.. Нет, не пароход из Верана, а договор с «Белым флотом»... переиграть, значит, но как? Может, ансамбль народного танца? Да нет, культурные мероприятия только на второй день....
«Слушай-ка, — сказал Макс, прижимая трубку щекой к плечу и закуривая; разговор затянется, потому что он, Макс, выступит сейчас в роли спасителя. — Мой мальчик, все не так уж страшно, — продолжал оп. — Слушай меня внимательно».
Значит, так: материал для сходней и все прочее давно готово, частью уже лежит на лесопилке. Дерево, балки, доски в кооперативе всегда положено иметь про запас. Но к несчастью, лесничество наложило арест... Согласен, ао время рубка леса позволил себе чуточку посамоволыш-чать, но тем не менее в целом все это бюрократические перегибы лесничества — иначе не назовешь. «Ты слушаешь?» Тот слушал.
«Итак, первое: ты снимаешь арест — звонок на лесопилку, звонок главному лесничему в Зезенберг, еще нынче вечером успеешь, объяснишь исключительность ситуации, объяснишь чрезвычайное положение... Да я пошу-тил!Делай как хочешь, ты же умный парень. Второе: наше! армии определенно не захочется, чтобы мы опозорились перед польским генералом, поэтому завтра — понимаешь? ...... прямо завтра с утречка... для армии это мелочь,
командовать им не примыкать... Ты слушаешь?»
Гроссман слушал и мотал на ус.
«Итак, второе. Саперное подразделение прибывает по команде в семь часов в Хорбек. Тридцати человек хватит. Теперь самое существенное — с инструментом: прежде всего паровой копер, пилы, топоры, гвозди потолще и прочее».
Интересно, справится Гроссман или нет?
Ну конечно, в конце концов, у них в округе исполнительная власть, зачем же по всякой ерунде в горкоме разрешения спрашивать, партия ведь не орган контроля, как думают те, кому не хватает огонька, а организация по развитию новых и смелых идей, а также по развитию личности. Высоко ценится в первую очередь инициатива, а чем это не инициатива?
«Я, конечно, останусь в тени... Но, мой мальчик, это ведь твоя идея! Стоп, не клади трубку, сейчас дойдем до третьего».
Краска стоит дорого, пара ведерок сгодится, надо же все покрасить, в белый с ярко-зеленым.
«Возьмешься? Порядок! Сэкономите на банкете? Чудненько. В четверг, в одиннадцать ноль-ноль и ни минутой позже, польский генерал сможет сойти на берег...»
«Хильдхен, солнышко, мне тут еще надо кое-куда... мобилизовать подводы... конечно... еще нынче вечером. Целую, пока. Возможно, задержусь, ты меня не жди».
Немногим позже взревел «вартбург», машина рывком выскочила из гаража; кудахча и хлоная крыльями, кинулись врассыпную куры — Макс Штефан отправился в путь.
Первым делом вызвал на улицу трактористов:
«Особый случай. Надо, ребята!»
Против сверхурочных те ничуть не возражали.
Потом он съездил на лесопилку, чтобы там авансом выдали брус и доски.
«С этим покончено. Из округа еще не звонили? Вот видишь!»
Макс чувствовал себя точно рыба в воде, как всегда, когда можно было действовать, командовать и бахвалиться, лаяться, острословить и смеяться, но — таким знали шефа кооператива и крестьяне и трактористы — нынче вечером он и на работу выйдет первым и уйдет последним, поплюет на руки и за дело: силой-то бог не обидел. Совсем недавно, на озере, некий молодой человек спортив-
ного вида обронил фразу, которую Штефан выслушал пе без удовольствия: «Не будь председатель так жирен, у него была бы почти атлетическая фигура».Он вместе со всеми станет работать до изнеможения, потому что у двухсоткилограммовой туши не только сотня идей под плешивой черепушкой, силенки в мышцах тоже хватает, он себя не жалеет и знает, до чего вкусно после тяжелого труда холодное пиво, хлебнуть из бутылки,—вот за это хорбекские мужики его особенно любили.
«Живи и давай жить другим» — таков был один из Максовых девизов. Родился этот лозунг, ясное дело, не при социализме, и тем не менее кое-чего для своей деревни Макс добился. Он был любопытен, как десяток женщин; едва только позволяла работа, выезжал в другие деревни, спорил с коллегами, судачил с крестьянами, иной и оглянуться не успеет, а Макс уже смекнул, что перенять у соседей. В своей же деревне он был некоронованный король, и крестьянам его владычество нравилось, ибо отвечать за работу он предоставлял им — точнее, он был вынужден так поступать, потому что любил кататься к соседям.
