Он вздрог­нул от не­ожи­дан­но­сти. В дверь сту­ча­ли. При­шел Оли­вье, слов­но и ему над­ле­жа­ло за­нять свое ме­сто сре­ди всех этих тре­вог и вол­не­ний. Оде­ж­да его про­пы­ли­лась, в зо­ло­ти­стых во­ло­сах вид­не­лись клоч­ки пау­ти­ны, ли­цо бы­ло гряз­ное, а сам он про­пах се­лит­рой. Оли­вье дер­жал в ру­ках бу­тыл­ку «мон­ба­зий­я­ка» для Эло­ди, лю­бив­шей слад­ко­ва­тое ви­но, и па­кет с чер­но­сли­вом. Он вы­ло­жил все это на стол и по­смот­рел на ку­зе­нов с до­воль­ным ви­дом спра­вив­ше­го­ся с де­ла­ми рас­то­роп­но­го пар­ня.
— Я вка­лы­вал с Бу­гра! Мы чис­ти­ли под­ва­лы на ули­це Бень­ер.
— Ах ты чис­тю­ля! — вос­клик­ну­ла Эло­ди. — Ну и чис­тю­ля! Мыть­ся ша­гай, да по­бы­ст­рее, гряз­ный чер­те­нок!
Жан то­же про­вор­чал что-то вро­де: «О бо­же мой, что за па­рень…» — но до­воль­но доб­ро­душ­но. «Он на­стоя­щий обор­ва­нец, твой двою­род­ный бра­тец!» — сно­ва за­ве­ла Эло­ди со сво­им про­ван­саль­ским ак­цен­том. Ко­гда маль­чиш­ка вер­нул­ся из кух­ни бо­лее или ме­нее чис­тым, она по­ста­ви­ла пе­ред ним та­рел­ку:
— Ну, ка­кой шик! «Про­па­щий хлеб»! — вскри­чал Оли­вье.
— Те­бе еще по­вез­ло, что хоть что-то ос­та­лось. Зна­ешь, ко­то­рый час?
«Про­па­щий хлеб» был ла­ком­ст­вом бед­но­ты. Под пред­ло­гом, что на­до вер­нуть све­жесть чер­ст­во­му хле­бу, его на­ре­за­ли, ма­ка­ли в слад­кое мо­ло­ко, а по­том, до­ба­вив апель­си­но­вый си­роп и яй­ца, под­ру­мя­ни­ва­ли в ду­хов­ке.
Оли­вье на­сла­ж­дал­ся вкус­ной едой, а Жан по­шел на кух­ню по­ста­вить бу­тыл­ку под струю хо­лод­ной во­ды из кра­на. Эло­ди за­мо­чи­ла в стек­лян­ной ва­зе чер­но­слив.
— Ах, как вкус­но, ням-ням-ням! — при­го­ва­ри­вал Оли­вье, смеш­но на­ду­вая ще­ки и вы­тя­ги­вая гу­бы.
Рей­ды с Бу­гра шли ему на поль­зу. Ре­бе­нок за­мет­но по­све­жел, его мус­ку­лы ук­ре­пи­лись. Ре­же по­яв­ля­лась в зе­ле­ных гла­зах дым­ка пе­ча­ли. Он на­шел ле­кар­ст­во и от сво­их ноч­ных стра­хов: про­сто на­щу­пы­вал в кар­ма­не спи­чеч­ный ко­ро­бок, пом­ня, что в лю­бую ми­ну­ту он мо­жет по­бе­дить тьму. Оли­вье вел се­бя сме­лее, по­сви­сты­вал сквозь зу­бы, — он те­перь знал, как се­бя за­щи­тить: ведь его нау­чил это­му Мак.
К пол­но­му изум­ле­нию ку­зе­нов, маль­чик вы­та­щил из кар­ма­на пач­ку с че­тырь­мя «па­риж­ски­ми» си­га­ре­та­ми и про­тя­нул их Жа­ну:
— Не хо­чешь ли кур­нуть, возь­ми од­ну…
Эло­ди от не­ожи­дан­но­сти толк­ну­ла та­рел­ки с че­че­ви­цей. Ее уг­не­та­ли сквер­ные ма­не­ры Оли­вье, но она не зна­ла, что ска­зать по это­му по­во­ду. Вздох­нув, Эло­ди уг­лу­би­лась в хо­зяй­ст­вен­ные рас­че­ты. Она хо­те­ла при­го­то­вить че­че­ви­цу с лу­ком и тон­ким ку­соч­ком са­ла. А ес­ли что-то ос­та­нет­ся, мож­но бу­дет сде­лать и суп или же до­ба­вить в са­лат.
Жан с не­ко­то­рым ко­ле­ба­ни­ем вы­нул из смя­той пач­ки си­га­ре­ту и под­нес ее к гу­бам. Оли­вье тут же чирк­нул швед­ской спич­кой и по­дал ку­зе­ну ого­нек с лу­ка­вой ми­ной:
— Я-то не ку­рю. Слиш­ком мо­лод!
Жан от­крыл бу­тыл­ку «мон­ба­зий­я­ка». С шу­мом вы­ско­чи­ла проб­ка. Она бы­ла длин­ной, и Эло­ди ска­за­ла, что это су­ще­ст­вен­но — зна­чит, ви­но хо­ро­шее. Его раз­ли­ли в три вы­со­ких бо­ка­ла, а в тот, что да­ли Оли­вье, до­ба­ви­ли «сна­до­бья док­то­ра Гус­те­на ». И все трое вы­пи­ли с вос­кли­ца­ния­ми: «За твое! Чин-чин!» Гу­бы у Эло­ди бы­ли влаж­ны­ми и бле­стя­щи­ми, она вос­клик­ну­ла: «Ох! Как вкус­но!» И эти ми­ну­ты, пол­ные ве­се­лья и ожив­ле­ния, бы­ли та­ки­ми при­ят­ны­ми, что ка­за­лось, так те­перь бу­дет все­гда.
