– Я слежу за собой.
* * *
Однако свадебное путешествие пришлось отложить из-за событий в Виндзоре, где арестовали группу протестантов.
Учение Лютера уже распространилось в Европе, и кому-то очень хотелось, чтобы оно проникло и в Англию. На страже католической религии у нас в стране стоял епископ Винчестерский Стефан Гардинер, доверенное лицо короля.
Епископ бдительно следил за теми, кто сочувствовал реформаторству. По его приказу были арестованы священники Энтони Пирсон, Роберт Тествуд, Генри Филмер и Джон Марбек. Последний был придворным певчим, чей голос король очень ценил.
У четверых арестованных при обыске нашли протестантские книги – одного этого было достаточно, чтобы приговорить их к сожжению на костре. Королева попросила разрешения навестить осужденных. Вернувшись, она выглядела очень расстроенной. Когда мы остались вдвоем, я спросила:
– Что так огорчило Ваше Величество?
Катарина испуганно посмотрела по сторонам.
– Не беспокойтесь, нас никто не слышит, – сказала я.
– Я в ужасе, – произнесла она. – Этих несчастных сожгут на костре.
– Они еретики, – напомнила я.
– Нет, это – мыслящие люди, – возразила Катарина.
– Но они хранили у себя запрещенные книги!
– Разве преступление – читать книги?
– Еретические книги запрещены законом.
– Если запретить людям мыслить, запретить иметь собственное мнение, то мир перестанет развиваться.
– Можно иметь собственное мнение, но оно не должно противоречить законам данной страны.
Катарина закрыла лицо руками.
– Нет, – прошептала она, – подобная нетерпимость просто чудовищна.
– Но почему вы так потрясены случившимся?
– Потому что этих людей за их убеждения сожгут!
– Но в аду их ждут более страшные мучения.
– По-вашему, Господь так же жесток, как люди?
– Церковь учит, что грешники попадут в ад.
– Они всего лишь читали книги и говорили о религии.
Я смотрела на нее со страхом. Нет, не ее религиозные взгляды, столь непохожие на мои, испугали меня, а то, куда они могли ее завести… Она только что вышла замуж за отца, но уже была на стороне преступников. Катарина склонялась к ереси! Но в тот момент меня более всего беспокоило не это, а грозящая ей опасность, – ведь я всей душой любила свою новую мачеху.
– Ваше Величество, позвольте…
Она гордо выпрямилась и, отчетливо произнося каждое слово, сказала:
– Я всегда буду отстаивать право каждого мужчины и каждой женщины поступать согласно своим убеждениям.
– Прошу вас, умоляю… никому этого не говорите.
Она порывисто обняла меня, и я прильнула к ней, забыв, что передо мной – королева. Мне хотелось защитить эту женщину, которая успела завоевать мое сердце, не допустить, чтобы и она оказалась на эшафоте.
– Вы никогда никому не должны говорить ничего подобного! – воскликнула я.
– Да, еще не время…
– Вы думаете?..
– Все может измениться… Кто знает, наступит день, и правда восторжествует…
– Вы имеете в виду… реформирование церкви?
– Я верю в справедливость.
– Миледи… моя добрая, чудесная мачеха, я хочу только одного – чтобы вы дожили до этого дня.
– Как же мне повезло, что вы – мой друг! – воскликнула Катарина.
– Мне хотелось бы, чтобы наша дружба длилась долго. Я даже подумать боюсь, что она может неожиданно оборваться, – слишком многое мне пришлось повидать на своем веку.
– Бедная девочка! Мария, я знаю, сколько вам пришлось пережить.
– К сожалению, я далеко не всегда говорила то, что думала, и то, что считала правдой. Я кривила душой… И, может быть, тем самым спасла свою жизнь.
– Понимаю вас.
– Обещайте, что сделаете то же самое. Если веришь во что-то, лучше все-таки жить с этой верой, чем умереть за свои убеждения.
– Я хочу жить! Боже, как я хочу жить!
– Берегитесь Гардинера. Он может стать вашим врагом.
– Это по его приказу были арестованы четверо невинных людей. Мария, я должна попытаться их спасти.
– Но – как?
– Я хотела просить за них короля.
– О Боже! Будьте осторожны. Если Гардинер узнает о вашем заступничестве, он, не задумываясь, устранит вас, как сделал это с другими.
– Да, я знаю.
– Вы можете оказаться в безвыходном положении.
– Пока король ко мне благоволит…
– Он благоволил и к другим… какое-то время. Прошу вас, будьте предельно осторожны.
– Обещаю. Но я должна попросить его проявить милосердие к невиновным.
– Если вы попросите, чтобы их всех помиловали, вас могут заподозрить в связях с еретиками.
