Да так это и было! Костя вспомнил – в какой-то момент всеобщей жаркой работы он приметил Ельчика внизу, в глубине котлована, в куче людей возле молчащей помпы. Кто-то по соседству, тоже кинувший взгляд вниз, на суетливые усилия ремонтников, еще сказал тогда удовлетворенно: «Ну, раз Васька Ельчик взялся, сейчас пустят!..» – «А причем Ельчик? – возразил другой голос – Он же милиционер». – «Это он теперь, – сказал сосед, – а сам-то он механик по дизелям. Здесь же, на котловане, работал…»
– Пошли! – сказал Ельчик устало, проводя обшлагом рукава по мокрому лбу с прилипшими волосами.
– Куда? – не понял Костя. Происшествие на бетонном шоссе перед клубом уже полностью вылетело у него из головы.
– Как – куда? – в свою очередь удивился Ельчик. – В отделение. Ты что ж думал – это тебе так сойдет? Было хулиганство? Было. Теперь давай, отвечай!
– Звездочку потеряете, – показал Костя на помятый погон, на котором чуть держалась вырванная из гнезда металлическая звездочка.
– Спасибо, – сказал Ельчик, вынул звездочку и спрятал в нагрудный карман кителя. – Ни один случай хулиганства и нарушения общественного порядка не должен остаться без последствий. Новый Указ читал?
– Читал.
– Ну, и как?
– Одобряю…
– Значит, сознательный, – чуть иронично, тоном вывода, сказал Ельчик, и строгости в нем заметно прибавилось. – А чего тогда драку устроил?
– Так ведь кто дрался? Ведь дело совсем не так было…
– Ладно, ладно, в отделении расскажешь!
По дороге в центр поселка устало шагавший Ельчик произнес длинный монолог, в котором пространно излил свой гнев по поводу нарушений дисциплины и порядка, направляя его уже не столько на Костю, сколько вообще на местные дела.
– Ведь это что? – обращался он к Косте, приглашая того разделить его возмущение, как будто они были просто собеседниками, думающими заодно. – Пять лет назад тут даже никакой милиции не держали, не нужна она была. А теперь – семь человек штатных единиц, и справиться не можем! Дня не проходит без происшествий. А кто, спрашивается, на стройке? Что, шпана, что ль, какая, преступный элемент? Все вроде сознательные, каждый с образованием, со специальностью, каждый при деле… Из трех – два по путевкам комсомола…
– А тунеядцы?
– Да от тунеядцев, если хочешь знать, меньше всего хлопот! – голос у Ельчика даже сразу как-то подобрел. – Они уже напуганные. Привезут их – а тут им не малина. Все лето скрозь – комары, на работу – по звонку, не заленишься… А если какой сачок, ему р-раз, без долгих церемоний – и к сроку надбавку! Они это знают, как огня боятся, по струнке ходят…
Под конец дороги они разговаривали совсем уже мирно, почти что по-приятельски. Но, отперев ключом дверь в милицейскую дежурку и включив в ней свет, Ельчик не оставил Костю в комнате, где были стол с телефоном и несколько стульев, а жестом показал следовать в тесный – два шага на два – закуток с деревянной некрашеной скамейкой, освещенный заляпанной при побелке лампочкой, и прихлопнул следом за Костей железную решетчатую дверь.
Кости потрогал, легонько потряс прутья. Тюрьма! Самая что ни на есть тюрьма! А он – самый что ни на есть настоящий арестант!
Сквозь прутья было видно, что делал в дежурке Ельчик. Он сначала сходил куда-то и минут через двадцать вернулся обчищенный, но все равно грязный. Никакими щетками нельзя было уже вернуть его мундиру прежнюю новизну и свежесть. Даже чтобы придать ему относительно сносный вид – и то его надо было долго стирать, отпаривать и травить химическими специями, чтобы свести жирные пятна нигрола, которые Ельчик в изобилии насажал на китель, разбирая помпу. Одни лишь сапоги удалось ему отмыть дочиста, надраить почти до прежнего блеска.
Вернувшись, Ельчик налил из термоса в стакан чай, нашел в ящике стола сухарь и с хрустом сжевал его, запивая чаем. Потом зазвонил телефон. Кто-то из начальства спрашивал сводку происшествий за день. Ельчик доложил: особых происшествий нет, всё по мелочам. Одна кража в мужском общежитии – с тумбочки похищен будильник. Видно, кто-то из своих. Молодая женщина, замужняя, двое детей, обитающая в вагончике, облила другую помоями и побила веником – из ревности, за мужа. Были задержания за пьянство, матерную ругань в общественных местах. Да вот еще один, – Ельчик покосился на Костю, сидевшего за решеткой, – задержан за хулиганство: устроил драку возле клуба во время молодежного вечера…
Потом Ельчик достал бумагу, подлил в чернильницу воды из графина и стал допрашивать Костю.
Ни одному его слову он не поверил. И более всего не поверил тому, что нападал не Костя, что он только отбивался и отбивался от троих, даже от четверых.
– И рыжего, и в черной рубашке, про которых ты говоришь, я знаю. Парни, верно, баламутные. Рыжего Валька зовут, он электрик, и черный электрик, линейный монтер. Марчук его фамилия. Но это же детина – во! Он сам троих таких, как ты, одним махом уложит. Ты не с ними дрался, брось заправлять! Ты совсем другого какого-то бил, поменьше себя… Да еще в воду его пхнул! Я ж это сам видел – как раз по шоссе к клубу шел. И возле клуба народ видел. Так что еще раз говорю: заправлять брось! Сам же себе хужей делаешь. Не хочешь по-честному показывать – свидетелями уличим. Но свои законные пять суток – или сколько там тебе судья назначит – ты, мил друг, все равно получишь…
Твердо сжав тонкогубый рот и больше не задавая Косте вопросов, Ельчик стал быстро и размашисто писать на бумаге.
До сих пор ко всему происходящему с ним Костя относился лишь как к смешному и забавному. Ну разве это не смех, что вышла такая путаница, что его конвоируют, что засадили в арестанский клоповник, прутья решетки перед лицом… Но сейчас Костя понял, что забавное это происшествие заходит уже далеко. В преступника его Ельчик, конечно, не превратит и на пять суток не посадит, это – вздор, свидетели, если дойдет дело до них, подтвердят, что Костя ни в чем не виноват… Но ведь пока все это прояснится – сколько же пройдет времени! Нет, хватит длить этот анекдот!
– Занятная история! – сказал Костя громко бодрым тоном, усмехаясь. – Так, пожалуй, только в кинокомедиях бывает: сотрудник милиции другого сотрудника за решетку посадил!
Ельчик оставил без внимания Костины слова, даже не поднял головы. Он продолжал писать, держа свои тонкие, беспощадные губы крепко сжатыми.
– Слышите, что я говорю? – подождав, опять подал свой голос Костя. – Занятная, говорю, история…
– Слышу, – отозвался Ельчик, не отрываясь от бумаги.
– Я не шучу!
– Вот как? – сохраняя ту же позу, ответил Ельчик. – Может, ты еще и член-корреспондент Академии наук? Почему бы тебе заодно не быть и членом-корреспондентом, а? – Он отодвинул исписанный лист в сторону, достал из стола и положил перед собой другой, чистый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163