— И без того жарко, отстань, — отстранился он от вампира. — Ты на машине?
— На машине, — ответил вампир, — но до утра ты останешься здесь, пока рёбра не срастутся и ожоги не сойдут. — Он быстро размял пальцы, потянулся к страшным чёрным кровоподтёкам на теле Слава, но тот перехватил его руки и мягко, необидно отстранил.
— Нет, ты и так слишком сильно потратился.
— Больше, чем ты думаешь, — Жерар окончательно стряхнул что растерянность, что изумлённое оцепенение. — Повелитель Доминик тебе сегодня жизнь спас. Из-за Порога вытащил.
— Кровью? — спросил у вампира Слав.
— Да, — неохотно ответил вампир. Отошёл от камина, сел в ближайшее к двери кресло у стены. — И не вздумай благодарить, — опередил он собиравшегося что-то сказать Славяна. — Я всего лишь отдал часть долга. За жизнь сына, за мою… Или за жизни всей моей общины… Или всего нашего народа… Даже не знаю, как и считать.
— Ты что несёшь? — недоуменно смотрел на него Слав. — Гномьей самогонки дёрнуть успел?
— Твоя дурацкая идея закольцевать Жажду сработала, — ответил Доминик. — Теперь мы свободны, Славян. Впервые за пять тысяч лет свободны по-настоящему. И подарил нам эту свободу ты. Но всё, — снова опередил Слава повелитель Латирисы, — все дела завтра утром. А сейчас ложись.
Донельзя удивлённый и растерянный Слав подчинился.
— Доминик, — начал было он, но вампир перебил:
— Спи. Хочешь завтра улететь — спи.
У вампира зазвенело зеркало связи, он ругнулся и выскочил в холл. Жерар подсел к Славу.
— Почему ты мне ничего не сказал? Ты хоть представить себе можешь, что я пережил, когда увидел тебя полумёртвого?! Да если бы не этот упырь, благослови его господь на вечные времена, тебя бы уже не было! Ну почему ты молчал?
— А что изменилось бы, расскажи я тебе? — ответил Слав. — Только беспокойство лишнее.
— Почему ты молчал? — повторил Жерар. Недоверие Слава ударило очень больно.
— Потому что Славян, — сказал вернувшийся Доминик, — со своими болячками как вампир с Жаждой — думает, если делать вид, что их нет, то они и впрямь исчезнут. Не обижайтесь, мсье Дюбуа, все человеки, у кого характер твердый, так делают, — лечить их сущее наказание. А у слабаков другая крайность: с болячками как с букетом орхидей носятся — больше-то им похвалиться нечем. Только, Славян, — глянул на него вампир, — с друзьями молчишь — ладно, перетерпим, но отцу надо было сказать. Его-то чего стесняться?
— А при чём здесь мой папашка? — удивился Слав.
— Так, человеки, — сосредоточенно нахмурился вампир, — я не понимаю вас чего-то. Славян, о Жераре Дюбуа ты думал как об отце, поэтому я тебя к нему в дом притащил, а не в латирисский, как хотел. Вы, мсье Дюбуа, думали о Славяне как о сыне, потому я и спрашивал вашего согласия, на простого знакомого или даже друга время терять бы не стал. А теперь вы смотрите друг на друга как чужие.
Поднять взгляд на Слава Жерар не осмеливался, разглядывал сосредоточенно узор на ковролине. Слав прикоснулся к его плечу.
— Если ты не передумал… Таким отцом любой гордиться может.
Жерар осторожно, чтобы не зацепить синяки, ожоги и поломанные рёбра, обнял глупого мальчишку, прикоснулся губами к виску.
— Слав, сын… Ну как я могу передумать… Взрослый уже, а ведёшь себя как ребёнок. Ложись, — легонько оттолкнул его Жерар.
— Да прошло всё давно.
— Хочешь, чтобы всё по-новой началось? — буркнул вампир. — И оденься.
— Жарко.
— До сих пор? — хрипло переспросил вампир. — Мсье Дюбуа, мне нужно с вами поговорить.
Они вышли в холл.
— Человека только человек и переупрямит, — сказал вампир, — так что уговаривать Славяна придётся вам, меня он даже слушать не станет. Уехать Славяну нужно немедленно, я бы его прямо сейчас на Техничку выпихал, но придётся ночь отлежаться, слишком крепко ему досталось.
— Слав уезжает завтра…
— Знаю, — резко перебил вампир, — потому и приехал сегодня. Хотел завтра с утра, но потом подумал, что и без меня забот Славяну хватит. Дома не застал, поехал искать…
— Как искать? — не понял Жерар.
— По линии крови. Любой вампир, имея метку крови, найдёт любого людя в радиусе десяти километров. По кратчайшей дороге. Метка — это… — вампир запнулся, — след в памяти… отпечаток Славяна во мне… Не знаю, как объяснить. Проще говоря, мы запоминаем кровь как собака запах. Только не на полгода, а навсегда. И, в отличие от собак, выборочно: берём метку только у тех, у кого хотим, у кого нужно. Именно метку, а не саму кровь. Когда надо найти нужного людя, метка прокладывает путь к своему хозяину — линию крови. Но не об этом речь. — Вампир рассказал, где и в каком виде нашёл Слава. Жерар похолодел.
