Нехорошо. Нехорошо так поступать с друзьями. И поэтому я принял решение вскрыть ситуацию, как хирург вскрывает безнадежного пациента с раковым тюльпаном в брюшине.
Было два варианта действия. Осторожный и решительный. Можно было тихонько умыкнуть распечатку с дискеты у Поздняковича и линять вместе с ней в таежные дебри, а можно было вырвать дискету из зубов директора Колесника, а также план всего Объекта, включая подробную систему охраны оного, и пробиваться с боем на тактический простор все той же тайги.
Как говорится, выбор необыкновенно богат: виселица или гильотина.
Я подумал и выбрал гильотину. Для себя. А для беспечного Нодари (Резо) — виселицу. Чтобы мой друг продлил себе удовольствие пожить поболее, бултыхаясь в пеньковой веревке.
Человек предполагает, а Боженька, как известно, делает все по-своему. Пока я с руководством Ртутной горы и академиками посещал ультраспецхиммедцентр, находящийся у самого земного ядрышка, Нодари, действуя по первому варианту, съюхтил ксивота из кабинета Поздняковича. Я же аккуратно потемнил упомянутого пахаря. Навсегда. Незаметным для окружающих отработанным тыком в сонную артерию. Счастливчик, удивленно хекнув, без проблем перешел из мира бренного в мир теней. Такому уходу можно было лишь позавидовать. А все решили, что это беда, несчастный случай, сердце, и познавательная экскурсия была, к сожалению, скомкана. Впрочем, мне оказалось достаточно того, что я увидел. Во второй раз. Все то же самое: современные технологии и высокопоставленные жохи, использующие в своих мелких корыстных целях достижения науки.
Ничто не ново под и над землей.
…На поверхности планеты меня ждали интересные события. И Нодари с документами. Которые были чем угодно, только не тем, что нужно. Мне. Спрашивается, зачем я взял лишний грех на душу? Об этом я и спросил боевого товарища, подозревая его в недобросовестности. Он, понятно, обиделся:
— Саня, в смысле Леха, ты что? Я там все прорыл, как хорек в гнезде.
— Плохо рыл, — задумался я. — Что будем делать?
— А не пора ли нам… из этого гнезда? — спросил Нодари.
— А что такое? — удивился я.
— Молва, что из Москвы гонцы…
— Что-о-о?
— Ну да!
— Чья весточка?
— Точно, Саня, в смысле Леха… Свои люди…
Я не выдержал и, цапнув телеграфиста за шиворот, заорал, чтобы он наконец запомнил мое новое имя и признался, кто дает сигнал об опасности, что за свои ещё люди. В таком законспирированном местечке? Вырвавшись, Нодари назвал-таки меня Лехой и задал вопрос: кто может быть своим в такой дыре? Конечно же, земляки. Я подивился: что за землячество во глубине сибирских руд? Нодари напомнил мне о бутылке коньяка, которая делает всех земляками. После распития оной.
Как я понял, проболтался один из телохранителей директора Ртутной горы. Если, разумеется, это не фальшивый звук. Боюсь, что сработала секретная мина под нашими ногами. На заминированном поле жизни нельзя зевать. Итог такого ротозейства — смерть. Крест на судьбе. Более того, вертолет со столичными неожиданными гостями уже полчаса как болтался над тайгой. Следовательно, у нас с Нодари оставались другие полчаса. До часа «Ч». Когда мина, на которую мы наступили, лопнет с жизнерадостным треском: трац-трац! Тра-та-тац! И шансы наши отпрыгнуть от осколков самые минимальные, как процентные ставки сберегательного банка РФ. Их нет, этих шансов. Кроме одного. Ежели мы его используем, то обещаю сутки пить шампанское и закусывать исключительно еловыми шишками.
Однажды в другой жизни, когда телевизионный приемник не вызывал у меня приступов тошноты, я наткнулся на популярную передачу о животных. И мне запомнилась такая поучительная картинка из жизни зверей и людей. Джунгли, на каком-то баобабе в лианах прячется двуногая тварь с допотопным, кремневым ружьем. И появляется из зарослей великолепная, яркая тигровая кошка, молодая, беспечная и глупая. Она не замечает подлой гориллы с громом в руках — плюхается в траву, переворачивается, умывается, этакое чудное явление живой природы. Но образине на лианах нужна шкура. А, как известно, сдирать шкуру рекомендуется с мертвых. Мертвые сраму не имут.
К чему это я? К тому, что «тигр» всегда должен помнить о существовании двуногих тварей, готовых при удобном случае содрать с него шкуру. Иногда живьем.
И поэтому я действовал предельно осторожно. Лишний свинец в организме вреден для здоровья.
Однако, кажется, ничего не изменилось в высоких сферах пещерных шхер. Была лишь мелкая суета по причине безвременной кончины неудачника Поздняковича.