Главный его лозунг—«социализм должен доставлять удовольствие». Лозунг вроде бы правильный. Во всяком случае, Хорбек расцвел и кооператив стал выделяться среди окрестных деревень.
Лесоматериалы свезли на озеро еще ночью, а утром к берегу Рюмицзее причалил паровой копер, и одновременно в Хорбеке расположилось на двое суток подразделение саперов — частные квартиры, индивидуальный уход, парням наверняка понравится.
Солдаты работали не покладая рук, и в первый же день деревянные ноги сходней уперлись в дно озера.«Но коли вам, молодцы, охота остаться еще на сутки, — сказал Макс Штефан, — мы сообразим небольшую дополнительную программу. Материала, ребята, кругом полно, да а я мелочиться не стану!»
Он посулил им устроить на следующий вечер шумный праздник. Тут саперы тоже не стали мелочиться и быстро соорудили па озере летнюю купальню, аккуратненько размети столбиками и барьерами отсеки для пловцов и для тех, кто голыш еще собирался стать таковыми. Установили вышку для прыжков в воду, три метра высотой, конструкция простая, но добротная, даже уборную сколотили. Трид-
дать здоровых парней за день могут горы своротить, к тому же хорбекские трактористы на своих тяжелых машинах помогли им оттащить в сторону прибрежные деревья и липший кустарник и свалить все это в огромный костер. Его разожгут в праздничный вечер, а на следующий день Штефан, сопровождая польского генерала, обведет широким жестом прелестный уголок: центр отдыха СХПК — и, как водится, скромно умолчит, что возведен он по его инициативе и за счет государства.
Кому какое дело? И деревенской детворе радость, и матерям угодил.Только закончили работу, как наверху, на гребне склона, остановилась машина. Из нее выбрался какой-то человек: вельветовые брюки-голъф, суконная куртка, лихая шляпчонка с пучком перьев. Он еще издали замахал руками и возбужденно закричал:
«Свинство!»Судя по одежде, оп скорее всего был из охотничьего общества, а представители этой корпорации обычно не отличаются изяществом манер.Однако человек оказался уполномоченным общества охраны природы. Штефан его немного знал. Побагровев от злости, он загремел: как это Штефан смеет поганить прибрежную зону, она ведь, между прочим, находится под охраной закона, это же позорные отметины на лике природы, притом все без разрешения... Деревья выдраны с корнем, защитный кустарник на берегу и — язык не поворачивается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
«Слушай-ка, — сказал Макс, прижимая трубку щекой к плечу и закуривая; разговор затянется, потому что он, Макс, выступит сейчас в роли спасителя. — Мой мальчик, все не так уж страшно, — продолжал оп. — Слушай меня внимательно».
Значит, так: материал для сходней и все прочее давно готово, частью уже лежит на лесопилке. Дерево, балки, доски в кооперативе всегда положено иметь про запас. Но к несчастью, лесничество наложило арест... Согласен, ао время рубка леса позволил себе чуточку посамоволыш-чать, но тем не менее в целом все это бюрократические перегибы лесничества — иначе не назовешь. «Ты слушаешь?» Тот слушал.
«Итак, первое: ты снимаешь арест — звонок на лесопилку, звонок главному лесничему в Зезенберг, еще нынче вечером успеешь, объяснишь исключительность ситуации, объяснишь чрезвычайное положение... Да я пошу-тил!Делай как хочешь, ты же умный парень. Второе: наше! армии определенно не захочется, чтобы мы опозорились перед польским генералом, поэтому завтра — понимаешь? ...... прямо завтра с утречка... для армии это мелочь,
командовать им не примыкать... Ты слушаешь?»
Гроссман слушал и мотал на ус.
«Итак, второе. Саперное подразделение прибывает по команде в семь часов в Хорбек. Тридцати человек хватит. Теперь самое существенное — с инструментом: прежде всего паровой копер, пилы, топоры, гвозди потолще и прочее».
Интересно, справится Гроссман или нет?
Ну конечно, в конце концов, у них в округе исполнительная власть, зачем же по всякой ерунде в горкоме разрешения спрашивать, партия ведь не орган контроля, как думают те, кому не хватает огонька, а организация по развитию новых и смелых идей, а также по развитию личности. Высоко ценится в первую очередь инициатива, а чем это не инициатива?
«Я, конечно, останусь в тени... Но, мой мальчик, это ведь твоя идея! Стоп, не клади трубку, сейчас дойдем до третьего».
Краска стоит дорого, пара ведерок сгодится, надо же все покрасить, в белый с ярко-зеленым.
«Возьмешься? Порядок! Сэкономите на банкете? Чудненько. В четверг, в одиннадцать ноль-ноль и ни минутой позже, польский генерал сможет сойти на берег...»
