Несущийся галопом конь обогнал крестьянскую телегу. Серо-стальные глаза всадника скользнули по грубой запылённой одежде и загорелым обветренным лицам.
— Во, красавец! — хмыкнула пожилая крестьянка, отмахивая от лица пыль, взбитую копытами унёсшегося вперёд коня.
— Видать не из простых, — подхватила другая, — навроде офицера, а на городских военных не похож…
— Точно, Городские, что при положении, все с гонором смотрят. А этот…
— А этот, будто с завистью, — удивляясь собственным словам, закончил старик в тёмном суконном плаще, стегнув лошадь и надвинув на лицо старую бесформенную шляпу.
* * *
— Так что, ты говоришь, он рассказал тебе в последний день? — спросила Гембра, стараясь придать голосу беззаботную непринуждённость.
Женщины ехали чуть поодаль от остальных всадников, которые что-то оживлённо обсуждали с правившим повозкой Лутимасом, громко при этом смеясь.
— Эта история, пожалуй, довольно печальна для нас обеих, — задумчиво ответила Ламисса.
— Хм, и когда ты успела в последний день с ним наговориться… Но расскажи, всё таки…
— Он рассказал про один случай. Давний… Он как-то совершал медитацию на берегу моря. А когда собрался уходить — видит неподалёку на песке следы. Женские следы идут прямо, без остановок. А рядом — мужские. То слева, то справа, то вперёд забегут, то отстанут чуть-чуть. А в каждом женском следе — кусочек янтаря лежит. И тянутся следы далеко-далеко. По всему берегу. И конца не видно.
— И что же здесь для нас грустного?
— Сфагам сказал, что понимает того мужчину. Но сам он другой и никогда бы так не сделал, потому что, любя женщину, он никогда не стал бы её обожать и превозносить, как богиню. Он сказал, что там, где начинается обожание, там кончается свобода и уважение и для мужчины и для женщины. Остаются только предустановленные роли и жадность обладания идолом. Так он и сказал…
— Может, он и прав. Хотя женщина всё видит по-своему…
— Может быть, наша правота когда-нибудь соединится с его правотой.
— И зачем боги так всё запутали! — хмыкнула Гембра с шутливым раздражением.
— Я всё хотела тебя спросить, почему ты выбрала такое неженское ремесло? — продолжила разговор Ламисса, немного помолчав.
— Да я и не выбирала. Само так получилось. А что, мне нравится!
— Чего же ты ищешь в жизни?
— Не знаю… Когда денег нет, то денег. Когда деньги есть, даже много, — всё равно надолго не хватает. Всё уходит куда-то… И опять — за дело. Главное — жить интересно. Всё время что-то новое. Новые люди, новые места. Сама себе хозяйка, опять же. Если чего, сама и сдачи дам. А так что? Дом, кухня, хозяйство, дети. Или в огороде копаться. Каждый день одно и то же. Тоска!… И всё при муже… Хоть и надоест, а никуда не денешься. Только и останется, что с соседками собачиться. У мужа из-за спины. Это разве жизнь?
— Значит, детей не любишь?
— Да не то чтобы не люблю… Связывают они… Так только за себя отвечаешь, а с детьми…
— А продление рода? А как же старость?
— Если боги нас призвали к продлению рода, так значит, они сами и устроят всё как надо. Чему быть, то и будет. Если что, то я и не против. Было б от кого… А до старости ещё дожить надо…
— Ты знаешь, — продолжила Гембра после паузы, — с тех пор, как мне петлю нагадали, я больше судьбу не пытала. А вот сейчас почему-то захотелось. Чувствую, меняется что-то, как его встретила. Хочешь со мной? Вот, держи. — Гембра вынула из дорожной сумки небольшую глиняную вазу.
— Скоро мостик проедем, за ним дорога опять через лес пойдёт. Как остатки большой стены увидишь, значит до брошенного города доехали. Там ребята пусть отдохнут, а мы по тропинке налево съедем. Храм есть в лесу, старый. Туда раньше со всей провинции съезжались по осколкам гадать. И сейчас ещё приезжают иногда. Хотя там уж и нет никого. А вазы я ещё из Амтасы захватила. Тоже из храма, чтоб не совсем простые.
Ламисса внимательно осмотрела грубоватую, базарной работы, вазу и осторожно уложила её в сумку.
* * *
— Всё. Кончилась тропинка — слезаем! — скомандовала Гембра.
— С тобой я скоро много чему научусь, — весело сказала Ламисса, пытаясь подражать ловким движениям подруги, привязывающей коня к стволу дерева.
— А то! Скоро мечом махать будешь!
— Ну, уж нет! Это не по мне!
Изумрудные заросли встретили их прохладой и полумраком торжественной тишины.
— Вот видишь, водовод старый? — Гембра вскочила на выступающий из буйной зелени каменный блок. Вот, сначала по жёлобу и пойдём.
Ламисса задумчиво провела рукой по тёплому белёсому камню.
— А давно отсюда люди ушли?
— Не знаю. Может, лет пятьсот. А может, и тысячу. Одни боги знают.
— Мне кажется, что они только что были здесь. Или даже сейчас где-то рядом. — Ламисса огляделась, глубоко вдыхая воздух. — Интересно, как они ходили, как говорили… Наверно, не так, как мы…
— Какая разница? Пошли…Чего стоять-то?
— Погоди… Как будто перед занавешенной дверью стоишь… Что-то там виднеется, что-то происходит. Понимаешь? Вроде вот-вот шагнёшь и там окажешься. Так близко… А войти нельзя.
— Нн-у? — Гембра упёрла руки в бока, криво ухмыляясь.
— А может быть, эти люди уже вернулись и живут среди нас? Ведь оттуда возвращаются в другую жизнь через много лет. Вот помнишь, в «Книге видений»?
Я вернусь оттуда, где нет счёта дням,
Я вернусь всё помня и ничего не зная,
Я вернусь с глазами, видящими свет,
Я вернусь вкусить боль этого света,
Я вернусь насладиться краткостью мгновений,
Я вернусь, чтобы снова уйти…
По лицу Гембры пробежала тень. Ей вспомнилась та жуткая ночь в доме оборотня. Но даже не это воспоминание тупой занозой кольнуло её сердце.
— Давай за мной, — буркнула она, и, тряхнув головой, не оборачиваясь, зашагала по узкому жёлобу, устланному ломкой и хрустящей высохшей листвой.
Но та самая мысль-заноза всё же догнала её. «Они подходят друг другу» — громко и отчётливо сказал кто-то внутри. Усилием воли Гембра мгновенно подавила волну жгучей обиды, но лёгкое настроение вернулось не сразу. Было ещё что-то и в самих этих строчках…
— А ты здесь раньше бывала? — спросила Ламисса.
— Купец один гадать ходил. Без охраны-то страшно! А охрана кто? Я! В храм, правда, не заходила. При гадании никого быть не должно. Ну, кроме жрецов, конечно…
Некоторое время они шли молча. Ламисса всё время немного отставала, разглядывая торчащие из земли стволы и капители колонн, узорчатые плиты, полуразрушенные стены домов и ведущие в никуда лестницы.
— Смотри, в воду не свались! — наставляла Гембра.
Действительно, внизу, полускрытый сводом густо сплетённых веток, сиял мозаикой текучих отражений неглубокий извилистый ручей.
Идти пришлось недолго. Храм, а вернее, его развалины, стояли на открытом месте, где полупрозрачное зелёное кружево не преграждало путь солнечному свету, который после сумрака леса казался ослепительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97