Не испугался ни зомбаков, ни бедной деревни. И сама Кармела ему чем-то приглянулась, хотя в деревне есть женщины и покрасивее, и помоложе — Кармеле вечные сорок, и хотя выглядит она очень даже ничего, седины нет, кожа гладкая, упругая, глаза с огоньком, сорок есть сорок. Но молоденькому мальчику она нравится по-настоящему, зомбаки телепаты слабые, даже с хелефайями не сравнятся, не говоря уже о вампирах, но чтобы разобраться в человеческих чувствах, Кармелиных умений хватит. «С тобой спокойно», — говорит он.
Да, милый, покой я смогу тебе дать, — но как мало по сравнению с бурей в твоей душе! Потому тебя и влечёт море: такое же бездонное и бурлящее, как и ты сам, с глубокими провалами во тьму и смертоносными рифами. Только зря ты надеешься найти у него ответ, помощь в своих бедах, лекарство от своей боли — море всего-навсего большая вода, ни ума, ни сердца. Если бы ты хоть что-нибудь мне рассказал! Но Иван молчит. И будет молчать, оберегать — его женщины не должна коснуться никакая тень. Не понимает, дурачок, как глубоко ранит невозможность помочь тому, кого любишь.
* * *
Баркасы чинить, как и плавать, Иван не умел, но учился быстро и охотно. Вальтер — сильно загорелый голубоглазый блондин тридцатидвухлетнего вида — смотрел, как аккуратно он красит внутреннюю стену рубки.
Вальтер обмакнул кисть, стал красить вторую стену.
— Ты не против, если на лов с нами пойдёт Алиса? — спросил Ивана.
— Нет.
— Но вроде бы у вас женщина на корабле — к несчастью, — сказал Вальтер.
— Ерунда какая. Я не суеверен. А ты?
— Я зомбак. У нас другие поверья.
— Тем более.
Вальтер немного помолчал и спросил:
— Ты не боишься жить среди умертвий?
— Боялся бы — давно сбежал.
— А почему остался?
— Надо ведь где-то жить, — ответил Иван. — Когда нет дома, домом можно назвать любую точку трёхстороннего мира. Ваша деревня не хуже и не лучше любой другой. А деревенская жизнь мне всегда нравилась.
Зомбак глянул на него настороженно:
— Мы довольно сильно отличаемся от твоих соплеменников. И всё-таки ты здесь, а не в человечьей деревне.
— С человечьей точки зрения, — усмехнулся Иван, — все волшебные расы со странностями. Почему зомбаки должны быть исключением? Но помогли мне вы, а не человеки, хотя межсторонняя буря выбросила ближе к их деревне, а не к вашей. Вы даже русский всей деревней выучили, пока я в бреду муть всякую нёс. Такую тактичность и вежливость я и вообразить-то не мог. Я в долгу у деревни.
— Вздор, — отмахнулся зомбак. — Помогать пострадавшим от бури в рыбацкой деревне обязаны все, иначе море нашлёт на нас беду. Можешь назвать это глупым суеверием, но море лучше не гневить.
Иван глянул в бескрайнюю синь моря и неба.
— Не вздор. Море действительно позволит овладеть собой только тем, кто помогает уцелевшим в буре. И тем, кто не забывает о долге благодарности.
— Из тебя отличный рыбак получится, — сказал Вальтер и, потрясённый внезапным осознанием, едва не выронил кисть: — Как ты назвал нас, человек?!
— Зомбаками, — чуть удивлённо ответил Иван.
— Нет, до того! Ты назвал нас «волшебной расой».
— Ой, — искренне огорчился человек. — Извини, пожалуйста. Я совсем не хотел тебя обидеть.
У зомбака перехватило дыхание.
— Обидеть? Человек, нас все называют лишь трупаками.
— А нас — обезьянышами. Нормальные люди таких слов не произносят, а тем, кто так говорит, бьют морду.
Зомбак отшвырнул кисть, схватил человека за футболку, притянул к себе:
— Ты действительно считаешь нас волшебной расой?
— Ну да, — недоумённо ответил Иван. — А кем ещё?
— Почему?
— Вопросик…
— Отвечай! — встряхнул его Вальтер.
— Ну… — принялся подыскивать формулировки человек, — м-м… У вас у всех волшебнические способности на четвёртом-пятом уровне из девяти возможных. Это минимум, а бывает и выше. Есть собственный язык, который не относится ни к одной из человечьих языковых групп. Гвирдиос, как и все языки волшебных рас, уникален, сам по себе…
— Но ты его откуда знаешь? — перебил Вальтер.
