.
— Эй, погоди! Слушай… помоги подругу выручить… А там поговорим.
Велвирт обернулся. — Где? — коротко спросил он.
— Там. — Гембра кивнула на проклятый домик с колоннами.
Монах уверенно двинулся вперёд. Гембра с трудом поспевала за ним. Она понимала всю авантюрность своего поведения. «Пусть поможет спасти Ламиссу, а там будь что будет», — думала она, понимая, что от тяжёлого разговора не уйти.
Теперь, в комнатах, следовавших за подземным коридором, сидели какие-то люди, но никто из них не отважился остановить вошедших. Одного, не более чем в четверть силы удара ноги Велвирта в дверь было бы достаточно, чтобы та не только открылась, но и слетела с петель. В тускло освещённой комнате ритуалов продолжалась безумная пляска. Не менее тридцати мужчин и женщин, большинство без одежды, кружились в сомнамбулическом танце, декламируя и распевая бессвязные обрывки стихов и гимнов. Кто-то разбрызгивал по сторонам жидкие краски из деревянных мисок, и их разноцветные разводы причудливо играли на обнажённых телах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Подруга, говоришь? — в очередной раз спросил осоловелый голос.
— Ну, если такая красивая, как ты, тогда ещё можно… А если нет, то тогда… ни в коем случае! — пьяные глаза сально подмигнули. Вино из кувшина осторожной прерывистой струйкой полилось в кружку.
— Только быстрее, времени мало! А то они там что-то такое делают… — торопила Гембра, нервно теребя рукоятку меча.
— Э! А чего это она тут раскомандовалась? Наслушались мы уже тут всяких командиров!
— Во-во! Хватит!
— Идти ещё куда-то! Разбираться там, понимаешь…
— Слышь, ребята! Давайте-ка её разложим для начала, а там видно будет.
Это предложение мгновенно оживило всю компанию, и через несколько мгновений Гембре уже пришлось отбиваться от наседающей со всех сторон оравы пьяных наёмников.
* * *
Перед глазами у Ламиссы всё плыло. Здесь и там загорались ослепительно яркие пятна красного, зелёного, оранжевого, фиолетового и других цветов, сквозь которые рваным чёрным и белым контуром прорастали очертания с трудом узнаваемых образов. Вся кожа сделалась вдруг настолько чувствительной, что нестерпимо хотелось сорвать с себя всю одежду.
— Сливы цветы, словно белые звуки, на флейтах ветвей распускаемый звук, — начал декламировать стих не то Тимафт, не то его брат — различить их теперь Ламисса была не в состоянии. Каждое слово стиха отзывалось в сознании болезненно яркой вспышкой звучащих образов, неестественно красочных и постоянно перетекающих один в другой. Ветки цветущего дерева действительно обернулись звучащими флейтами, вертлявые желтохвостые птички спустили откуда-то сверху развёрнутый лист пергамента, на котором Ламисса прочла своё имя. Затем, под звуки того же читающего стихи голоса, буквы принялись плясать и сплетаться в иероглифические рисунки и водоворот мельчайших плетёных узоров. Имя Ламиссы растворилось и исчезло в этой пляске линий, а буквы-рисунки стали трёхмерными и началии расти во всех направлениях. «Всё, меня больше нет» — пробилась сквозь сонмы образов вялая мысль. Белая дыра в пергаменте приобрела очертания огромной, медленно плывущей высоко над головой рыбы. Эта рыба несла с собой сильный ветер.
— Раненой мысли дрожащее слово столетий песок не отнял у меня, — снова донёсся голос Тимафта. Ламисса в изнеможении закрыла глаза.
* * *
Прислонившись спиной к деревянной опоре навеса, Гембра отчаянно отмахивалась мечом от нападавших — звать на помощь было не в её правилах. Ей уже удалось слегка зацепить одного-двух, но это только ещё больше распалило негодяев. В конце концов, налетев сразу с трёх сторон, им удалось повалить Гембру на землю. Чьё-то колено сильно придавило её руку, держащую меч. Но и в таком положении Гембра не думала сдаваться. Чтобы полностью лишить её возможности сопротивляться, понадобились отчаянные усилия ещё троих солдат. Чьи-то мерзкие пальцы стали шарить по её одежде, ища застёжки. Стиснутая со всех сторон, девушка продолжала биться и извиваться, отгоняя мысль о том, что сделать уже ничего нельзя. Неожиданно сила тяжести прижимающего её к земле солдата стала ослабевать. Вслед за задранной рукой всё его тело потянулось вверх и, поднявшись в воздух, как пушинка отлетело в сторону, открыв взгляду огромную фигуру Велвирта.
— Эй, малый, ты чего… — другой солдат замахнулся было на неожиданного защитника, но тот без труда перехватил его руку на полпути. Кость хрустнула, как щепка и наёмник, согнувшись и прижав к животу сломанную руку, покатился прочь с перекошенным от боли лицом. Третьего, кинувшегося на него с мечом, Велвирт встретил небрежной затрещиной, которой оказалось достаточно, чтобы вояка, отлетев на несколько шагов, упал на спину и больше не шевелился. Гембра вскочила и мгновенным выпадом до половины всадила меч в живот того, кто, ещё не разобравшись в происходящем, продолжал дёргать застёжки на её поясе. Остальные в замешательстве отступили, нестройно бормоча ругательства.
— Вон отсюда, — тихо приказал Велвирт.
В ответ один из солдат выскочил вперёд, намереваясь ударить Велвирта ногой в живот. Гембра на миг отвернулась. Вновь хрустнула сломанная кость. Короткий вскрик — и нападавший застыл на земле в такой вывернутой позе, что лучше было и не смотреть.
— Я сказал, вон отсюда, — повторил Велвирт, делая шаг вперёд.
Мгновенно протрезвевшие противники, побросав оружие, кинулись прочь.
— Ты откуда здесь? — слегка отдышавшись, осторожно спросила Гембра.
— Пустой вопрос. Куда он поехал? — спросил Велвирт, немного помолчав. — Куда он поехал, скажи мне. Я должен знать.
Гембра не отвечала. Несколько минут они молча стояли друг перед другом. Наконец Велвирт повернулся и зашагал прочь.
— Эй, погоди! Слушай… помоги подругу выручить… А там поговорим.
Велвирт обернулся. — Где? — коротко спросил он.
— Там. — Гембра кивнула на проклятый домик с колоннами.
Монах уверенно двинулся вперёд. Гембра с трудом поспевала за ним. Она понимала всю авантюрность своего поведения. «Пусть поможет спасти Ламиссу, а там будь что будет», — думала она, понимая, что от тяжёлого разговора не уйти.
Теперь, в комнатах, следовавших за подземным коридором, сидели какие-то люди, но никто из них не отважился остановить вошедших. Одного, не более чем в четверть силы удара ноги Велвирта в дверь было бы достаточно, чтобы та не только открылась, но и слетела с петель. В тускло освещённой комнате ритуалов продолжалась безумная пляска. Не менее тридцати мужчин и женщин, большинство без одежды, кружились в сомнамбулическом танце, декламируя и распевая бессвязные обрывки стихов и гимнов. Кто-то разбрызгивал по сторонам жидкие краски из деревянных мисок, и их разноцветные разводы причудливо играли на обнажённых телах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97