Возразить никто не осмелился.
* * *
Дел на новых владык навалилось немало, домой вернулись только за полночь. Лаурин обессилено рухнула на диван, Дариэль пристроился на полу, положил голову ей на колени. Славян сел за стол, сложил из списка подозреваемых пароходик и пустил плавать по столешнице. Ни говорить, ни двигаться не хотелось. Шелестели за окном деревья, выводила трель какая-то ночная пичуга. Молчание затянулось.
— Я думал, вы теперь в Совещательных Палатах жить будете, — сказал Славян.
— Это где же, интересно? — фыркнула Лаурин. — В старом архиве или в приёмной? Совещательные Палаты — офисное помещение.
— Развеян ещё один миф — о прекрасном дворце хелефайских владык.
— Толку от него, — презрительно скривил губы Дариэль.
— От мифа или от дворца? — спросил Славян.
— От обоих.
— А второй миф, о домах на деревьях, разбивать жалко.
— Зачем разбивать? — удивился Дариэль. — В старой части города все дома такие. И воздушные дороги есть. А здесь новостройки, деревья молоденькие. Вот подрастут, наземные дома к тому времени как раз обветшают, и мы переселимся на дерево.
— Жаль, не увидел воздушный город.
— Так приезжай на следующие выходные — увидишь, — ответила Лаурин.
ГЛАВА 5. ТЕНЬ СОКОЛИНЫХ КРЫЛЬЕВ
Из вампирского упрямства надо дорожное покрытие для автострад государственного значения наволшебливать — при самом интенсивном потоке многотонных грузовиков прослужат без ремонта лет триста.
Неизвестно с каких выводов, но Франциск уверил себя, что Славян наделён талантом бойца побольше его собственного, и принялся трижды в неделю таскать в спортзал дома Латирисы. Вампир настаивал на ежедневных тренировках, но Славян отказался наотрез: одно дело размяться в охотку, и другое — заняться бойцовской подготовкой всерьёз.
— Славян, — упорствовал Франциск, — мы в конце октября начали, а сейчас январь заканчивается. Три месяца и такие результаты! Даже для вампира неплохо, а для человека вообще полный улёт. Ты не просто боец, ты воин! Противника чувствуешь, в схватке не растворяешься, остаёшься над боем, — да такому по десятку лет учат, а у тебя врождённое. И полное наплевательство на подготовку. Это что тебе, игрушки?
— Нет, — ответил Славян, — не игрушки. Грамотно дозированные физические нагрузки для поддержания нездоровья на терпимом уровне. То есть на таком, чтобы жить не мешало. Я ведь инвалид, забыл?
— Дело не только в этом, — хмуро сказал вампир. — Ты просто не хочешь становиться воином. Воинское искусство для тебя всего лишь лечебная гимнастика.
— Всё верно, я не воин, а крестьянин. Моё дело не сражаться, а хлеб растить.
— Себе-то хоть не ври, — досадливо плеснул крыльями вампир. — Из тебя хлебороб как из меча лопата.
— Из мечей плуги хорошие получаются. Гораздо лучше, чем сами мечи. И посмотри на меня, Франц, на руки мои посмотри, — Славян показал широкие мосластые пятерни — ловкие, гибкие, ухватистые. — Это ли руки воина?
Вампир прикоснулся к ладони Славяна, скользнул от запястья к кончикам пальцев. Человек едва заметным движением кисти перевернул его руку, заскользил от кончиков пальцев к запястью. «Обмылок» — упражнение для развития умения чувствовать противника, понимать его мысли и намерения, управлять им. И такое идеально правильное исполнение, безупречная красота прирождённого воинского совершенства. Но само прикосновение — не воинское. Так прикасается садовник к яблоне, отец — к щеке ребёнка, так крестьянин пробует свежевспаханную землю. Постичь — но не подчинить, сберечь — но не забрать. Прикосновение, которое даёт силу, а не вычерпывает.
Такого молоденький вампир ещё не встречал. Он перевернул ладонь Славяна, хотел продолжить скольжение, разобраться, но человек вышел из связки, утёк «луговым ручьем». А вот этого Франциск ему не показывал, сам ещё толком делать не умеет. Догадался, значит. Но ведь Славян не воин, теперь Франциск это точно знает, не может быть воина с такими щедрыми руками. И костяк у него слишком тяжёлый и громоздкий. Как говорят мастера боевых искусств, «заземлённый» — для работы, а не для битвы. Но у крестьян не бывает такого умного тела, которое может само, без участия рассудка оценивать обстановку и принимать решения за доли секунды, — жизнь крестьянина тиха и нетороплива, требует тщательности и основательности движений, а не скорости и точности. Крестьянин решает на год, а то и на десять — что посадить, где, как, ему в суждениях спешить опасно: ошибёшься — жизнь пойдёт насмарку не только у него одного. А в бою опасно медлить: чуть зазевался, потянул с решением — расплачиваться придётся не только своей жизнью. Воин и хлебороб — судьбы взаимоисключающие. Но в Славяне они едины как две стороны одной монеты. И опять, как когда-то в метро Техно-Парижа, вампира закогтил страх перед странной, непостижимой силой техносторонца, его непонятностью и непохожестью даже на техничников, не говоря уже о срединниках и магичниках, и, тем более, о волшебных расах. И опять он влез в сознание Славяна — резко, грубо, сокрушительно. В ответ человек полностью открылся, и алдира едва не смело ментальным потоком. Франциск перепугался окончательно: так не защищаются.
Ментальному удару человек не удивился, не рассердился и не обиделся как когда-то, — посчитал частью тренировки.
— Славян, тебе психотехники отрабатывать надо только с дарулом. Или хотя бы с нимлатом, — сказал незаметно подошедший Эрвин. — А когда с алдирами разминаешься, цепочку надевать не забывай. Она не только тебя защищает, но и от тебя.
Вот теперь человек и растерялся, и огорчился: золотистые искорки в зеленовато-карих глазах погасли, губы виновато дрогнули.
— Франц, — посмотрел он на вампира, — тебе больно было? Извини, пожалуйста, я не хотел, я даже не понял, что сделал что-то не так. Да и вообще ничего особенного не делал, — полувопросительно сказал Славян.
— Перетерпит, — заверил Эрвин. — Здесь воинская тренировка, а не великосветская потанцулька. Просто цепочку надевать не забывай. — Эрвин подмигнул Франциску, все его страхи нимлат разглядел вмиг. И опять провернулся к Славяну. — Ты мог бы зайти в дом завтра часам к девяти? Отец хочет поговорить с тобой перед отъездом.
— Лучше к восьми, — ответил Славян. — Мне ведь до отлёта надо ещё на Техничке кое-какие мелочи доделать.
— Повелитель приезжает в Гавр? — спросил Франциск.
— Да, сегодня в пять, — кивнул ему Эрвин и повернулся к Славяну: — Давай вечером тебе отвальную устроим? Сходим к «Готлибу» или в «Янтарного дракона».
— Не получится, — с сожалением ответил Славян. — В три к Жерару покупатели придут. Он просил помочь — перевести, с церемониалом подсказать. Ни он, ни адвокат в хелефайских обычаях не разбираются, а до скольких Риллавен может с контрактом проканителиться, и господь бог не скажет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143