Однако нужно было сделать все незаметно, и так, чтобы никто не заподозрил в случившемся именно его.
Тем временем отец Бонифаций закончил читать прощальную речь и окропил святой водой завернутого в парусину покойника. Застучали барабаны, матросы и офицеры перекрестились.
Фьора также осенила себя крестным знамением, печально глядя на то, как два матроса подносят доску с телом покойного к борту.
Капитан Рэд только сейчас смог хорошо разглядеть эту девушку. Прежде она стояла сокрытая от взора старого пирата облаченной в белый стихарь фигурой монаха-доминиканца, отца Бонифация. Теперь, когда корабельный капеллан отошел в сторону, капитан Рэд без смущения воззрился на Фьору. Брезгливо поджав губы, он прохрипел стоявшему рядом с ним Лягушонку:
– И что за создание? Чем тут восхищаться? Стоит, вытянув шею, гордая, как павлин. Интересно, куда это она смотрит? А глаза-то гляди какие, как у тигрицы.
Лягушонок смотрел на Фьору совсем другим взглядом – полным любви и обожания. Он еще никогда прежде не встречал в своей жизни такой ослепительной красоты. Такая, как она, могла покорить любого. Ничего удивительного не было в том, что юный морской бродяга, полуфранцуз, полуангличанин сразу же влюбился в нее. Наверное, в этом ему помогла французская кровь, которая текла в его жилах.
– Да,– влюбленно сказал он,– а глаза, какие у нее глаза. Горят огнем, как уголья. А кожа, нежная, как персик.
Да, впервые в жизни к этому юноше пришла любовь. Но они были слишком неравны – гордая богатая итальянка и нищий босоногий юнец. О какой взаимной любви могла идти речь?
Размеренный грохот барабанов сменился мелкой дробью. Прежде чем предать тело командора де Лепельера воде, командир полуроты морских гвардейцев мессир Готье де Бовуар громко выкрикнул команду:
– Мушкеты на изготовку! К стрельбе товсь! Когда солдаты были готовы дать прощальный салют в честь покойного капитана фрегата «Эксепсьон», мессир Дюрасье взмахнул рукой.
Двое офицеров приподняли доску, и завернутое в парусину тело скользнуло в воду. Одновременно с этим солдаты нажали на курки. Над морем разнесся прощальный воинский салют.
Командир артиллеристов, мессир Антуан де Флобаль громко приказал:
– Канониры! К стрельбе товсь! Фитили зажечь! Огонь!
В следующее мгновение над морем разнесся грохот артиллерийского салюта, и густой пороховой дым затянул палубу.
Фьора закашлялась, а Леонарда тут же выхватила веер и принялась размахивать им перед носом госпожи.
Именно в этот момент капитан Рэд приступил к осуществлению своего плана. С необычайной для своего возраста и комплекции проворностью он придавил концом деревяшки хвост пробегавшей по палубе мимо него крысы. Пока палуба была затянута дымом, он нагнулся, поднял крысу и с такой силой сдавил ей голову своими грубыми пальцами, что та издохла, не успев издать ни единого звука. Потом капитан Рэд сунул ее в карман своего длинного камзола и, едва заметно улыбнувшись, пробормотал:
– Господи, спаси и сохрани душу бедного командора.
* * *
Пришло время дневного обеда. Матросы, свободные от вахты, собрались на камбузе, держа в руках деревянные плошки, которые повар, беззубый коротышка в грязном колпаке и засаленной робе, длинным деревянным черпаком наливал жалкие порции мутной жижи, именуемой на морском языке баландой. Среди кусочков разваренной репы некоторые счастливчики находили и обрывки мяса. Но такое бывало только по особо торжественным или особо прискорбным случаям, каковым можно было отнести и сегодняшнее событие.
Именно отсюда, из матросского камбуза, на палубу поднималась вонь, которая часто заставляла Фьору раньше времени покидать корму и уединяться у себя в каюте.
– Опять гнилье какое-то сварили,– пробормотал старший матрос, широкоплечий гигант Жоффруа, когда повар плеснул в его деревянную плошку порцию зеленой жижи.
Надсмотрщик, наблюдавший за процессом раздачи пищи, тут же грозно прикрикнул:
– Но, но, потише там!
Матросы, выстроившиеся в очередь к баку с горячей баландой, понуро двигались вперед. Получая свое, они отходили в сторону, кое-кто оставался здесь же, на камбузе, некоторые поднимались на палубу. По случаю похорон командора де Лепельера сегодня выдавали по два ржавых сухаря вместо одного, как в обычные дни.
После того, как было объявлено о времени начала обеда, Лягушонок, вместе с капитаном Рэдом чистивший палубу, хотел было сразу бежать на камбуз, чтобы оказаться в очереди одним из первых. Однако старый пират удержал своего молодого друга.
– Не торопись,– сказал он вполголоса,– сегодня всем хватит.
Именно поэтому сейчас Лягушонок и капитан Рэд стояли почти у самых дверей кухни, наблюдая за тем, как матросы, получившие свою порцию гнилого варева, отходят в сторону.
Съевший все свои зубы в долгих плаваньях старый матрос Вилардо, получив назад свою плошку с баландой, от изумления вытаращил глаза. У него из миски воняло еще сильнее, чем у остальных. Поковырявшись длинной деревянной ложкой в вонючей жиже, он обнаружил длинный голый хвост, украшавший тело крысы.
– Это что такое? – растерянно пробормотал Вилардо.– Эй, Жоффруа, а ну-ка, посмотри...
С отвращением глотавший свой суп здоровяк Жоффруа вытянул голову, чтобы посмотреть в миску Вилардо.
– Разрази меня гром! – крикнул он.– Эй, народ, идите-ка все сюда!
Матросы стали собираться в кучу вокруг Вилардо, пытавшегося разобраться, не почудилось ли ему то, что он увидел.
– Нет, вы только посмотрите,– растерянно бормотал он.
– Что здесь?
– Что случилось?
– Что ты там нашел?
Вилардо взялся за торчавший из плошки хвост двумя пальцами и вытащил наружу обваренную крысиную тушку.
– О, пресвятая дева Мария! – завопил кто-то.– Мы сожрали крысу!
– А, может, и не одну.
– Черт меня подери, это и вправду крыса! Капитан Рэд обернулся к Лягушонку.
– Вот видишь, я же тебе говорил, что не стоит торопиться. Ох, чувствую я, что наступают веселые времена. Будет где развернуться.
Матросы тут же принялись копаться ложками в собственных мисках. Кому-то удалось обнаружить у себя в супе кусочки мяса непонятного происхождения. А вот гиганту Жоффруа повезло больше остальных: у него в миске плавали два крысиных глаза.
Закашлявшись от охватившей его тошноты, Жоффруа подцепил ложкой белые, словно сваренные вкрутую яйца, крысиные глазки и на негнущихся ногах подошел к повару.
– Кок, что это такое? – возмущенно произнес он. Недовольство матросов все усиливалось.
– Да они нас гнильем кормят, чтоб мы здесь все передохли!
Прячась за спинами других матросов, капитан Рэд громче других выкрикнул:
– Мы сдохнем от чумы! Этому надо положить конец!
Жоффруа пытался найти справедливость у корабельного кока, который недоуменно разводил руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124