ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Греция попала под
власть македонских царей и римлян не потому, что те были очень сильны, а она
слаба ("слабость" не помешала Греции разбить персов в период
греко-персидских войн в V в.), а потому, что подпадение под чужую власть
делало Грецию членом огромного, а потом и универсального государства,
универсализм же повелительно требовался ростом производительных сил,
принимавших внутреннесубъективную форму. Завоевания Александра Македонского,
как и позже римские завоевания, есть не прихоть отдельных политиков и
честолюбцев, а суровая диалектическая необходимость античного
социально-исторического процесса в целом. В эту эпоху на очереди стояло
образование мирового государства вместо миниатюрного греческого полиса.
Только мировое государство могло дать ресурсы для растущих культурных и
социально-политических потребностей.
Далее, государство непосредственное (т.е. античная аристократия и
демократия) должно было перейти в государство опосредствованное, непрямое. В
самом государстве должна была произойти дифференциация, подобная той,
которая происходила в рабовладении. Государство дифференцировалось на
аппарат и на некую внутреннюю жизнь, которые до этих пор - в
аристократическом и демократическом мире классики - не были разделены и
представляли единое и неразличимое целое. Эллинизм политически
характеризуется как монархия и притом абсолютная монархия, если брать самый
принцип и целевую установку и пропускать бесконечные оттенки фактической
жизни истории. Какая-то внутренняя сила и произвол управляют здесь самим
государством, и граждане отныне общаются с этой силой не прямо, как в
классических аристократиях и демократиях, а косвенно, опосредствованно,
через аппарат государства и чиновничество, ставший отныне чем-то
неокончательным, чем-то выражающим еще другую власть. Так, в античности
появляется чиновничество как специальное сословие, ибо только здесь
появляются люди, которые посвящают себя государству, отличая его и от своей
личной жизни, и от экономической жизни, и от общекультурной. Здесь впервые
развивается сложный государственный аппарат, сложная система управления
провинциями, напряженная централизация власти и дальновидная мировая
политика.
Так возникает эллинистически-римский государственный абсолютизм,
универсализм, рационализм, чиновный иерархизм, вся эта огромная мировая
государственная машина с колоссальным административным, чиновным аппаратом,
весь этот социальный и в то же время детальнейшим образом рефлектированный
космос (получивший окончательную форму только в эпоху позднего эллинизма, в
виде римской империи), пришедший на смену миниатюрного, непосредственного,
элементарно-обозримого, наивного и "интуитивного" классического
государства-города.
г)
Совершенно ясно, что эта новая культура, возникшая в Греции в эпоху
эллинизма, уже не могла быть культурой личности в ее непосредственных
функциях производственно-технической организации рабской массы. Здесь
личность дается уже не как принцип вообще, а как внутренне развернутый
принцип. Личность здесь погружается в себя, отходит от внешнего мира,
становится аполитичной. Философы эллинизма все наперерыв вопиют нам о своей
аполитичности, проповедуют отход от общественности и государственности. Это
и стоики, и эпикурейцы, и скептики. Для всех них важен покой души,
невозмутимость внутреннего настроения, даже "отсутствие страстей". Личность
тут выступает как отдельная личность, а не как личность вообще, и ее
внутренний мир оказывается тут уже самодовлеющим. Все объективное стало
теперь для личности внешним и познает она его теперь только сквозь призму
своих внутренних переживаний. Эпикурейская физика нужна ее авторам только
для освобождения души от пустых миражей, для охранения покоя духа. Скептикам
она вовсе не нужна, и они доказывают, что она даже и невозможна. Стоический
"мудрец" чувствует себя как неподвижная стена, о которую разбиваются все
волны жизни и судьбы, - до того он умеет вырабатывать "внутреннее
бесстрастие" своего духа.
Искусство такой эпохи, конечно, будет выставлять на первый план
настроение, эмоцию, любование формой; оно становится психологистическим,
сентиментальным, риторическим, часто даже романтическим. Воспринимая мир
только в свете своего "я", рефлектирующего над своими ощущениями, художники
этого периода часто впадают в жеманность, манерность, кокетливость (таковы
псевдонаивные пастухи и пастушки Феокрита - IV - III вв.); им нередко
свойственна напыщенность, взвинченность, приподнятость (такова Кассандра у
Ликофрона - III - II вв.), галантность, внешний блеск, ученость, эффектная
изобразительность; они играют на интимных сердцещипательных струнах,
стремятся поразить, подавить, растрогать, умилить, вызвать слезы, восторг,
пафос, потрясение. Родоначальником всего этого психологизма и субъективизма
явился уже Еврипид, давший во второй половине V в., пока еще в рамках
классической трагедии, замечательные образцы, не увядавшие в течение всего
эллинизма.
Замечательно, что эллинистическое искусство впервые становится бытовым,
натуралистическим, ибо только в результате очень большой дифференциации и
абстрагирования из былого цельного мифологического мировоззрения можно было
выделить сторону чисто внешнюю, довести ее до бытовой дробности и сделать
эту последнюю основной. Под бытовой поэзией эпохи эллинизма лежит мелкий
субъект, потерявший веру в мифы и сводивший все содержание жизни на
обыденные ощущения. Это было явлением субъективизма, проявившим к тому же
мелкие, а - с точки зрения строгой классики - и выродившиеся формы.
Эллинизм является эпохой античного искусствоведения. Тут создается вся
научная литература по теории литературы, риторики, изобразительных искусств,
музыки, грамматики и т.д. Здесь следует подчеркнуть, что, с точки зрения
строгой классики, вся эта наука, весь этот александринизм, есть, конечно,
также вырождение.
д)
Эпоху эллинизма многие особенно любят принижать в сравнении с эпохой
эллинства. Действительно, если считать строгую классику идеалом, то эллинизм
есть, несомненно, падение и разложение. Однако объективный историк культуры
не может не чувствовать глубокую зависимость западноевропейской культуры
именно от эллинизма, а не от эллинства. К сожалению, слишком многие на
Западе весьма часто совмещали ханжество с неосведомленностью, полагая, что
вот-де классика - это действительно очень ценная культура, а эллинизм -
развал и разврат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210