Так что, мои канаты попрочнее многих других будут. А вот тут еще толстые перлини, кабрии и камелы. Еще тысячу лет назад с такими канатами плавали по морям. А вот это, посмотрите, румпель. То бишь, по-сухопутному, руль. Видите, какой длинный. Его можно повернуть даже в самую плохую погоду. Так что, мой корабль, хоть и прост с виду, как обыкновенный долбленый челнок, но зато при волнении устойчив и при ветре быстроходен. Я то думаю, что тот, кто изобрел этот корабль, сначала был рыбаком, а потом пиратом. А вот тут на носу – видите дырки для весел? Это уж я сам постарался. Иногда ведь нужно плавать и по рекам. А для этого нет лучше средств, чем весла. Но и паруса у меня такие, что позволяют плавать где угодно. Вы бы видели,– тут в его словах прозвучала такая нежность и гордость, что Фьора почувствовала невольный восторг,– как я шел на полуходе в Астурийских бухтах. Они ведь тихие, как пруды. А в какую бурю мы попали возле Геркулесовых столбов. Клянусь стакселем, я бы отправился на ней хоть на край света. Моя красавица хоть и меньше всех, но смелей других.
– Я сразу же обратила внимание на ваш корабль,– сказала Фьора.– Но не только потому, что он такой маленький...
– А,– рассмеялся капитан,– вы, наверное, имеете в виду его раскраску и позолоту? Да, у нас в Италии не принято так разукрашивать суда. Но тут уж ничего не поделаешь, так разрисовали его бискайцы. У нас их еще называют басками. Надо признать, что это очень дикий, но гордый народ. Они живут в горах, покрытых белым снегом и зелеными пастбищами. Наверное, поэтому им нравится украшать все вокруг себя. Баски, конечно, не могут сравниться ни с флорентийцами, ни с венецианцами по богатству и знатности, однако другого такого гордого и жизнерадостного народа я не встречал. Над входом в каждую хижину намалеваны гербы. Своих ослов они обвешивают бубенцами, а быкам одевают головные уборы из перьев. У них ярко расписана, покрыта резьбой и убрана лентами каждая скрипучая телега. Куртки их обшиты кожаными галунами, а на изношенной одежде вместо заплат – вышивки. И корабли свои они украшают подобным же образом. Поначалу я решил всю эту краску и позолоту убрать, а потом подумал – пусть остается. У нас-то, в Венеции, корабли украшают только для праздников или по особому распоряжению дожа. К тому же, это теперь мой дом. Да и святой Изабелле приятнее смотреть с небес на такой кораблик. Его она быстрей заметит, чем какую-нибудь галеру с каторжниками.
Капитан, наверняка, мог бы еще очень долго распространяться о своем суденышке, но Фьора, мысли которой постоянно возвращались к цели ее путешествия, вежливо напомнила сеньору Понтоново о том, зачем она пришла на этот корабль.
– Когда мы сможем оказаться в Авиньоне? – спросила она.
– Капитан раздумывал не долго.
– Думаю, что к вечеру мы уже покинем Лион,– ответил он.
– А нельзя ли побыстрее?
– К сожалению, у меня кончились запасы воды, и я отправил своих матросов-иллирийцев на берег. Думаю, что через пару часов они вернутся, тогда мы можем смело двигаться в путь.
– Сколько времени займет дорога до Авиньона? Капитан пожал плечами.
– Это будет зависеть от погоды, госпожа Бельтрами. Если на реке будет штиль, доберемся за пару дней. При попутном ветре еще быстрее. А вот встречный ветер может нам помешать. Но и при нем наше путешествие затянется не больше, чем на трое суток. Все-таки мы спускаемся вниз по течению.
Фьора тут же прикинула сколько времени могло занять путешествие от Лиона до Авиньона в карете и тут же решилась путешествовать по реке. К тому же – когда-то ведь нужно начинать путешествие по воде.
Широко улыбнувшись и откинув назад прядь густых черных волос, покрытых небольшой вышитой шапочкой, Фьора кивнула.
– Хорошо, мои вещи на берегу. Но в начале покажите мне мою каюту.
Капитан низко наклонился.
– Такой знатной гостье я, разумеется, предоставлю лучшую каюту своего судна – капитанскую. Там не слишком просторно, но вполне уютно.
Ознакомившись с капитанской каютой, которая больше напоминала чулан в доме не слишком богатого горожанина, Фьора усмехнулась.
