Учтя все это, можно было бы не столь
презрительно относиться к попыткам античной эстетики находить те или иные
пропорциональные переходы от мускульно-тактильных ощущений к ощущениям
зрительным и слуховым.
Заметим при этом, что четыре упомянутых выше геометрических тела,
пропорционально связанных между собою, Платон мыслит равновеликими четырем
правильным многогранникам - кубу, икосаэдру, октаэдру и пирамиде, так что
пропорция элементов мыслится у него как равенство отношений между объемами
куба и икосаэдра, с одной стороны, и октаэдра и пирамиды, - с другой. Здесь
перед нами вскрывается ни больше ни меньше, как тайна всего античного
пластического мышления. Уже то, что античная эстетика хотела постепенно и
планомерно переходить от мускульно-осязательных ощущений к зрительным,
достаточно приоткрывает нам эту тайну. Ведь пластика и есть единство зрения
и осязания. Можно спорить о способах и типах такого соединения; возможны
любые возражения против античной эстетики. Но самый принцип пластичности
выставляется здесь вполне безупречно и с полной очевидностью. Пластика есть
тот единый предмет, который сразу и одновременно воспринимается как
осязательно-мускульно, так и зрительно. Но античная эстетика идет еще
дальше. Так как все чувственно-воспринимаемое, с ее точки зрения, должно
быть безукоризненно правильным и обязательно трехмерно-телесным, а
идеальными представителями этой правильной трехмерной телесности являются
правильные геометрические тела, то тем самым стереометрия стихийно врывается
в чувственный опыт древних, и для эстетики самыми прекрасными чувственными
предметами оказываются только правильные геометрические тела. И никакие
отличия куба от земли, икосаэдра от воды, октаэдра от воздуха и пирамиды от
огня не могли заставить античную эстетику разорвать эти физические и
геометрические образы, - до того повелительно диктовало свою волю
пластическое мышление, воспитанное, как мы видели выше, также и на
соответствующем социально-историческом базисе. Стихийный материализм,
выросший на определенном социально-историческом базисе, оказался здесь
сильнее абстрактной логики.
4. Музыкальные пропорции
Есть еще одна область, где Платон развивает пифагорейскую теорию
пропорций. Это - область звуковых представлений. Здесь также налицо, с одной
стороны, простейшая мысль, вошедшая и в современную нам акустику, и нечто
специфически античное, что только с большим трудом поддается анализу и
переводу на современный научно-философский язык.
Простейшая мысль заключается в том, что Платон пользуется установленными
до него числовыми отношениями октавы, квинты, кварты и тона и наблюдает
присутствие в них пропорции. Так как октава равняется 2, квинта - 3?2 и
кварта - 4?3, и так как 2:3?2 = 4?3:1, то наличие пропорциональности в
отношениях тонов между собою, с точки зрения Платона, очевидно: октава
относится к квинте, как кварта к началу октавы. А что пропорция предполагает
между квинтой и квартой наличие одного целого тона 8:9, это ясно из
отношения 4?3:3?2.
Это рассуждение не вызывает у нас никакого сомнения, поскольку отвлеченно
взятые здесь количественные отношения, как бы их не расценивать, составляют
пропорцию. Дальше, однако, начинается трудно усвояемая античная спецификация
этой мысли.
Прежде всего, эти пропорциональные отношения Платон понимает также
пространственно. И Платон и вся античность - мы с этим сталкиваемся на
каждом шагу - вообще все на свете понимают телесно (правда, телесность может
быть разной). Оказывается, тон, кварта, квинта и октава суть телесная
характеристика космоса. Разные части пространства, оказывается, относятся
между собою как тоны, как кварты, как квинты и как октавы (а дальше мы
узнаем, что и как полутоны). Как понимать такую пространственно-звуковую
концепцию? Почему пространство в античной эстетике несет на себе функции
музыкальных тонов?
