Через некоторое время Кирилл опять заговорил о мешках:
- Если у него и нет мешков - я про Ивана говорю, - он придумает что-нибудь, мужик толковый. Да уж придумал небось.
Гриша увидел, что они теперь идут где-то недалеко от Тучкова моста.
- Расскажи мне наконец, в чем дело. А то: мешки... старший дворник...
- А это все к месту: и мешки и дворник. Остальное можно объяснить в двух - трех словах. На Васильевском острове есть дом, в доме - чердак, на чердаке - пулемет. А старший дворник в том доме - наш человек. Надежный. Все теперь тебе ясно?
- Все. Ясно, что у пулемета сидят городовые.
- Верно! У пулемета сидят городовые. В том-то и вся загвоздка.
- А мы пойдем туда с гордым видом и с голыми руками? - мстительно спросил Гриша.
- Нет, мы не гордые. С фараонами должен сочинить что-нибудь Иван, такой был уговор с ним. А мы с тобой - грузчики, не более того. Нагрузим себе на плечи пулеметик в разобранном виде - и ходу.
Они прошли Тучков мост, свернули на Васильевский остров.
Гриша спросил:
- Ну, а ты так и не спросишь меня, что было сегодня на Невском? Или тебе это совсем неинтересно?
- А я знаю, что там было. И скажу тебе прямо: если б это - в другое время, может, вся Россия про отчаянных питерских студентов загудела бы. А сейчас про это скоро забудут. Вот увидишь.
- По-моему, сейчас-то и нужны уличные демонстрации.
- Они-то нужны, кто против этого говорит! Да дела-то у нас сейчас начинаются куда серьезней, не чуешь разве? Скоро, брат, на улицах свинцом разговаривать станут!.. Ну, вот и наша набережная. Скоро придем.
У набережной лежали штабеля березовых бревен. На одном из бревен, откатившемся в сторону, сидел казачий офицер и, уронив голову на грудь, что-то бормотал. Он был мертвецки пьян. Возле него стоял околоточный и вежливо уговаривал:
- Господин сотник... Пожалуйте. Сядемте на извозчика.
- К черту! - заорал пьяный, подняв голову. - Ты кто?! Ходят тут... морды.
Сотник снова уронил голову, бормоча:
- Ах, Ира, Ира, что ты со мной сделала?
Кирилл сдержанно усмехнулся:
- Видал, Гриша? И у этого, оказывается, своя беда... Ну, мы пришли.
Шумов с удивлением узнал заезжий двор с вывеской на воротах "Ч а й н а я и к у х м и с т е р с к а я Д. В. В а с и л ь е в а".
У ворот стоял великан-дворник с золотистой бородой.
- Студент с тобой, что ли, Кирюша? - спросил он спокойно. - Ну хорошо. Обождите меня тут... - Он осторожно огляделся по сторонам: Околоточный, черт, все время крутится поблизости. Ну, пока я кормлю начальство, он уйдет, должно быть.
- Иван, мешков нету. Без мешков нам не обойтись.
- Есть мешки, - тем же спокойным голосом произнес дворник и не торопясь ушел.
Комлев не утерпел, заглянул в полураскрытые ворота. Через минуту дворник провел трех городовых к черному ходу в кухмистерскую, потом опять ушел куда-то. И вернулся, держа в руках свернутые в трубку холщовые мешки:
- Пошли, ребята!
Грязной, круто подымающейся лестницей он провел их прямо на чердак.
У покрытого бархатной многолетней пылью слухового окна стоял пулемет, дулом на улицу.
- Ну, теперь действуй, Кирилл! Я пойду караулить.
Кирилл Комлев вынул из карманов какие-то отвертки, щипцы, плоскогубцы и начал работать, чертыхаясь про себя.
Наконец он проговорил:
- Держи мешок.