— Ты уверен, что это был Сокол?! — схватил за лацкан вампира.
— Этих паскудников я узнаю где угодно, когда угодно и в каком угодно виде, — заверил вампир.
— Доминик, — Жерару было не до этикета, — но зачем им Слав? Он ведь никто, всего лишь ходочанин. У них такого добра и так хватает.
— Вот это я у него и спрошу. А ты уговори его, убеди, прикажи сидеть на Техничке, и полгода, ну три месяца минимум, носа с неё не высовывать. И ещё, Жерар, у Славяна был оберег. И сгорел. Но так не бывает. Если защита сталкивается со слишком сильным нападением, то просто распыляется, — оберег никогда, ни при каких обстоятельствах не причинит вреда хозяину. Что могло произойти, если сгорела серебряная цепочка?!
— Ну тут-то всё просто, — пояснил Жерар, в юности полтора года отучившийся в волшебническом университете Гавра, — когда рыцарь перешёл в прямую атаку, боевое заклинание столкнулось с обломками какого-то разрушенного заклятья, плюс сопротивление оберега. Странно, Доминик, другое: почему рыцарь предохранитель не активировал? Это такая элементарщина! В универе сначала предохранители выставлять учат, а потом уже всей волшебнической премудрости. Через год самый тупой студент активирует предохранители рефлекторно, забыть о них просто нельзя, как нельзя забыть как ходить или расчёсываться. Это уже память тела, часть тебя самого. А тут рыцарь, человек, как минимум пять лет посвятивший магии, забывает о предохранителе.
— Видимо, — предположил Доминик, — Славян сказал ему что-то очень обидное, задел так, что в аффекте рыцарь позабыл всю свою выучку.
— Ну разве что глубокий аффект… Да, тогда можно и о предохранителе забыть.
— Никогда не слышал о предохранителях.
— А волшебным расам они и не нужны, только человекам.
— Жерар, почему ты бросил учёбу? — спросил вампир.
— Моих волшебнических талантов хватало только на то, чтобы в универ поступить. И ничего выше третьего ранга мне не светило. А хотелось стать кем-то значимым. К тому же я фотографией увлёкся… Вот и бросил. Как оказалось — правильно сделал. Ладно, пошли к Славу, пока он сам не вылез выяснять, чего мы тут такое обсуждаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
— На машине, — ответил вампир, — но до утра ты останешься здесь, пока рёбра не срастутся и ожоги не сойдут. — Он быстро размял пальцы, потянулся к страшным чёрным кровоподтёкам на теле Слава, но тот перехватил его руки и мягко, необидно отстранил.
— Нет, ты и так слишком сильно потратился.
— Больше, чем ты думаешь, — Жерар окончательно стряхнул что растерянность, что изумлённое оцепенение. — Повелитель Доминик тебе сегодня жизнь спас. Из-за Порога вытащил.
— Кровью? — спросил у вампира Слав.
— Да, — неохотно ответил вампир. Отошёл от камина, сел в ближайшее к двери кресло у стены. — И не вздумай благодарить, — опередил он собиравшегося что-то сказать Славяна. — Я всего лишь отдал часть долга. За жизнь сына, за мою… Или за жизни всей моей общины… Или всего нашего народа… Даже не знаю, как и считать.
— Ты что несёшь? — недоуменно смотрел на него Слав. — Гномьей самогонки дёрнуть успел?
— Твоя дурацкая идея закольцевать Жажду сработала, — ответил Доминик. — Теперь мы свободны, Славян. Впервые за пять тысяч лет свободны по-настоящему. И подарил нам эту свободу ты. Но всё, — снова опередил Слава повелитель Латирисы, — все дела завтра утром. А сейчас ложись.
Донельзя удивлённый и растерянный Слав подчинился.
— Доминик, — начал было он, но вампир перебил:
— Спи. Хочешь завтра улететь — спи.
У вампира зазвенело зеркало связи, он ругнулся и выскочил в холл. Жерар подсел к Славу.
— Почему ты мне ничего не сказал? Ты хоть представить себе можешь, что я пережил, когда увидел тебя полумёртвого?! Да если бы не этот упырь, благослови его господь на вечные времена, тебя бы уже не было! Ну почему ты молчал?
— А что изменилось бы, расскажи я тебе? — ответил Слав. — Только беспокойство лишнее.
— Почему ты молчал? — повторил Жерар. Недоверие Слава ударило очень больно.
— Потому что Славян, — сказал вернувшийся Доминик, — со своими болячками как вампир с Жаждой — думает, если делать вид, что их нет, то они и впрямь исчезнут. Не обижайтесь, мсье Дюбуа, все человеки, у кого характер твердый, так делают, — лечить их сущее наказание. А у слабаков другая крайность: с болячками как с букетом орхидей носятся — больше-то им похвалиться нечем. Только, Славян, — глянул на него вампир, — с друзьями молчишь — ладно, перетерпим, но отцу надо было сказать. Его-то чего стесняться?
