.. Эти женщины теперь принадлежат нам, а не офицерам.
Воодушевленные его словами, и остальные снова принялись за свое.
Тогда Лягушонок схватил валявшуюся на полу шпагу и со всего размаха плашмя приложился клинком к голым ягодицам коротышки, барахтавшемся на Леонарде.
Тот завизжал от боли и тут же отскочил в сторону. Острие шпаги в следующее мгновение оказалось приставленным к горлу испанца.
– Гарсия, отойди,– угрожающе проговорил юноша.
– Да ты что? – ошеломленно воскликнул тот.– Она моя!
Он уже было хотел кинуться в драку, но Бамако, влетевший в каюту следом за Лягушонком, приставил к горлу испанца еще одно лезвие.
– Прочь – я сказал! – проговорил Лягушонок.– Руки прочь от пленных!
Гарсия молча поднялся и отошел в сторону. Глаза его сверкали злобным огнем, а руки дрожали от ярости.
– Я тебе это еще припомню,– сквозь зубы процедил он.
Его приятель Жан-Пьер замешкался, и тогда Жоффруа, не принимавший участие в насилии, мгновенно схватил его за шиворот и вышвырнул в проломленную дверь.
– Стыда у вас нет,– укоризненно произнес он.– Мы же добрые христиане.
Лягушонок поднял валявшуюся на полу полупрозрачную шелковую шаль, принадлежавшую Фьоре, и протянул бессильно лежавшей на кровати девушке.
– По-моему, это принадлежит вам, сеньора. Накройтесь.
Нескольких мгновений, которые ушли у юноши на это движение, Гарсии хватило для того, чтобы отскочить в сторону и схватить брошенную кем-то на пол шпагу.
– Ну, что ж, дружок,– хрипло рассмеявшись, произнес он.– Вот и настало время поквитаться. Ты напрасно не позволил мне взять эту стерву. Тут вполне хватило бы и на двоих. Тебе бы тоже досталось. Но ты не захотел...
С этими словами он бросился на Лягушонка, направляя острие шпаги прямо в сердце противнику.
Но юноша успел увернуться и нанес разящий удар своим клинком прямо в сердце испанца.
Леонарда, сидевшая на полу и собиравшая свои юбки, расширившимися от ужаса глазами наблюдала за тем, как обливающийся кровью черноволосый матрос с серьгой в ухе медленно заваливается на бок и падает прямо в ее объятия.
– Бог мой! – взвизгнула Леонарда, подскакивая с пола.
Гарсия упал в угол каюты и, несколько раз дернувшись, захрипел и затих.
Лягушонок сквозь плотно сжатые губы произнес:
– Так будет с каждым, кто забудет о том, что он христианин.
Матросы, собравшиеся в каюте, стали жаться по стенам.
– Да мы просто хотели позабавиться,– обиженно сказал один из них – тот самый, на ягодицах которого красовался длинный красный шрам.
– Штаны одень,– хмуро проговорил Лягушонок. Фьора по-прежнему не могла прийти в себя. Она дрожала от охватывающего ее волнами ужаса и, наконец, не выдержав, разрыдалась.
– Успокойтесь, сеньора,– сказал Лягушонок,– все уже позади. Пока я жив, на этом корабле никто и никогда вас не тронет.
Вздрагивая от рыданий, Фьора подняла глаза и с благодарностью посмотрела на юношу. Ее пышные черные волосы спутались, лицо было бледным, как мел, губы пересохли.
– А ну-ка, убирайтесь все отсюда! – крикнул Лягушонок.– Нечего вам здесь делать!
Потом он повернулся к Фьоре и тихо сказал:
– Сеньора, простите их всех.
Фьора просто не ожидала услышать такие слова из уст простого матроса. Она скорее могла допустить, что он хочет сам завладеть ею.
Но на самом деле, все получилось иначе. Выгнав из каюты матросов, Лягушонок оставил возле разбитой в щепки двери Жоффруа.
– Следи за тем, чтобы сюда никто не входил. Раз уж тебе все равно, что делать, то я сейчас пришлю плотника, и вы смените дверь.
Фьора стала вытирать глаза кончиком шали, но слезы по-прежнему катились по щекам.
Сражение еще продолжалось на верхней и нижней палубах, но матросы все сильнее теснили к бортам последних солдат и офицеров, оказывающих сопротивление.
Один за другим гремели мушкетные выстрелы, поднимался пороховой дым, раздавались крики и стоны.
Через несколько минут все было закончено.
После того, как в трюм отправили капитана Дюрасье и еще нескольких офицеров, остальные, оказавшись без командования, сдались.
Капитан Рэд, забравшись на бак, размахивал шпагой.
– Всех в трюм! Пусть узнают, как чувствуют себя сельди в бочке!
Наконец, трюм был заполнен до отказа. Матросы закрыли люк и собрались на нижней палубе.
Одноногий пират обратился к взбунтовавшимся матросам, которые сразу же признали в нем вожака.