– А если я скажу, что не подобает жечь людей в то время, когда празднуется свадьба?..
– Все равно на вас падет подозрение. Попросите хотя бы одного – за Марбека, любимого певчего короля, – это, по крайней мере, будет выглядеть естественно. Все подумают, что вы просто цените его редкий голос.
– Да, я действительно восхищаюсь его пением, но в данном случае речь идет о его праве иметь свои убеждения.
– Не заставляйте меня повторять то, что я уже вам говорила. У меня тоже есть свои убеждения, не менее твердые, но я еще знаю, как при этом не лишиться головы. Она, быть может, мне еще понадобится для важного дела… дела, в котором и вы примете участие… Прошу вас, будьте осторожны, попросите только за Марбека. Если вам удастся спасти его, не исключено, что и остальных помилуют.
Катарина внимательно посмотрела мне в глаза.
– Может быть, вы правы, – задумчиво проговорила она.
Я оставила ее одну. Наш разговор произвел на меня удручающее впечатление – Катарина явно склонялась к протестантству, не понимая, чем это ей грозит.
* * *
О дальнейших событиях мне рассказал Чапуи.
– Король помиловал Марбека в знак особого уважения к королеве. Она просила за всех еретиков, но он согласился только на Марбека. Ходят слухи, что он и сам не собирался казнить своего лучшего певчего.
– А остальные?
– Пойдут на костер.
– Может быть, если бы она попросила за одного, он помиловал бы и остальных?
– Кто знает? Сейчас у него настроение, как у молодожена, и он был рад сделать приятное жене, одновременно исполнив и свое желание. Но я сомневаюсь, что он даровал бы жизнь всем. Принят закон, запрещающий так называемое «Религиозное возрождение». Хранение еретической литературы, согласно этому закону, является преступлением. Так что казнь этих троих, по-моему, лишь начало. Гардинер развернется – скоро мы увидим не одного приговоренного к смерти.
Он улыбнулся своей ироничной улыбкой.
– Королева – образованная женщина, – продолжал он, – и… Гардинер после случая с Марбеком начнет за ней следить.
– Но почему?
– Да потому, что у него наверняка поселилось сомнение. Думаете, он поверил, что она так уж любит музыку?
Мне надо было поскорей увидеться с Катариной, напомнить ей еще раз, что она – в опасности. Я не могла даже мысли допустить, что она кончит так же, как ее предшественницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
* * *
Однако свадебное путешествие пришлось отложить из-за событий в Виндзоре, где арестовали группу протестантов.
Учение Лютера уже распространилось в Европе, и кому-то очень хотелось, чтобы оно проникло и в Англию. На страже католической религии у нас в стране стоял епископ Винчестерский Стефан Гардинер, доверенное лицо короля.
Епископ бдительно следил за теми, кто сочувствовал реформаторству. По его приказу были арестованы священники Энтони Пирсон, Роберт Тествуд, Генри Филмер и Джон Марбек. Последний был придворным певчим, чей голос король очень ценил.
У четверых арестованных при обыске нашли протестантские книги – одного этого было достаточно, чтобы приговорить их к сожжению на костре. Королева попросила разрешения навестить осужденных. Вернувшись, она выглядела очень расстроенной. Когда мы остались вдвоем, я спросила:
– Что так огорчило Ваше Величество?
Катарина испуганно посмотрела по сторонам.
– Не беспокойтесь, нас никто не слышит, – сказала я.
– Я в ужасе, – произнесла она. – Этих несчастных сожгут на костре.
– Они еретики, – напомнила я.
– Нет, это – мыслящие люди, – возразила Катарина.
– Но они хранили у себя запрещенные книги!
– Разве преступление – читать книги?
– Еретические книги запрещены законом.
– Если запретить людям мыслить, запретить иметь собственное мнение, то мир перестанет развиваться.
– Можно иметь собственное мнение, но оно не должно противоречить законам данной страны.
Катарина закрыла лицо руками.
– Нет, – прошептала она, – подобная нетерпимость просто чудовищна.
– Но почему вы так потрясены случившимся?
– Потому что этих людей за их убеждения сожгут!
– Но в аду их ждут более страшные мучения.
– По-вашему, Господь так же жесток, как люди?
– Церковь учит, что грешники попадут в ад.
– Они всего лишь читали книги и говорили о религии.
Я смотрела на нее со страхом. Нет, не ее религиозные взгляды, столь непохожие на мои, испугали меня, а то, куда они могли ее завести… Она только что вышла замуж за отца, но уже была на стороне преступников. Катарина склонялась к ереси! Но в тот момент меня более всего беспокоило не это, а грозящая ей опасность, – ведь я всей душой любила свою новую мачеху.