– Да...– скептически сказала она, разглядывая увешанные картами каких-то незнакомых ей морей стены и далекую от изящества мебель.– Меня утешает лишь то, что это путешествие продлится не месяц.
Путешествие до Авиньона длилось три ночи и два дня. Небольшой встречный ветерок замедлял движение судна, которое размеренно двигалось по реке, сопровождаемое плеском весел.
Чтобы судно двигалось равномерно, матросы-иллирийцы пели старинную баркаролу, которую Фьора прежде никогда не слыхала. В этой матросской песне были перемешаны слова из итальянского и еще какого-то неизвестного Фьоре языка.
Пизомбо, пизомбо!
Море синее, небо чистое!
Луна взошла,
И ветер не раздувает наших парусов.
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Пусть каждый возьмется за весло!
Если он сумеет покрыть его белой пеной,
Этой же ночью доберемся мы до цели.
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Справа берег, не теряйте его из виду!
Берегитесь пиратов с их длинными ладьями,
Полными ружей и сабель!
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Вот часовня святой Изабеллы,
Покровительницы нашего судна!
Великая святая Изабелла,
Пошли нам попутный ветер.
Мы устали грести.
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Эх, славное судно, как оно слушается руля!
Я бы не отдал его и за ту большую карраку,
Которой нужна целая неделя,
Чтобы повернуться другим бортом.
Пизомбо, пизомбо!
Однажды днем капитан Понтоново по секрету сказал Фьоре:
– Вообще-то, иллирийцы не любят итальянцев. Они считают,– что мы– предали– их, отдав на растерзание туркам. Но ведь– мы никогда не были воинами. Я своим матросам так и сказал. В общем, они и так рады, что им удалось перебраться в Италию. Многие из них оставили дома семьи. Да, не завидую я им. Ведь эти турки – сущие звери. Уж поверьте мне, госпожа Бельтрами, я знаю.
Фьора довольно рассеянно слушала капитана Понтоново, еще не предполагая, что в не таком уж далеком будущем ей придется самой на собственном опыте узнать, кто такие турки.
* * *
Флорентийская колония в Авиньоне располагалась преимущественно в приходе святого Петра, на улицах, примыкавших к биржевой площади. Здесь выходцы из Италии создали свои кварталы, со своими общинами и цехами, со своими праздниками, собственной юрисдикцией.
Французы, которые в те времена были куда менее культурными и развитыми, перенимали у образованных и богатых флорентийцев опыт ведения коммерческих дел и уважительное отношение к законам.
Леонарда рассказывала Фьоре, что любой выходец из ее родного города мог рассчитывать здесь на поддержку земляков.
Двести лет назад Авиньон был тихим провинциальным городком на берегу Роны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Я сразу же обратила внимание на ваш корабль,– сказала Фьора.– Но не только потому, что он такой маленький...
– А,– рассмеялся капитан,– вы, наверное, имеете в виду его раскраску и позолоту? Да, у нас в Италии не принято так разукрашивать суда. Но тут уж ничего не поделаешь, так разрисовали его бискайцы. У нас их еще называют басками. Надо признать, что это очень дикий, но гордый народ. Они живут в горах, покрытых белым снегом и зелеными пастбищами. Наверное, поэтому им нравится украшать все вокруг себя. Баски, конечно, не могут сравниться ни с флорентийцами, ни с венецианцами по богатству и знатности, однако другого такого гордого и жизнерадостного народа я не встречал. Над входом в каждую хижину намалеваны гербы. Своих ослов они обвешивают бубенцами, а быкам одевают головные уборы из перьев. У них ярко расписана, покрыта резьбой и убрана лентами каждая скрипучая телега. Куртки их обшиты кожаными галунами, а на изношенной одежде вместо заплат – вышивки. И корабли свои они украшают подобным же образом. Поначалу я решил всю эту краску и позолоту убрать, а потом подумал – пусть остается. У нас-то, в Венеции, корабли украшают только для праздников или по особому распоряжению дожа. К тому же, это теперь мой дом. Да и святой Изабелле приятнее смотреть с небес на такой кораблик. Его она быстрей заметит, чем какую-нибудь галеру с каторжниками.
Капитан, наверняка, мог бы еще очень долго распространяться о своем суденышке, но Фьора, мысли которой постоянно возвращались к цели ее путешествия, вежливо напомнила сеньору Понтоново о том, зачем она пришла на этот корабль.