Все-таки меня удивляла некая беспечность противника. Его уверенность, граничащая с преступной халатностью. В чем тут дело? Странно и подозрительно. К сожалению, времени на решение этой задачки уже не оставалось.
…Хозяин химплазмкомбината был занят — матерился по телефону, как красный директор:
— Я говорю: е'твою мать, ореховый! Что значит нет! Должен быть! Жестом руки пригласил сесть. — Да хоть откуда! Из Москвы, из п…! Все, я сказал! У меня люди! — Бросил трубку. — Бардак! Даже здесь.
— Что такое? — поинтересовался я. — Какие проблемы?
— Гроб нужен. Хороший, удобный, из ореха. — Закачался в кресле. Плохо мы относимся к покойникам, без уважения.
— К живым ещё хуже, — вздохнул я.
— А что такое? Надеюсь, вам, братцы, гробы не нужны. Пока, — пошутил. Как бы. — Для полного счастья.
Я улыбнулся и сказал, что нам нужно. Для счастья. И слова свои подтвердил — «стечкиным». К моему удивлению, реакция собеседника была неадекватна ситуации. Он расхохотался:
— Ха-ха! Казачки засланные? Ну и дураки вы, ребята!
— Я его сейчас хрустну! — первым не выдержал Нодари. — Через колено!
— А я тебя, ха-ха, — укатывался директор. Мне показалось, что он спятил. Или я чего-то не понимал? — Эх, Гунченко-Гунченко, или как тебя там? Прорвались сюда хорошо, да звоночек контрольный не пустили в столицу. Зря, господа! На кого наехали, мудачье! — Покачал головой. — Но уважаю. За бесстрашие! И наглость! Резкие-резкие вы, хлопцы, но, увы!.. — Хлопнул в ладоши, как фокусник. Из потайных ниш выпали спецбойцы-автоматчики, похожие на монстров из кошмарного сна.
Кажется, мы влипли. Я и Резо (буду только так называть своего боевого товарища. До последнего, смертного часа, который близок.) Влипли по самые уши. В ртутное дерьмо.
Этого следовало ожидать. Коли парадом командовал генерал Орешко. Мудаки мы, но ещё более он, не способный просчитать партию на несколько ходов вперед. А что ему пешки? Можно ими и пожертвовать. Во имя общей победы. Победы? Вызверился я на далекого друга от собственного бессилия. Во всем виноват я. И только я. Лох от рождения. Ведь чувствовал опасность, испытывая недоумение от той легкости, с которой мы проникли на ультрасекретный объект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Было два варианта действия. Осторожный и решительный. Можно было тихонько умыкнуть распечатку с дискеты у Поздняковича и линять вместе с ней в таежные дебри, а можно было вырвать дискету из зубов директора Колесника, а также план всего Объекта, включая подробную систему охраны оного, и пробиваться с боем на тактический простор все той же тайги.
Как говорится, выбор необыкновенно богат: виселица или гильотина.
Я подумал и выбрал гильотину. Для себя. А для беспечного Нодари (Резо) — виселицу. Чтобы мой друг продлил себе удовольствие пожить поболее, бултыхаясь в пеньковой веревке.
Человек предполагает, а Боженька, как известно, делает все по-своему. Пока я с руководством Ртутной горы и академиками посещал ультраспецхиммедцентр, находящийся у самого земного ядрышка, Нодари, действуя по первому варианту, съюхтил ксивота из кабинета Поздняковича. Я же аккуратно потемнил упомянутого пахаря. Навсегда. Незаметным для окружающих отработанным тыком в сонную артерию. Счастливчик, удивленно хекнув, без проблем перешел из мира бренного в мир теней. Такому уходу можно было лишь позавидовать. А все решили, что это беда, несчастный случай, сердце, и познавательная экскурсия была, к сожалению, скомкана. Впрочем, мне оказалось достаточно того, что я увидел. Во второй раз. Все то же самое: современные технологии и высокопоставленные жохи, использующие в своих мелких корыстных целях достижения науки.
Ничто не ново под и над землей.
…На поверхности планеты меня ждали интересные события. И Нодари с документами. Которые были чем угодно, только не тем, что нужно. Мне. Спрашивается, зачем я взял лишний грех на душу? Об этом я и спросил боевого товарища, подозревая его в недобросовестности. Он, понятно, обиделся:
— Саня, в смысле Леха, ты что? Я там все прорыл, как хорек в гнезде.
— Плохо рыл, — задумался я. — Что будем делать?
— А не пора ли нам… из этого гнезда? — спросил Нодари.
— А что такое? — удивился я.
— Молва, что из Москвы гонцы…
— Что-о-о?
— Ну да!
— Чья весточка?