Мы вовсе не ставим цель защищать это давно отжившее и, если угодно,
вполне курьезное учение. Однако следует обратить внимание на то простейшее
обстоятельство, что высота тона зависит от степени натянутости издающей его
струны. Слабо натянутая струна издает более низкие звуки, сильно натянутая -
более высокие. Это известно всем. Но, может быть, не всем известно то, что
античные философы очень часто представляли себе пространство именно в виде
различным образом натянутой струны, т.е. с разной степенью напряженности, с
разной степенью сгущенности и разреженности. В греческой философии
существовал даже термин tonos (что значит "натянутость"), которым философы,
как, например, Гераклит или стоики, характеризовали все бытие в целом. Оно
все, с начала до конца и сверху донизу, было в разной степени натянуто и
напряжено, в разной степени сгущено и разрежено. Не вещи в пространстве были
в разной степени напряжены, а само пространство было в разной степени
напряжено и натянуто.
И это по той простой причине, что пространство, даже у самых крупных
греческих философов, очень слабо отличалось от заполняющего его вещества. Но
если это пространство и вместе с ним все его заполнение, т.е. все бытие в
целом, было аналогично разнообразно натянутым струнам, то почему же древние
не могли говорить здесь о музыкальных тонах и почему они не могли находить
среди своих первоначальных элементов кварты, квинты и октавы? Конечно,
разная уплотненность пространства выражена здесь чрезвычайно наивно. И тем
не менее здесь функционировал огромной важности и абсолютно-научный принцип,
а именно принцип разной плотности пространства, или, как теперь говорят в
науке, принцип относительности, который не только является последним словом
современной науки, но который, диалектически соединяя пространство и
материю, во многом глубоко соответствует также идеям диалектического
материализма. Поэтому учение античной эстетики о гармонии сфер с ее
квартами, квинтами и октавами требует самого внимательного анализа и не
должно быть отбрасываемо априори как нелепый курьез.
Но Платон идет еще дальше. Акустическая пропорция характеризует для него
не только отношения чисто пространственные, но и
качественно-пространственные, т.е. взаимоотношения элементов. Оказывается,
огонь относится к воздуху как кварта, к воде - как квинта, а к земле - как
октава (и, стало быть, расстояние между воздухом и водой равно целому тону).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
презрительно относиться к попыткам античной эстетики находить те или иные
пропорциональные переходы от мускульно-тактильных ощущений к ощущениям
зрительным и слуховым.
Заметим при этом, что четыре упомянутых выше геометрических тела,
пропорционально связанных между собою, Платон мыслит равновеликими четырем
правильным многогранникам - кубу, икосаэдру, октаэдру и пирамиде, так что
пропорция элементов мыслится у него как равенство отношений между объемами
куба и икосаэдра, с одной стороны, и октаэдра и пирамиды, - с другой. Здесь
перед нами вскрывается ни больше ни меньше, как тайна всего античного
пластического мышления. Уже то, что античная эстетика хотела постепенно и
планомерно переходить от мускульно-осязательных ощущений к зрительным,
достаточно приоткрывает нам эту тайну. Ведь пластика и есть единство зрения
и осязания. Можно спорить о способах и типах такого соединения; возможны
любые возражения против античной эстетики. Но самый принцип пластичности
выставляется здесь вполне безупречно и с полной очевидностью. Пластика есть
тот единый предмет, который сразу и одновременно воспринимается как
осязательно-мускульно, так и зрительно. Но античная эстетика идет еще
дальше. Так как все чувственно-воспринимаемое, с ее точки зрения, должно
быть безукоризненно правильным и обязательно трехмерно-телесным, а
идеальными представителями этой правильной трехмерной телесности являются
правильные геометрические тела, то тем самым стереометрия стихийно врывается
в чувственный опыт древних, и для эстетики самыми прекрасными чувственными
предметами оказываются только правильные геометрические тела. И никакие
отличия куба от земли, икосаэдра от воды, октаэдра от воздуха и пирамиды от
огня не могли заставить античную эстетику разорвать эти физические и
геометрические образы, - до того повелительно диктовало свою волю
пластическое мышление, воспитанное, как мы видели выше, также и на
соответствующем социально-историческом базисе. Стихийный материализм,
выросший на определенном социально-историческом базисе, оказался здесь
сильнее абстрактной логики.