«Хильдхен, солнышко, мне тут еще надо кое-куда... мобилизовать подводы... конечно... еще нынче вечером. Целую, пока. Возможно, задержусь, ты меня не жди».
Немногим позже взревел «вартбург», машина рывком выскочила из гаража; кудахча и хлоная крыльями, кинулись врассыпную куры — Макс Штефан отправился в путь.
Первым делом вызвал на улицу трактористов:
«Особый случай. Надо, ребята!»
Против сверхурочных те ничуть не возражали.
Потом он съездил на лесопилку, чтобы там авансом выдали брус и доски.
«С этим покончено. Из округа еще не звонили? Вот видишь!»
Макс чувствовал себя точно рыба в воде, как всегда, когда можно было действовать, командовать и бахвалиться, лаяться, острословить и смеяться, но — таким знали шефа кооператива и крестьяне и трактористы — нынче вечером он и на работу выйдет первым и уйдет последним, поплюет на руки и за дело: силой-то бог не обидел. Совсем недавно, на озере, некий молодой человек спортив-
ного вида обронил фразу, которую Штефан выслушал пе без удовольствия: «Не будь председатель так жирен, у него была бы почти атлетическая фигура».Он вместе со всеми станет работать до изнеможения, потому что у двухсоткилограммовой туши не только сотня идей под плешивой черепушкой, силенки в мышцах тоже хватает, он себя не жалеет и знает, до чего вкусно после тяжелого труда холодное пиво, хлебнуть из бутылки,—вот за это хорбекские мужики его особенно любили.
«Живи и давай жить другим» — таков был один из Максовых девизов. Родился этот лозунг, ясное дело, не при социализме, и тем не менее кое-чего для своей деревни Макс добился. Он был любопытен, как десяток женщин; едва только позволяла работа, выезжал в другие деревни, спорил с коллегами, судачил с крестьянами, иной и оглянуться не успеет, а Макс уже смекнул, что перенять у соседей. В своей же деревне он был некоронованный король, и крестьянам его владычество нравилось, ибо отвечать за работу он предоставлял им — точнее, он был вынужден так поступать, потому что любил кататься к соседям.
Главный его лозунг—«социализм должен доставлять удовольствие». Лозунг вроде бы правильный. Во всяком случае, Хорбек расцвел и кооператив стал выделяться среди окрестных деревень.
Лесоматериалы свезли на озеро еще ночью, а утром к берегу Рюмицзее причалил паровой копер, и одновременно в Хорбеке расположилось на двое суток подразделение саперов — частные квартиры, индивидуальный уход, парням наверняка понравится.
Солдаты работали не покладая рук, и в первый же день деревянные ноги сходней уперлись в дно озера.«Но коли вам, молодцы, охота остаться еще на сутки, — сказал Макс Штефан, — мы сообразим небольшую дополнительную программу. Материала, ребята, кругом полно, да а я мелочиться не стану!»
Он посулил им устроить на следующий вечер шумный праздник. Тут саперы тоже не стали мелочиться и быстро соорудили па озере летнюю купальню, аккуратненько размети столбиками и барьерами отсеки для пловцов и для тех, кто голыш еще собирался стать таковыми. Установили вышку для прыжков в воду, три метра высотой, конструкция простая, но добротная, даже уборную сколотили. Трид-
дать здоровых парней за день могут горы своротить, к тому же хорбекские трактористы на своих тяжелых машинах помогли им оттащить в сторону прибрежные деревья и липший кустарник и свалить все это в огромный костер. Его разожгут в праздничный вечер, а на следующий день Штефан, сопровождая польского генерала, обведет широким жестом прелестный уголок: центр отдыха СХПК — и, как водится, скромно умолчит, что возведен он по его инициативе и за счет государства.
Кому какое дело? И деревенской детворе радость, и матерям угодил.Только закончили работу, как наверху, на гребне склона, остановилась машина. Из нее выбрался какой-то человек: вельветовые брюки-голъф, суконная куртка, лихая шляпчонка с пучком перьев. Он еще издали замахал руками и возбужденно закричал:
«Свинство!»Судя по одежде, оп скорее всего был из охотничьего общества, а представители этой корпорации обычно не отличаются изяществом манер.Однако человек оказался уполномоченным общества охраны природы. Штефан его немного знал. Побагровев от злости, он загремел: как это Штефан смеет поганить прибрежную зону, она ведь, между прочим, находится под охраной закона, это же позорные отметины на лике природы, притом все без разрешения... Деревья выдраны с корнем, защитный кустарник на берегу и — язык не поворачивается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98