– Когда мы сможем оказаться в Авиньоне? – спросила она.
– Капитан раздумывал не долго.
– Думаю, что к вечеру мы уже покинем Лион,– ответил он.
– А нельзя ли побыстрее?
– К сожалению, у меня кончились запасы воды, и я отправил своих матросов-иллирийцев на берег. Думаю, что через пару часов они вернутся, тогда мы можем смело двигаться в путь.
– Сколько времени займет дорога до Авиньона? Капитан пожал плечами.
– Это будет зависеть от погоды, госпожа Бельтрами. Если на реке будет штиль, доберемся за пару дней. При попутном ветре еще быстрее. А вот встречный ветер может нам помешать. Но и при нем наше путешествие затянется не больше, чем на трое суток. Все-таки мы спускаемся вниз по течению.
Фьора тут же прикинула сколько времени могло занять путешествие от Лиона до Авиньона в карете и тут же решилась путешествовать по реке. К тому же – когда-то ведь нужно начинать путешествие по воде.
Широко улыбнувшись и откинув назад прядь густых черных волос, покрытых небольшой вышитой шапочкой, Фьора кивнула.
– Хорошо, мои вещи на берегу. Но в начале покажите мне мою каюту.
Капитан низко наклонился.
– Такой знатной гостье я, разумеется, предоставлю лучшую каюту своего судна – капитанскую. Там не слишком просторно, но вполне уютно.
Ознакомившись с капитанской каютой, которая больше напоминала чулан в доме не слишком богатого горожанина, Фьора усмехнулась.
– Да...– скептически сказала она, разглядывая увешанные картами каких-то незнакомых ей морей стены и далекую от изящества мебель.– Меня утешает лишь то, что это путешествие продлится не месяц.
Путешествие до Авиньона длилось три ночи и два дня. Небольшой встречный ветерок замедлял движение судна, которое размеренно двигалось по реке, сопровождаемое плеском весел.
Чтобы судно двигалось равномерно, матросы-иллирийцы пели старинную баркаролу, которую Фьора прежде никогда не слыхала. В этой матросской песне были перемешаны слова из итальянского и еще какого-то неизвестного Фьоре языка.
Пизомбо, пизомбо!
Море синее, небо чистое!
Луна взошла,
И ветер не раздувает наших парусов.
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Пусть каждый возьмется за весло!
Если он сумеет покрыть его белой пеной,
Этой же ночью доберемся мы до цели.
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Справа берег, не теряйте его из виду!
Берегитесь пиратов с их длинными ладьями,
Полными ружей и сабель!
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Вот часовня святой Изабеллы,
Покровительницы нашего судна!
Великая святая Изабелла,
Пошли нам попутный ветер.
Мы устали грести.
Пизомбо, пизомбо!
Пизомбо, пизомбо!
Эх, славное судно, как оно слушается руля!
Я бы не отдал его и за ту большую карраку,
Которой нужна целая неделя,
Чтобы повернуться другим бортом.
Пизомбо, пизомбо!
Однажды днем капитан Понтоново по секрету сказал Фьоре:
– Вообще-то, иллирийцы не любят итальянцев. Они считают,– что мы– предали– их, отдав на растерзание туркам. Но ведь– мы никогда не были воинами. Я своим матросам так и сказал. В общем, они и так рады, что им удалось перебраться в Италию. Многие из них оставили дома семьи. Да, не завидую я им. Ведь эти турки – сущие звери. Уж поверьте мне, госпожа Бельтрами, я знаю.
Фьора довольно рассеянно слушала капитана Понтоново, еще не предполагая, что в не таком уж далеком будущем ей придется самой на собственном опыте узнать, кто такие турки.
* * *
Флорентийская колония в Авиньоне располагалась преимущественно в приходе святого Петра, на улицах, примыкавших к биржевой площади. Здесь выходцы из Италии создали свои кварталы, со своими общинами и цехами, со своими праздниками, собственной юрисдикцией.
Французы, которые в те времена были куда менее культурными и развитыми, перенимали у образованных и богатых флорентийцев опыт ведения коммерческих дел и уважительное отношение к законам.
Леонарда рассказывала Фьоре, что любой выходец из ее родного города мог рассчитывать здесь на поддержку земляков.
Двести лет назад Авиньон был тихим провинциальным городком на берегу Роны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124