– Ваше Величество, позвольте…
Она гордо выпрямилась и, отчетливо произнося каждое слово, сказала:
– Я всегда буду отстаивать право каждого мужчины и каждой женщины поступать согласно своим убеждениям.
– Прошу вас, умоляю… никому этого не говорите.
Она порывисто обняла меня, и я прильнула к ней, забыв, что передо мной – королева. Мне хотелось защитить эту женщину, которая успела завоевать мое сердце, не допустить, чтобы и она оказалась на эшафоте.
– Вы никогда никому не должны говорить ничего подобного! – воскликнула я.
– Да, еще не время…
– Вы думаете?..
– Все может измениться… Кто знает, наступит день, и правда восторжествует…
– Вы имеете в виду… реформирование церкви?
– Я верю в справедливость.
– Миледи… моя добрая, чудесная мачеха, я хочу только одного – чтобы вы дожили до этого дня.
– Как же мне повезло, что вы – мой друг! – воскликнула Катарина.
– Мне хотелось бы, чтобы наша дружба длилась долго. Я даже подумать боюсь, что она может неожиданно оборваться, – слишком многое мне пришлось повидать на своем веку.
– Бедная девочка! Мария, я знаю, сколько вам пришлось пережить.
– К сожалению, я далеко не всегда говорила то, что думала, и то, что считала правдой. Я кривила душой… И, может быть, тем самым спасла свою жизнь.
– Понимаю вас.
– Обещайте, что сделаете то же самое. Если веришь во что-то, лучше все-таки жить с этой верой, чем умереть за свои убеждения.
– Я хочу жить! Боже, как я хочу жить!
– Берегитесь Гардинера. Он может стать вашим врагом.
– Это по его приказу были арестованы четверо невинных людей. Мария, я должна попытаться их спасти.
– Но – как?
– Я хотела просить за них короля.
– О Боже! Будьте осторожны. Если Гардинер узнает о вашем заступничестве, он, не задумываясь, устранит вас, как сделал это с другими.
– Да, я знаю.
– Вы можете оказаться в безвыходном положении.
– Пока король ко мне благоволит…
– Он благоволил и к другим… какое-то время. Прошу вас, будьте предельно осторожны.
– Обещаю. Но я должна попросить его проявить милосердие к невиновным.
– Если вы попросите, чтобы их всех помиловали, вас могут заподозрить в связях с еретиками.
– А если я скажу, что не подобает жечь людей в то время, когда празднуется свадьба?..
– Все равно на вас падет подозрение. Попросите хотя бы одного – за Марбека, любимого певчего короля, – это, по крайней мере, будет выглядеть естественно. Все подумают, что вы просто цените его редкий голос.
– Да, я действительно восхищаюсь его пением, но в данном случае речь идет о его праве иметь свои убеждения.
– Не заставляйте меня повторять то, что я уже вам говорила. У меня тоже есть свои убеждения, не менее твердые, но я еще знаю, как при этом не лишиться головы. Она, быть может, мне еще понадобится для важного дела… дела, в котором и вы примете участие… Прошу вас, будьте осторожны, попросите только за Марбека. Если вам удастся спасти его, не исключено, что и остальных помилуют.
Катарина внимательно посмотрела мне в глаза.
– Может быть, вы правы, – задумчиво проговорила она.
Я оставила ее одну. Наш разговор произвел на меня удручающее впечатление – Катарина явно склонялась к протестантству, не понимая, чем это ей грозит.
* * *
О дальнейших событиях мне рассказал Чапуи.
– Король помиловал Марбека в знак особого уважения к королеве. Она просила за всех еретиков, но он согласился только на Марбека. Ходят слухи, что он и сам не собирался казнить своего лучшего певчего.
– А остальные?
– Пойдут на костер.
– Может быть, если бы она попросила за одного, он помиловал бы и остальных?
– Кто знает? Сейчас у него настроение, как у молодожена, и он был рад сделать приятное жене, одновременно исполнив и свое желание. Но я сомневаюсь, что он даровал бы жизнь всем. Принят закон, запрещающий так называемое «Религиозное возрождение». Хранение еретической литературы, согласно этому закону, является преступлением. Так что казнь этих троих, по-моему, лишь начало. Гардинер развернется – скоро мы увидим не одного приговоренного к смерти.
Он улыбнулся своей ироничной улыбкой.
– Королева – образованная женщина, – продолжал он, – и… Гардинер после случая с Марбеком начнет за ней следить.
– Но почему?
– Да потому, что у него наверняка поселилось сомнение. Думаете, он поверил, что она так уж любит музыку?
Мне надо было поскорей увидеться с Катариной, напомнить ей еще раз, что она – в опасности. Я не могла даже мысли допустить, что она кончит так же, как ее предшественницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113