— Точно, Саня, в смысле Леха… Свои люди…
Я не выдержал и, цапнув телеграфиста за шиворот, заорал, чтобы он наконец запомнил мое новое имя и признался, кто дает сигнал об опасности, что за свои ещё люди. В таком законспирированном местечке? Вырвавшись, Нодари назвал-таки меня Лехой и задал вопрос: кто может быть своим в такой дыре? Конечно же, земляки. Я подивился: что за землячество во глубине сибирских руд? Нодари напомнил мне о бутылке коньяка, которая делает всех земляками. После распития оной.
Как я понял, проболтался один из телохранителей директора Ртутной горы. Если, разумеется, это не фальшивый звук. Боюсь, что сработала секретная мина под нашими ногами. На заминированном поле жизни нельзя зевать. Итог такого ротозейства — смерть. Крест на судьбе. Более того, вертолет со столичными неожиданными гостями уже полчаса как болтался над тайгой. Следовательно, у нас с Нодари оставались другие полчаса. До часа «Ч». Когда мина, на которую мы наступили, лопнет с жизнерадостным треском: трац-трац! Тра-та-тац! И шансы наши отпрыгнуть от осколков самые минимальные, как процентные ставки сберегательного банка РФ. Их нет, этих шансов. Кроме одного. Ежели мы его используем, то обещаю сутки пить шампанское и закусывать исключительно еловыми шишками.
Однажды в другой жизни, когда телевизионный приемник не вызывал у меня приступов тошноты, я наткнулся на популярную передачу о животных. И мне запомнилась такая поучительная картинка из жизни зверей и людей. Джунгли, на каком-то баобабе в лианах прячется двуногая тварь с допотопным, кремневым ружьем. И появляется из зарослей великолепная, яркая тигровая кошка, молодая, беспечная и глупая. Она не замечает подлой гориллы с громом в руках — плюхается в траву, переворачивается, умывается, этакое чудное явление живой природы. Но образине на лианах нужна шкура. А, как известно, сдирать шкуру рекомендуется с мертвых. Мертвые сраму не имут.
К чему это я? К тому, что «тигр» всегда должен помнить о существовании двуногих тварей, готовых при удобном случае содрать с него шкуру. Иногда живьем.
И поэтому я действовал предельно осторожно. Лишний свинец в организме вреден для здоровья.
Однако, кажется, ничего не изменилось в высоких сферах пещерных шхер. Была лишь мелкая суета по причине безвременной кончины неудачника Поздняковича.
Все-таки меня удивляла некая беспечность противника. Его уверенность, граничащая с преступной халатностью. В чем тут дело? Странно и подозрительно. К сожалению, времени на решение этой задачки уже не оставалось.
…Хозяин химплазмкомбината был занят — матерился по телефону, как красный директор:
— Я говорю: е'твою мать, ореховый! Что значит нет! Должен быть! Жестом руки пригласил сесть. — Да хоть откуда! Из Москвы, из п…! Все, я сказал! У меня люди! — Бросил трубку. — Бардак! Даже здесь.
— Что такое? — поинтересовался я. — Какие проблемы?
— Гроб нужен. Хороший, удобный, из ореха. — Закачался в кресле. Плохо мы относимся к покойникам, без уважения.
— К живым ещё хуже, — вздохнул я.
— А что такое? Надеюсь, вам, братцы, гробы не нужны. Пока, — пошутил. Как бы. — Для полного счастья.
Я улыбнулся и сказал, что нам нужно. Для счастья. И слова свои подтвердил — «стечкиным». К моему удивлению, реакция собеседника была неадекватна ситуации. Он расхохотался:
— Ха-ха! Казачки засланные? Ну и дураки вы, ребята!
— Я его сейчас хрустну! — первым не выдержал Нодари. — Через колено!
— А я тебя, ха-ха, — укатывался директор. Мне показалось, что он спятил. Или я чего-то не понимал? — Эх, Гунченко-Гунченко, или как тебя там? Прорвались сюда хорошо, да звоночек контрольный не пустили в столицу. Зря, господа! На кого наехали, мудачье! — Покачал головой. — Но уважаю. За бесстрашие! И наглость! Резкие-резкие вы, хлопцы, но, увы!.. — Хлопнул в ладоши, как фокусник. Из потайных ниш выпали спецбойцы-автоматчики, похожие на монстров из кошмарного сна.
Кажется, мы влипли. Я и Резо (буду только так называть своего боевого товарища. До последнего, смертного часа, который близок.) Влипли по самые уши. В ртутное дерьмо.
Этого следовало ожидать. Коли парадом командовал генерал Орешко. Мудаки мы, но ещё более он, не способный просчитать партию на несколько ходов вперед. А что ему пешки? Можно ими и пожертвовать. Во имя общей победы. Победы? Вызверился я на далекого друга от собственного бессилия. Во всем виноват я. И только я. Лох от рождения. Ведь чувствовал опасность, испытывая недоумение от той легкости, с которой мы проникли на ультрасекретный объект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161