ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Похоже, всех здесь волнует не столько здоровье человека, сколько то, есть ли у него деньги или страховка.
«Вечно нянчатся с люксом и первым классом. А на остальных им просто плевать…»
Кобаси крайне возмущало, что в «Ориентал» отношение к больным определялось их обеспеченностью.
«Тяжелых больных – в отдельные палаты, легких – в общие: вот единственно справедливый принцип», – думал он. Однако на деле все обстояло не так. В люксы и палаты первого класса частенько ложились люди с простейшими заболеваниями, а то и вовсе – отдохнуть.
«Интересно, зачем их вообще осматривать?» – негодовал Кобаси.
Отец его работал на сталепрокатном заводе в Камэйдо, семья жила скромно, сына с детства приучили к бережливости, и поэтому люди, выбрасывавшие по пятнадцать тысяч иен в день за право наслаждаться одиночеством и покоем, казались Кобаси просто ненормальными.
– Какая дикость! – проворчал он вслух и допил холодный чай.
Он хотел уже включить телевизор, когда зазвонил телефон. Аппарат стоял в противоположном конце комнаты.
– Алло! – послышался в трубке энергичный мужской голос. – Это клиника «Ориентал»?
– Да.
– Я могу поговорить с дежурным врачом?
– Слушаю вас.
– А-а, это вы, сэнсэй. Извините, что так поздно. Тон был весьма фамильярен, однако голос не вызывал у Кобаси никаких воспоминаний.
– У вас, кажется, лечится Дзюнко Ханадзё? Кобаси было известно, что два дня назад Дзюнко сделали операцию, а теперь она снова поступила в клинику с осложнением.
– Как она себя чувствует?
– Простите, кем вы ей доводитесь?
– Меня зовут Мураи. Я очень близко знаком с Ханадзё. Вот и беспокоюсь, как она…
– В общем, удовлетворительно.
– Когда ее выпишут?
– Не раньше, чем дня через два-три.
– Два-три… – задумчиво повторил мужчина.
– Она слишком рано вышла. Недолечилась – и вот результат. Слава богу, что еще все обошлось так. Незначительное кровотечение.
– Да? Вы говорите, кровотечение?
– Я не веду эту больную и подробностей не знаю. Но, как я слышал, приняты все меры.
– А что, это серьезно?
– С такими вещами не шутят. Как-никак три месяца.
– Да-а?.. – непонимающе протянул Мураи.
– Это вовсе не пустяк. Аборт, между прочим, не что иное, как насильственное вмешательство в естественный процесс в живом организме.
– Что?! У нее… был…
– Подобная операция – надругательство над природой, грубое нарушение ее законов.
– Вон оно что… Значит, еще дня два?
– Она женщина богатая, так что я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, – неприязненно процедил Кобаси.
– Простите, как ваша фамилия?
– Кобаси.
– Вы терапевт?
– Хирург.
– Большое вам спасибо.
В трубке раздались короткие гудки. Кобаси было неприятно, что его потревожили из-за Дзюнко Ханадзё.
Любимица прессы и телевидения… Приезжает в клинику чуть ли не ночью, и ей немедленно делают операцию, а наутро, не считаясь в мнением врачей, она исчезает, потому что, видите ли, у нее «программа»… И вот, пожалуйста, ее снова привозят сюда, теперь уже с осложнением – и снова поздно ночью. Платит по пятнадцати тысяч иен в день, вокруг нее ходят на цыпочках импресарио и секретарша, а она знай лежит себе преспокойно: спросишь, как себя чувствует, – рта не раскроет, за нее ответят «сиделки».
«Ну ладно, Ханадзё, что с нее взять, – артистка, так сказать, не от мира сего. Но то, что вся клиника пляшет под дудку какой-то девчонки, певички, – в этом, конечно, вина Наоэ. Пусть сейчас он работает на частного предпринимателя, но ведь когда-то блистал в университетской клинике, считался светилом в науке. И идти на поводу у импресарио Дзюнко Ханадзё… Значит, и он подвластен силе денег…»
Кобаси с грустью вздохнул.
По телевизору показывали музыкальное шоу. Одна за другой к микрофону выходили «звезды» эстрады и исполняли самые популярные песни истекшей недели. Ведущий, чья физиономия показалась Кобаси знакомой, игриво пригласил на сцену щупленькую певицу. Она, как и Дзюнко, обладала несколько хрипловатым голосом. Кобаси часто видел ее на экране. Перебросившись с девицей несколькими пустыми фразами, ведущий вдруг сказал:
– Между прочим, на днях Дзюнко Ханадзё потеряла сознание прямо на сцене. Надеюсь, с вами этого не случится?
– Со мной все в порядке, – усмехнулась певица.
– Берегите себя. А то, знаете, стоит упасть одной звезде, а за ней – и другие. Как бы не началась эпидемия. Впрочем, что это я? Аппендицит не заразен.
– Ах, что за страсти! – Девица рассмеялась, потом жеманно поднесла к губам микрофон.
– Аппендицит?.. – растерянно пробормотал Кобаси. Он ведь не ослышался: ведущий только что совершенно ясно сказал: «аппендицит»… А она ответила: «Ах, что за страсти!» – и оба рассмеялись.
«Вот как… Значит, для публики у Дзюнко аппендицит…»
Кобаси охватило мучительное предчувствие. Он явно сказал по телефону то, чего никоим образом не следовало говорить. Кобаси выключил телевизор и спустился к медсестрам. Каваай в одиночестве чертила что-то красным карандашом на температурном листе.
– А где Такаги?
– Пошла взглянуть на старичка, которого привезла «скорая помощь».
Кобаси сел на диван и отрешенно уставился на стену. Полочка с лекарствами, шкафчик с инструментами… гирлянда колб для капельниц…
– Его родственники не приезжали?
– Только что приехала жена.
– Детей у него нет?
– Кажется, нет.
– А как у него со страховкой?
– Недавно звонили из полиции. Кажется, он получает пособие для нуждающихся. Правда, это пока не точно.
– Помощь живущим в крайней бедности… Кобаси пришел в уныние: «Опять главный врач скорчит кислую мину!»
Он нервно поднялся и заходил по комнате. Наконец вернулась Акико. Увидев Кобаси, она доложила:
– У больного начался озноб, температура тридцать девять.
Кобаси предполагал, что обморок мог быть вызван гипотонией. Но похоже, все обстояло отнюдь не так просто.
– У него что-нибудь болит?
– Нет. Но дыхание слегка учащенное.
– Очень странно…
Кобаси ничего не мог понять. Что это за болезнь?..
– В любом случае надо ввести жаропонижающее. Метилон, одну ампулу.
Кобаси тяжело вздохнул и поднял глаза на Акико. Она держала в руках больничное судно.
– Это его?
– Нет. Дзюнко Ханадзё.
– Ну и ну… За ней даже выносят?
Кобаси был шокирован. Акико приподняла судно, и желтоватая жидкость заколыхалась.
– Она побежала на сцену сразу же после операции! Чего ради теперь так трястись над ней?!
– Ей следует очень беречься. У нее уже было осложнение.
– Ей давно пора ходить!
– Она все время спит.
– А ты выносишь за ней судно. Тоже мне принцесса!
– Вы не правы!
Акико сердито протянула судно слушавшей разговор Томоко.
– Иди вылей.
Послушно кивнув, Томоко вышла из комнаты. Когда дверь за Томоко закрылась, Кобаси спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77