4. Музыкальные пропорции
Есть еще одна область, где Платон развивает пифагорейскую теорию
пропорций. Это - область звуковых представлений. Здесь также налицо, с одной
стороны, простейшая мысль, вошедшая и в современную нам акустику, и нечто
специфически античное, что только с большим трудом поддается анализу и
переводу на современный научно-философский язык.
Простейшая мысль заключается в том, что Платон пользуется установленными
до него числовыми отношениями октавы, квинты, кварты и тона и наблюдает
присутствие в них пропорции. Так как октава равняется 2, квинта - 3?2 и
кварта - 4?3, и так как 2:3?2 = 4?3:1, то наличие пропорциональности в
отношениях тонов между собою, с точки зрения Платона, очевидно: октава
относится к квинте, как кварта к началу октавы. А что пропорция предполагает
между квинтой и квартой наличие одного целого тона 8:9, это ясно из
отношения 4?3:3?2.
Это рассуждение не вызывает у нас никакого сомнения, поскольку отвлеченно
взятые здесь количественные отношения, как бы их не расценивать, составляют
пропорцию. Дальше, однако, начинается трудно усвояемая античная спецификация
этой мысли.
Прежде всего, эти пропорциональные отношения Платон понимает также
пространственно. И Платон и вся античность - мы с этим сталкиваемся на
каждом шагу - вообще все на свете понимают телесно (правда, телесность может
быть разной). Оказывается, тон, кварта, квинта и октава суть телесная
характеристика космоса. Разные части пространства, оказывается, относятся
между собою как тоны, как кварты, как квинты и как октавы (а дальше мы
узнаем, что и как полутоны). Как понимать такую пространственно-звуковую
концепцию? Почему пространство в античной эстетике несет на себе функции
музыкальных тонов?
Мы вовсе не ставим цель защищать это давно отжившее и, если угодно,
вполне курьезное учение. Однако следует обратить внимание на то простейшее
обстоятельство, что высота тона зависит от степени натянутости издающей его
струны. Слабо натянутая струна издает более низкие звуки, сильно натянутая -
более высокие. Это известно всем. Но, может быть, не всем известно то, что
античные философы очень часто представляли себе пространство именно в виде
различным образом натянутой струны, т.е. с разной степенью напряженности, с
разной степенью сгущенности и разреженности. В греческой философии
существовал даже термин tonos (что значит "натянутость"), которым философы,
как, например, Гераклит или стоики, характеризовали все бытие в целом. Оно
все, с начала до конца и сверху донизу, было в разной степени натянуто и
напряжено, в разной степени сгущено и разрежено. Не вещи в пространстве были
в разной степени напряжены, а само пространство было в разной степени
напряжено и натянуто.
И это по той простой причине, что пространство, даже у самых крупных
греческих философов, очень слабо отличалось от заполняющего его вещества. Но
если это пространство и вместе с ним все его заполнение, т.е. все бытие в
целом, было аналогично разнообразно натянутым струнам, то почему же древние
не могли говорить здесь о музыкальных тонах и почему они не могли находить
среди своих первоначальных элементов кварты, квинты и октавы? Конечно,
разная уплотненность пространства выражена здесь чрезвычайно наивно. И тем
не менее здесь функционировал огромной важности и абсолютно-научный принцип,
а именно принцип разной плотности пространства, или, как теперь говорят в
науке, принцип относительности, который не только является последним словом
современной науки, но который, диалектически соединяя пространство и
материю, во многом глубоко соответствует также идеям диалектического
материализма. Поэтому учение античной эстетики о гармонии сфер с ее
квартами, квинтами и октавами требует самого внимательного анализа и не
должно быть отбрасываемо априори как нелепый курьез.
Но Платон идет еще дальше. Акустическая пропорция характеризует для него
не только отношения чисто пространственные, но и
качественно-пространственные, т.е. взаимоотношения элементов. Оказывается,
огонь относится к воздуху как кварта, к воде - как квинта, а к земле - как
октава (и, стало быть, расстояние между воздухом и водой равно целому тону).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210