Но Жан сно­ва на­хму­рил­ся, рас­се­ян­но щип­нул се­бя за кон­чик но­са, по­скреб от­рос­шую на под­бо­род­ке ще­тин­ку, под­нял бо­кал, слов­но со­би­ра­ясь пред­ло­жить тост, но вме­сто это­го рас­те­рян­но вы­го­во­рил:
— Мне на­до те­бе что-то ска­зать, Оли­вье, тем бо­лее что мы тут все вме­сте.
За­тем он про­из­нес не­сколь­ко ко­рот­ких фраз, ко­то­рые, ви­ди­мо, дав­но при­го­то­вил, и все же они про­зву­ча­ли весь­ма сум­бур­но:
— Мы ведь дру­зья, а? Ви­дишь, ка­кое у нас по­ло­же­ние… А ес­ли у Эло­ди бу­дет ре­бе­нок? Вот — на се­мей­ном со­ве­те… Нет-нет, не сей­час, не­дель­ки че­рез две… На­до с этим кон­чать… Но­та­ри­ус, да и дру­гие… Те­бе при­дет­ся жить у дя­ди… Они ведь бо­га­тые, сам зна­ешь. Тет­ка его пи­лит, ко­неч­но, но эти лю­ди с Се­ве­ра… Они мед­лен­но на что-то ре­ша­ют­ся.
Эло­ди от­пи­ла гло­ток ви­на и про­дол­жи­ла вслед за му­жем:
— Мы бы не прочь ос­та­вить те­бя, но па­рень ты не из лег­ких. Бро­дя­га, ло­дырь, да еще и крив­ля­ка. Нет, ты не лег­кий па­рень, а мы с Жа­ном мо­ло­ды. У дя­ди ты смо­жешь учить­ся, пе­ре­ста­нешь шлять­ся по ули­цам, бу­дешь иг­рать вме­сте с их сы­новь­я­ми. У них ведь да­же при­слу­га есть. Как бы ты сам по­сту­пил на на­шем мес­те?
Оли­вье низ­ко скло­нил го­ло­ву, слу­шал и смот­рел на пу­зырь­ки, под­ни­мав­шие­ся со дна его бо­ка­ла. Все эти сло­ва, хоть го­во­ри­лись они с вол­не­ни­ем и яв­ной не­охо­той, при­чи­ня­ли ему боль. Ему в та­ких слу­ча­ях хо­те­лось пла­кать, про­сить про­ще­ния, и в то же вре­мя он не мог по­ве­рить, что это страш­ное все же про­изой­дет. На­вер­ное, это од­ни сло­ва… Од­но за дру­гим, про­сто так, а зав­тра все бу­дет ина­че. Мо­жет быть, Жа­ну уда­ст­ся най­ти ра­бо­ту. Он ведь та­кой хо­ро­ший пе­чат­ник… Взрос­лые все­гда мно­го го­во­рят, а по­том ме­ня­ют свое мне­ние.
По­че­му он сей­час по­ду­мал о бас­сей­не на ули­це Ами­ро, о его го­лу­бой во­де, не­су­щей заб­ве­ние? Он как бы сам пре­вра­тил­ся в рыб­ку, пла­вал в этой про­зрач­ной яс­но­сти, и не бы­ло у не­го ни­ка­ких за­бот, толь­ко ощу­ще­ние неж­ных ка­са­ний во­ды, он сколь­зил в ней, сколь­зил… Маль­чик под­нял го­ло­ву и столк­нул­ся с су­ро­вы­ми гла­за­ми род­ных. Спро­сил их:
— А ес­ли бы я был рыб­кой?
Они с воз­му­ще­ни­ем по­ка­ча­ли го­ло­вой: что за не­ле­пый дерз­кий во­прос! Ну и па­рень, с лу­ны он, что ли, сва­лил­ся? Жан стро­го ска­зал:
— Иди, по­иг­рай на ули­це. Всем этим вы­ход­кам ско­ро бу­дет ко­нец!
Оли­вье не по­нял. Он раз­гля­ды­вал эти­кет­ку, на­кле­ен­ную на бу­тыл­ку. На ней бы­ли изо­бра­же­ны шпа­ле­ры ви­но­град­ных лоз, а за ни­ми боль­шой дом. Про­шло не­сколь­ко ми­нут… Жан раз­да­вил си­га­ре­ту в рек­лам­ной пе­пель­ни­це, за­жег вто­рую. Он не­сколь­ко ус­по­ко­ил­ся по­сле то­го, как ска­зал все. На­лил еще бо­кал ви­на, но Эло­ди шеп­ну­ла: «Не сто­ит, а?» Зав­тра Жан пой­дет в ти­по­гра­фию. По­ста­ра­ет­ся вес­ти се­бя сдер­жан­но; ес­ли не бу­дет ра­бо­ты для мас­те­ра, он со­гла­сит­ся на лю­бую — мыть и сма­зы­вать ма­ши­ны, под­ме­тать, упа­ко­вы­вать, раз­во­зить пе­чат­ные из­де­лия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91