– Друзья мои! – крикнул он.– Божественное провидение сочло возможным изъять этот корабль из рук ваших развращенных командиров! Настоящим, я имею честь принять этот корабль под свое командование от имени берегового братства. Я объявляю себя его командиром. Я – капитан Томас Бартоломео Рэд...
Услышав это имя, некоторые из матросов перекрестились.
– Это сам капитан Рэд! – раздались громкие восклицания.
– Господи Иисусе! Тот самый Рэд!.. Очевидно, в трюме тоже услышали речь одноногого пирата, и запертые там солдаты и офицеры принялись колотить кулаками по люку.
– Пощадите нас! – кричали они.– Пощадите!
Кое-кто из матросов, испугавшись даже одного имени капитана Рэда, стал испуганно жаться к бортам. Те же, кого услышанное только раззадорило, закричали:
– Командуйте нами, капитан Рэд!
– Мы пойдем с вами хоть на край света!
Отец Бонифаций, который выбрался из-под канатной бухты, несколько раз перекрестился и в ужасе забрался назад.
– Братья! – снова воскликнул капитан Рэд.– Мне не нравится флаг на этой мачте! Его нужно сменить!
Он сбросил с себя камзол, расстегнул рубаху и вытащил из-под нее обмотанный вокруг пояса черный флаг с намалеванными на нем черепом и двумя перекрещенными костями.
– Отныне, мы все – пираты! – торжественно провозгласил капитан Рэд, бросая черную тряпку Лягушонку.– Поднимай флаг!
На палубе некоторое время царила тишина, которую пронзил громкий голос Бамако.
– Да здравствует капитан Рэд! Да здравствует береговое братство!
Кое-кто из матросов посмелее тоже закричал:
– Да здравствует береговое братство! Да здравствует капитан Рэд!
Чем выше забирался на мачту по веревочным лестницам Лягушонок, тем громче становились крики внизу.
– Да здравствует капитан Рэд!
Вскоре флаг короля Франции, порхая на ветру, медленно опустился в морские воды, а его место на фок-мачте заняло черное полотнище, которое англичане привыкли называть «веселым Роджером».
ГЛАВА 12
Огромный фрегат с распущенными парусами, принадлежавший когда-то флоту его королевского величества Карла VIII, а ныне украшенный флагом таинственного «берегового братства», поймав попутный восточный ветер, сменил курс и направился мимо острова Крит в просторы Средиземного моря.
При попутном ветре плавание длилось недолго, и уже через сутки на горизонте показался маленький, покрытый густым лесом, островок вулканического происхождения, которого не было, наверно, ни на одной мореходной карте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Воодушевленные его словами, и остальные снова принялись за свое.
Тогда Лягушонок схватил валявшуюся на полу шпагу и со всего размаха плашмя приложился клинком к голым ягодицам коротышки, барахтавшемся на Леонарде.
Тот завизжал от боли и тут же отскочил в сторону. Острие шпаги в следующее мгновение оказалось приставленным к горлу испанца.
– Гарсия, отойди,– угрожающе проговорил юноша.
– Да ты что? – ошеломленно воскликнул тот.– Она моя!
Он уже было хотел кинуться в драку, но Бамако, влетевший в каюту следом за Лягушонком, приставил к горлу испанца еще одно лезвие.
– Прочь – я сказал! – проговорил Лягушонок.– Руки прочь от пленных!
Гарсия молча поднялся и отошел в сторону. Глаза его сверкали злобным огнем, а руки дрожали от ярости.
– Я тебе это еще припомню,– сквозь зубы процедил он.
Его приятель Жан-Пьер замешкался, и тогда Жоффруа, не принимавший участие в насилии, мгновенно схватил его за шиворот и вышвырнул в проломленную дверь.
– Стыда у вас нет,– укоризненно произнес он.– Мы же добрые христиане.
Лягушонок поднял валявшуюся на полу полупрозрачную шелковую шаль, принадлежавшую Фьоре, и протянул бессильно лежавшей на кровати девушке.
– По-моему, это принадлежит вам, сеньора. Накройтесь.
Нескольких мгновений, которые ушли у юноши на это движение, Гарсии хватило для того, чтобы отскочить в сторону и схватить брошенную кем-то на пол шпагу.
– Ну, что ж, дружок,– хрипло рассмеявшись, произнес он.– Вот и настало время поквитаться. Ты напрасно не позволил мне взять эту стерву. Тут вполне хватило бы и на двоих. Тебе бы тоже досталось. Но ты не захотел...
С этими словами он бросился на Лягушонка, направляя острие шпаги прямо в сердце противнику.
Но юноша успел увернуться и нанес разящий удар своим клинком прямо в сердце испанца.
Леонарда, сидевшая на полу и собиравшая свои юбки, расширившимися от ужаса глазами наблюдала за тем, как обливающийся кровью черноволосый матрос с серьгой в ухе медленно заваливается на бок и падает прямо в ее объятия.
– Бог мой! – взвизгнула Леонарда, подскакивая с пола.
Гарсия упал в угол каюты и, несколько раз дернувшись, захрипел и затих.
