— Он действительно самый современный в Европе? — спросил парнишка для точности.
Розмари подтвердила и добавила:
— Только не рассказывайте всем об этом. Пора отвыкать от хвастовства, ясно? Незачем везде твердить, будто мы во всех областях первые. Есть такое указание. Недавно приезжал один товарищ из Берлина, прочитал доклад и бросил в зал такую фразу: «Нужно, товарищи, поскромнее, мы ведь, в конце концов, самая маленькая страна на «вето». Так вот, теперь мы первые в преуменьшениях. Чудесно, не правда ли?
Она рассмеялась. Аня даже не улыбнулась шутке ученой дамы.
— Вчера забрали отца, — сказала она. Розмари испугалась.
— Как это, как это «забрали»?
— Арестовали.
Аня стала торопливо рассказывать о том, что произошло вчера вечером, не забыла ни одной подробности: отец велел ей держаться, как обычно, ни к кому из-за него не ходить. Она внимательно наблюдала за Розмари, интересно, что та скажет. Значит, строго-настрого велел ни к кому не ходить? Да, но она, Аня, считает, что Розмари должна знать о случившемся.
— Ведь вы с ним друзья, верно? — спросила она под конец. — Чего доброго, у тебя теперь будут неприятности.
Они стояли в фойе перед кованой решеткой, увитой цветами, Розмари, девочка и парень, и казалось, в наступившем после Аниного рассказа молчании каждый украдкой подглядывает за другим. Их взгляды встречались, расходились, снова встречались. Юрген подумал: «А она милая и очень симпатичная, эта приятельница Друската, не понимаю, зачем Аня ей так дерзит, с таким наслаждением заявила, что, мол, для фрау доктор ей никаких поручений не давали. Обе явно друг друга недолюбливают».
А Розмари подумала: «Кому-то понадобилось выдать Друската с головой, иначе быть не может. И как раз теперь, когда так много поставлено на карту для него и для крестьян из Альтенштайна. Есть только один человек, заинтересованный в том, чтобы Даниэль исчез, — Штефан. Неужели Аня не знает? И зачем только она притащила с собой этого мальчишку. Как он на меня смотрит, а как уставилась на меня девчонка! Я обязана сейчас что-нибудь предпринять, но что?»
Аня думала: «Она не знает, что делать. Никому из его друзей ре нравится, что я прихожу к ним с расспросами и с просьбой о помощи. Все меня выставляли за дверь, и опа так поступит. Как это говорится в пословице: истинные друзья познаются в беде».
— Пошли.
Розмари повела их по длинному коридору в свой кабинет. Открыв дверь и пропустив их вперед, она указала на стулья, сама села за письменный стол. Опершись на него локтями и сложив руки, она некоторое время покусывала большой палец, как ребенок, попавший в затруд-
нительное положение. Потом сняла телефонную трубку. Разговаривая с директором, она не выпускала из виду гостей. Ей нужен отпуск, нет, не в сентябре, как по графику, а сейчас, немедленно! Почему? По сугубо личным причинам, весьма уважительным. Больше она ничего сказать не может. На какой срок? Пока не знает, возможно, на пару дней, а может быть, на несколько недель или больше, возможно, она вообще сюда не вернется. Вайман освоился с работой и может ее заменить.
Директор, разумеется, начал было торговаться, но она была непреклонна и в конце концов даже заявила: дело настолько для нее важное, что она может уйти и без отпуска, несмотря на угрозу немедленного увольнения.
Тут наконец директор сдался.Она поблагодарила.Повесив трубку, она спросила:
— Смогу я у тебя переночевать, Аня?
Со свойственной детям логикой Аня подумала: «Ну вот, я только хотела узнать, как Розмари себя поведет, а теперь она сядет мне на шею. Мне совершенно не интересно, сколько раз она спала с отцом. Уму непостижимо: она еще спрашивает, где ей ночевать. Видно, думает, я не умею считать до трех».
— Ты же прекрасно знаешь, — ехидно ответила ода, — где у нас в доме можно спать. Почему ты меня спрашиваешь?
- А кого же мне еще спрашивать? — возразила Розмари. — Ты хозяйка дома.
Потом она объявила, что незачем терять время попусту, нужно подготовить «трабант» и кое-что прихватить из квартиры.
Ане польстило, что ее признали хозяйкой дома, поэтому, когда Розмари спросила:
— Поесть у тебя дома что-нибудь найдется? - девочка ответила:
— Уж я о тебе позабочусь.
— Хорошо, — сказала Розмари, — но есть и еще одна проблема. Одна машина и два велосипеда.
Она улыбнулась Юргену, и тот растаял: такая красивая женщина эта приятельница Друската, но и к нему, к шестнадцатилетнему, снизошла. Он по-мужски пожал ей руку и слегка поклонился:
— Велосипеды я, разумеется, доставлю.
— Это было бы очень мило с твоей стороны, — заметила Розмари все с той же улыбкой. По сравнению с такой женщиной, как доктор Захер, Аня показалась ему почти ребенком. Он помахал девочке рукой:
— Пока.
Затем Аня и Розмари зашагали по улице к дому-новостройке, он был похож на сотни других жилых коробок с широкими окнами, какие можно встретить сейчас в деревнях. Поднявшись по ступенькам на два лестничных марша, они остановились перед висевшей слева над звонком табличкой «Д-р Захер».
Розмари отперла дверь.
— Пожалуйста, раздевайся и проходи в комнату. Комната была не слишком большая, но очень светлая и удобная. Вдоль стен на выкрашенных в белый цвет металлических конструкциях стояли книжные полки, такие же, купленные в магазине полки, как и в тысячах других домов, однако здесь все было как-то очень уютно. Розмари не лишена вкуса. Взять хотя бы голубые кресла на красном ковре, всевозможные безделушки, типично женские, яркие бокалы и бутылки, репродукции русских икон, изображавшие апостола с крестьянским лицом и богоматерь, держащую на руках маленького человечка с лицом взрослого.
Аня огляделась по сторонам.
— Мне здесь нравится.
— Пока нет Даниэля, — сказала Розмари, — у этого прохвоста Штефана большие шансы. Насколько я его знаю, он попытается сейчас укрупнить свой кооператив за счет Алвтенштайна. Но я не допущу, сяду на место Даниэля и пошлю к чертовой матери каждого, кто вздумает вмешиваться в его дела. Но сначала давай выпьем кофе, что-то пить хочется. А тебе?
Аня кивнула.
Розмари предложила девочке отдохнуть, нет, помощи Не требуется, на кухне и так слишком тесно, пусть Аня пока располагается поудобнее.
Вернувшись через некоторое время в комнату, Розмари увидела, что Аня плачет на кушетке, уткнув голову в подушку.
Розмари села на край кушетки и сначала осторожно, точно робея, коснулась рукой головы девочки и только потом осмелилась погладить ее по волосам.
— Поплачь.
По всей вероятности, она не решалась по-матерински приласкать Аню, а может, ей самой недоставало опыта: мать всегда выматывалась на работе, вечно куда-то спешила и чаще командовала детьми, чем баловала и ласкала их. И отношения Розмари с Аней тоже всегда отличались деловитостью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98