Пулемет был разобран; торопясь (каждую минуту городовые могли вернуться), друзья положили пулеметные части в мешки, перекинули их за плечи, увидели в дверях бородатое лицо Ивана и стали следом за ним спускаться по крутой лестнице.
На дворе Ивана окликнул владелец кухмистерской, Дормидонт Васильев:
- Ты куда? А это что за люди?
- Люди - свои. Я их знаю.
- А в мешках? Что они в мешках несут?
- Вот что, Дормидонт Васильев, - со спокойной угрозой сказал Иван, иди-ка ты лучше к себе. И сиди смирно. Понял?
- Ты что?! - Дормидонт заглянул в глаза Ивану и вдруг присмирел. Ну, ну, смотри, брат, а то в случае чего...
Он ушел, не оглядываясь, а Иван скомандовал:
- Ну, теперь поворачивайтесь! И я с вами. Втроем-то ловчее выйдет.
- И ты с нами? - спросил Комлев уже на ходу.
- Не разговаривай. Топай! Направо теперь сворачивай, направо. В проходной двор. Потом лихача возьмем.
Уже сидя в санках (лихач, покосившись на одежду седоков, хмуро запросил вперед десять рублей), Иван проговорил:
- Мне теперь оставаться у Дормидонта нельзя. За эту игрушку, - он кивнул на мешки, - с меня спросят. Еще хорошо, что у фараонов аппетиты оказались хорошие - засиделись за обедом.
На лихаче они подлетели к знакомому Грише зданию Василеостровской думы. Иван велел швейцару вызвать Натана Осиповича. Через несколько секунд по лестнице сбежал к ним кудрявый человек в очках, похвалил торопливо:
- Чисто сделано, молодцы! Я тут распоряжусь, вы свободны, не задерживайтесь.
Выходя на улицу, Иван сказал:
- Ну, теперь для спокойствия разойдемся в разные стороны.
- "Для спокойствия"! - прыснул Комлев.
- А ночую я у тебя, Кирюша. Не забоишься?
- Ух, и боязно мне! Весь дрожу от страха, - снова рассмеялся Кирилл. - Прощай, Гриша! - И он быстро зашагал в сторону.
Шумов решил пойти в университет. Но увидел с набережной стоявших за университетскими воротами полицейских и повернул домой.
Только у себя в комнате он с удивлением оглянулся на все, что произошло за день: неужто это с ним было? Вот что значит решительность и быстрота! Ловко провели полицию.
Полицию, однако, провести не удалось. Через три дня, ночью, уже перед рассветом, когда спится особенно крепко, Гриша проснулся от какого-то непонятного стука и увидел на пороге своей комнаты околоточного, из-за плеч которого виднелись усатые лица городовых.
Околоточный сказал Шумову хмуро:
- Одевайтесь!
И приказал городовым начать обыск.
- На каком основании? - спросил Шумов.
- На основании вот этого распоряжения, - ответил околоточный и протянул бумагу с лиловым штампом.
Гриша прочел: "Подлежит аресту независимо от результатов обыска", и стал не спеша одеваться.
Околоточный подошел к столу, начал просматривать книги. Он повертел в руках "Русский паломник" и положил его на прежнее место, полистал "Политическую экономию", пробурчал под нос: "Ага, университетский курс".
- В комоде, кроме белья, ничего не обнаружено, - доложил городовой.
- Проверить диван!
Городовой скинул одеяло с простыней, ткнул в сиденье обнаженной шашкой.
- Все! - Околоточный повернулся к городовым: - Ступайте в часть, а я доставлю арестованного на Кирочную. Через час я сам доложу обо всем господину приставу.
Выходя, Гриша мельком увидел испуганное лицо Марьи Ивановны. Она крестилась мелким крестом, рука у нее дрожала...
У ворот стоял извозчик. Околоточный откинул полость и довольно любезно пригласил Шумова:
- Прошу.
Гриша сел и сказал с усмешкой:
- Что ж, это вполне интеллигентно - доставлять арестованных на извозчике за счет казны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89