Лягушонок сквозь плотно сжатые губы произнес:
– Так будет с каждым, кто забудет о том, что он христианин.
Матросы, собравшиеся в каюте, стали жаться по стенам.
– Да мы просто хотели позабавиться,– обиженно сказал один из них – тот самый, на ягодицах которого красовался длинный красный шрам.
– Штаны одень,– хмуро проговорил Лягушонок. Фьора по-прежнему не могла прийти в себя. Она дрожала от охватывающего ее волнами ужаса и, наконец, не выдержав, разрыдалась.
– Успокойтесь, сеньора,– сказал Лягушонок,– все уже позади. Пока я жив, на этом корабле никто и никогда вас не тронет.
Вздрагивая от рыданий, Фьора подняла глаза и с благодарностью посмотрела на юношу. Ее пышные черные волосы спутались, лицо было бледным, как мел, губы пересохли.
– А ну-ка, убирайтесь все отсюда! – крикнул Лягушонок.– Нечего вам здесь делать!
Потом он повернулся к Фьоре и тихо сказал:
– Сеньора, простите их всех.
Фьора просто не ожидала услышать такие слова из уст простого матроса. Она скорее могла допустить, что он хочет сам завладеть ею.
Но на самом деле, все получилось иначе. Выгнав из каюты матросов, Лягушонок оставил возле разбитой в щепки двери Жоффруа.
– Следи за тем, чтобы сюда никто не входил. Раз уж тебе все равно, что делать, то я сейчас пришлю плотника, и вы смените дверь.
Фьора стала вытирать глаза кончиком шали, но слезы по-прежнему катились по щекам.
Сражение еще продолжалось на верхней и нижней палубах, но матросы все сильнее теснили к бортам последних солдат и офицеров, оказывающих сопротивление.
Один за другим гремели мушкетные выстрелы, поднимался пороховой дым, раздавались крики и стоны.
Через несколько минут все было закончено.
После того, как в трюм отправили капитана Дюрасье и еще нескольких офицеров, остальные, оказавшись без командования, сдались.
Капитан Рэд, забравшись на бак, размахивал шпагой.
– Всех в трюм! Пусть узнают, как чувствуют себя сельди в бочке!
Наконец, трюм был заполнен до отказа. Матросы закрыли люк и собрались на нижней палубе.
Одноногий пират обратился к взбунтовавшимся матросам, которые сразу же признали в нем вожака.
– Друзья мои! – крикнул он.– Божественное провидение сочло возможным изъять этот корабль из рук ваших развращенных командиров! Настоящим, я имею честь принять этот корабль под свое командование от имени берегового братства. Я объявляю себя его командиром. Я – капитан Томас Бартоломео Рэд...
Услышав это имя, некоторые из матросов перекрестились.
– Это сам капитан Рэд! – раздались громкие восклицания.
– Господи Иисусе! Тот самый Рэд!.. Очевидно, в трюме тоже услышали речь одноногого пирата, и запертые там солдаты и офицеры принялись колотить кулаками по люку.
– Пощадите нас! – кричали они.– Пощадите!
Кое-кто из матросов, испугавшись даже одного имени капитана Рэда, стал испуганно жаться к бортам. Те же, кого услышанное только раззадорило, закричали:
– Командуйте нами, капитан Рэд!
– Мы пойдем с вами хоть на край света!
Отец Бонифаций, который выбрался из-под канатной бухты, несколько раз перекрестился и в ужасе забрался назад.
– Братья! – снова воскликнул капитан Рэд.– Мне не нравится флаг на этой мачте! Его нужно сменить!
Он сбросил с себя камзол, расстегнул рубаху и вытащил из-под нее обмотанный вокруг пояса черный флаг с намалеванными на нем черепом и двумя перекрещенными костями.
– Отныне, мы все – пираты! – торжественно провозгласил капитан Рэд, бросая черную тряпку Лягушонку.– Поднимай флаг!
На палубе некоторое время царила тишина, которую пронзил громкий голос Бамако.
– Да здравствует капитан Рэд! Да здравствует береговое братство!
Кое-кто из матросов посмелее тоже закричал:
– Да здравствует береговое братство! Да здравствует капитан Рэд!
Чем выше забирался на мачту по веревочным лестницам Лягушонок, тем громче становились крики внизу.
– Да здравствует капитан Рэд!
Вскоре флаг короля Франции, порхая на ветру, медленно опустился в морские воды, а его место на фок-мачте заняло черное полотнище, которое англичане привыкли называть «веселым Роджером».
ГЛАВА 12
Огромный фрегат с распущенными парусами, принадлежавший когда-то флоту его королевского величества Карла VIII, а ныне украшенный флагом таинственного «берегового братства», поймав попутный восточный ветер, сменил курс и направился мимо острова Крит в просторы Средиземного моря.
При попутном ветре плавание длилось недолго, и уже через сутки на горизонте показался маленький, покрытый густым лесом, островок вулканического происхождения, которого не было, наверно, ни на одной мореходной карте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124