— А при чём здесь мой папашка? — удивился Слав.
— Так, человеки, — сосредоточенно нахмурился вампир, — я не понимаю вас чего-то. Славян, о Жераре Дюбуа ты думал как об отце, поэтому я тебя к нему в дом притащил, а не в латирисский, как хотел. Вы, мсье Дюбуа, думали о Славяне как о сыне, потому я и спрашивал вашего согласия, на простого знакомого или даже друга время терять бы не стал. А теперь вы смотрите друг на друга как чужие.
Поднять взгляд на Слава Жерар не осмеливался, разглядывал сосредоточенно узор на ковролине. Слав прикоснулся к его плечу.
— Если ты не передумал… Таким отцом любой гордиться может.
Жерар осторожно, чтобы не зацепить синяки, ожоги и поломанные рёбра, обнял глупого мальчишку, прикоснулся губами к виску.
— Слав, сын… Ну как я могу передумать… Взрослый уже, а ведёшь себя как ребёнок. Ложись, — легонько оттолкнул его Жерар.
— Да прошло всё давно.
— Хочешь, чтобы всё по-новой началось? — буркнул вампир. — И оденься.
— Жарко.
— До сих пор? — хрипло переспросил вампир. — Мсье Дюбуа, мне нужно с вами поговорить.
Они вышли в холл.
— Человека только человек и переупрямит, — сказал вампир, — так что уговаривать Славяна придётся вам, меня он даже слушать не станет. Уехать Славяну нужно немедленно, я бы его прямо сейчас на Техничку выпихал, но придётся ночь отлежаться, слишком крепко ему досталось.
— Слав уезжает завтра…
— Знаю, — резко перебил вампир, — потому и приехал сегодня. Хотел завтра с утра, но потом подумал, что и без меня забот Славяну хватит. Дома не застал, поехал искать…
— Как искать? — не понял Жерар.
— По линии крови. Любой вампир, имея метку крови, найдёт любого людя в радиусе десяти километров. По кратчайшей дороге. Метка — это… — вампир запнулся, — след в памяти… отпечаток Славяна во мне… Не знаю, как объяснить. Проще говоря, мы запоминаем кровь как собака запах. Только не на полгода, а навсегда. И, в отличие от собак, выборочно: берём метку только у тех, у кого хотим, у кого нужно. Именно метку, а не саму кровь. Когда надо найти нужного людя, метка прокладывает путь к своему хозяину — линию крови. Но не об этом речь. — Вампир рассказал, где и в каком виде нашёл Слава. Жерар похолодел.
— Ты уверен, что это был Сокол?! — схватил за лацкан вампира.
— Этих паскудников я узнаю где угодно, когда угодно и в каком угодно виде, — заверил вампир.
— Доминик, — Жерару было не до этикета, — но зачем им Слав? Он ведь никто, всего лишь ходочанин. У них такого добра и так хватает.
— Вот это я у него и спрошу. А ты уговори его, убеди, прикажи сидеть на Техничке, и полгода, ну три месяца минимум, носа с неё не высовывать. И ещё, Жерар, у Славяна был оберег. И сгорел. Но так не бывает. Если защита сталкивается со слишком сильным нападением, то просто распыляется, — оберег никогда, ни при каких обстоятельствах не причинит вреда хозяину. Что могло произойти, если сгорела серебряная цепочка?!
— Ну тут-то всё просто, — пояснил Жерар, в юности полтора года отучившийся в волшебническом университете Гавра, — когда рыцарь перешёл в прямую атаку, боевое заклинание столкнулось с обломками какого-то разрушенного заклятья, плюс сопротивление оберега. Странно, Доминик, другое: почему рыцарь предохранитель не активировал? Это такая элементарщина! В универе сначала предохранители выставлять учат, а потом уже всей волшебнической премудрости. Через год самый тупой студент активирует предохранители рефлекторно, забыть о них просто нельзя, как нельзя забыть как ходить или расчёсываться. Это уже память тела, часть тебя самого. А тут рыцарь, человек, как минимум пять лет посвятивший магии, забывает о предохранителе.
— Видимо, — предположил Доминик, — Славян сказал ему что-то очень обидное, задел так, что в аффекте рыцарь позабыл всю свою выучку.
— Ну разве что глубокий аффект… Да, тогда можно и о предохранителе забыть.
— Никогда не слышал о предохранителях.
— А волшебным расам они и не нужны, только человекам.
— Жерар, почему ты бросил учёбу? — спросил вампир.
— Моих волшебнических талантов хватало только на то, чтобы в универ поступить. И ничего выше третьего ранга мне не светило. А хотелось стать кем-то значимым. К тому же я фотографией увлёкся… Вот и бросил. Как оказалось — правильно сделал. Ладно, пошли к Славу, пока он сам не вылез выяснять, чего мы тут такое обсуждаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143