Таким образом отец сводил с политической сцены как Поулов из рода Плантагенетов, так и Коуртни, чья мать была младшей дочерью Эдуарда IV, то есть принадлежала к тому же роду. Он был бы совсем удовлетворен, если бы и Реджинальд Поул сидел вместе с ними, но коль скоро тот оставался вне досягаемости, остальные хотя бы будут теперь помалкивать.
Трудно было представить себе нечто подобное. Именно эта семья проявила, пожалуй, наибольшую лояльность, когда он сел на трон. Но, будучи ревностными католиками, Поулы не могли, во-первых, признать его брак с моей матерью недействительным и, во-вторых, примириться с тем, что король пошел на разрыв с Римом. Доносчики сообщили, что маркиз Эксетер одобрял деятельность Реджинальда за границей, переписывался с ним, а Монтегю якобы утверждал, что в стране может вспыхнуть гражданская война, так как люди доведены до крайности, и, если король неожиданно скончается, войны не миновать.
Отец и вообще не переносил разговоров о смерти, а уж упоминание о собственной смерти считал просто-напросто изменой.
Суд присяжных под председательством лорда-канцлера Одли признал вину братьев доказанной.
Мысли мои были сейчас с графиней – каково ей было вынести все это! По непонятной причине Джефри был помилован. Возможно, король испытывал к нему глубочайшее презрение и считал, что еще что-нибудь удастся из него вытянуть.
Что же касается лорда Монтегю и маркиза Эксетера, они были обезглавлены на Тауэрском холме 9 декабря.
Они встретили смерть достойно. Джефри освободили. Его жена рассказывала, что он был смертельно болен. Бедняга Джефри! Ему сейчас было хуже всех – предать семью, друзей и остаться жить с сознанием содеянного! Через несколько дней после освобождения из тюрьмы он пытался покончить с собой, но безуспешно.
Графиня владела всеми моими мыслями и чувствами, но поехать к ней было невозможно – королю вмиг все стало бы известно.
Скоро, к своему ужасу, я узнала, что к ней домой для допроса были посланы герцог Саутхэмптонский и епископ Элийский. После этого визита графиню отвезли в дом к Саутхэмптону, где она жила под домашним арестом. Что было на уме у отца? Не подбирается ли он и ко мне?
Я не обольщалась на свой счет – король никогда не выпускал из виду членов своей семьи.
Парламент провозгласил гражданскую казнь изменникам. В числе многих оказались покойные Монтегю и Эксетер, а также Реджинальд и графиня Солсбери. В доме графини Саутхэмптон обнаружил тунику, расшитую английскими гербами, что являлось прерогативой королевской семьи.
Леди Солсбери заключили в Тауэр.
Что могло быть печальней судьбы этой женщины? Я думала о ней дни и ночи, не в силах представить себе, как она, в шестьдесят с лишним лет, сидит в сыром, холодном каменном мешке.
Я уже готова была идти к отцу. Меня останавливало только одно – страх еще более навредить ей, ухудшить ее положение своим заступничеством. За себя я не боялась, хотя от отца всего можно было ожидать, – но что-то подсказывало мне, если я буду умолять отца пощадить добрую старую женщину, леди Солсбери станет еще хуже. Он не остановился перед убийством Монтегю и Эксетера, но выпустил Джефри, не представлявшего никакой опасности. Главного, по его мнению, заговорщика, Реджинальда Поула, он схватить не мог. Последней из Плантагенетов оставалась графиня. Но неужели он и вправду думал, что старая женщина способна причинить ему зло?
Какой же непредсказуемой была наша жизнь! Мы все находились на волоске от смерти!
Ко мне наведался Чапуи.
– Вам следует вести себя с предельной осторожностью, – сказал он полушепотом.
Я ответила, что не могу не волноваться из-за самого близкого мне человека, леди Солсбери, заменившей мне мать.
Он пожал плечами.
– Что бы вы ни делали, графиня все равно останется в Тауэре.
– Но ведь обвинение против нее просто смехотворно, – возразила я, – она и мухи не обидит, не то что короля. Графиня ни в чем не виновата!
– Она виновата в том, что носит фамилию Плантагенет.
– Послушайте, – воскликнула я в отчаянии, – король боится восстания. А те, кто готов взять в руки оружие и пойти против короля, только и ждут, когда появится человек, способный повести их за собой. Неужели король не понимает, что сидит на бочке с порохом? Неужели он не осознает, какую совершил ошибку, провозгласив себя Главой англиканской церкви?
– Судя по всему, – возразил Чапуи, – он намерен и впредь им оставаться.
Затем, оглянувшись на дверь, он наклонился и прошептал мне в ухо:
– Это может стоить ему трона. Эдуард еще ребенок и не в состоянии управлять страной.
И после паузы снова прошептал:
– Король ужасно боится кардинала Поула, имеющего большое влияние за границей. Он послал в Италию наемных убийц.
– Нет! – в ужасе воскликнула я. – Когда же кончится весь этот кошмар?
– Когда-нибудь кончится. Не вечно же он будет длиться. Главное, не бойтесь. Мы следим за событиями. Кардинал предупрежден и будет осторожен. Он считает, что не может рисковать жизнью, так как его долг – восстановить справедливость. Он всегда появляется на людях переодетым, его невозможно узнать.
– И что он думает предпринять?
– Не исключено, что ему удастся заручиться поддержкой иностранных кардиналов и вернуть Англию в Рим.
– Речь идет о войне?
– Король никогда не признает своей ошибки. Он не помирится с Римом. Только новый король или… королева смогут это сделать.
Я слушала, затаив дыхание.
Чапуи вздохнул и, пожав плечами, грустно сказал:
– Нам остается лишь ждать. Если бы в Европе была иная ситуация, все уже давно бы изменилось. Но на Франциска положиться нельзя, а у моего господина слишком много обязательств.
– Но время такое тревожное.
– Все изменится к лучшему, уверяю вас, принцесса. Только прошу вас помнить то, что я сейчас скажу. Лягте на дно, затаитесь. И следите за своими словами – не говорите ничего, что бы имело хоть какое-то отношение к происходящему.
– Но я испытываю такое горе, я так страдаю за графиню…
– Не подавайте виду. Запомните… молчание. Только оно способно вам сейчас помочь.
* * *
Отец между тем тщетно пытался жениться, что приводило его в бешенство. Оставаться так долго вдовцом было не в его характере. Он остановил было свой выбор на красавице Мари Гиз, но она отговорилась тем, что уже обещала стать женой его племянника Джеймса V Шотландского. Взбешенный король кричал, что Гизы сошли с ума – вместо того чтобы стать королевой Англии, Мари едет в нищую, забытую Богом Шотландию!
Никто, конечно, не осмелился намекнуть, что юная леди могла знать о трех женах короля, из которых первая жила в изгнании и, вполне возможно, была отравлена, вторая – обезглавлена, а третья умерла после родов. А еще у всех в памяти сохранилась фраза, произнесенная королем, когда жена его находилась при смерти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113