— Были знакомые зомбаки, выучил, — просто, как о само собой разумеющемся, ответил Иван. — Может, отпустишь? — попытался высвободиться.
Но Вальтер ухватил ещё крепче.
— Продолжай! Почему ещё ты считаешь зомбаков волшебной расой?
— Долгожительство. Высокая регенерация, даже больше вампирской. Сила, скорость реакции втрое выше человеческих… Да что я тебе объясняю, учу рыбу плавать? — рассердился человек. — Сам не знаешь, почему ты волшебная раса? — Он высвободился боевым Соколиным вывертом. Подобрал кисть, опять начал красить стену. Обернулся к Вальтеру и добавил: — А самое главное — все волшебные расы малость свихнутые.
— Волшебные расы живут в долинах.
— Вот за что вас, зомбаков, уважаю — хватает смелости не прятаться за чарокамным кругом.
Невероятные слова отдались в ушах колокольным звоном. А человек опять красит стену, пропади она совсем. Вальтер осторожно подошёл к нему, пригляделся. Да нет, вроде обычный человек, не призрак и не галлюцинация. И на безумца не похож.
Он схватил Ивана за плечо, резко повернул к себе, так, что тот едва не упал.
— Поклянись! — потребовал Вальтер. — Клянись пред изначалием.
Человек удивлённо хлопал глазами.
— В чём?
— В том, что ты, человек, считаешь нас, зомбаков, волшебной расой. Что уважаешь. Клянись!
— Да пожалуйста, — в зеленовато-коричневых, яшмовых глазах Ивана посверкивали солнечные искорки, ситуация забавляла. Но на смертной клятве солгать невозможно.
— Клянись, — тихо сказал зомбак.
Человек посерьёзнел, искорки исчезли, глаза стали спокойно-отрешёнными, взгляд сосредоточенный и рассеянный одновременно, как у воина перед решающей битвой — Вальтер невольно разжал пальцы и попятился.
— Клянусь пред изначалием, — уверенно сказал Иван, — что все поступки зомбаков, которым я был свидетелем за неделю моей жизни в деревне Белая Рыба, считаю правильными и достойными уважения. Клянусь, что считаю зомбаков волшебной расой. Клянусь, что решение зомбаков жить в большом мире, а не прятаться в волшебных долинах, считаю отважным и уважаемым. — Человек рассмеялся, в глазах опять сияли искорки, и спросил: — Теперь твоя душенька довольна?
Смотреть на человека Вальтер боялся и с преувеличенным тщанием принялся красить стену.
— У нас нет души, — ответил через несколько взмахов кисти. — Мы живые убитые. Знаешь ведь, как зомбаков делают — сначала убьют, потом воскресят модифицированным. Переделанными.
— Либо живые, — сказал Иван, — либо убитые. И то и другое сразу не бывает. Раз что-то делаешь, значит живой. Мертвяки только лежат да смердят. А живыми убитыми в Земле Кемет рабов называли. Тех, кто не живёт, а только существует.
— Земля Кемет — это Древний Египет? — уточнил Вальтер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Да, милый, покой я смогу тебе дать, — но как мало по сравнению с бурей в твоей душе! Потому тебя и влечёт море: такое же бездонное и бурлящее, как и ты сам, с глубокими провалами во тьму и смертоносными рифами. Только зря ты надеешься найти у него ответ, помощь в своих бедах, лекарство от своей боли — море всего-навсего большая вода, ни ума, ни сердца. Если бы ты хоть что-нибудь мне рассказал! Но Иван молчит. И будет молчать, оберегать — его женщины не должна коснуться никакая тень. Не понимает, дурачок, как глубоко ранит невозможность помочь тому, кого любишь.
* * *
Баркасы чинить, как и плавать, Иван не умел, но учился быстро и охотно. Вальтер — сильно загорелый голубоглазый блондин тридцатидвухлетнего вида — смотрел, как аккуратно он красит внутреннюю стену рубки.
Вальтер обмакнул кисть, стал красить вторую стену.
— Ты не против, если на лов с нами пойдёт Алиса? — спросил Ивана.
— Нет.
— Но вроде бы у вас женщина на корабле — к несчастью, — сказал Вальтер.
— Ерунда какая. Я не суеверен. А ты?
— Я зомбак. У нас другие поверья.
— Тем более.
Вальтер немного помолчал и спросил:
— Ты не боишься жить среди умертвий?
— Боялся бы — давно сбежал.
— А почему остался?
— Надо ведь где-то жить, — ответил Иван. — Когда нет дома, домом можно назвать любую точку трёхстороннего мира. Ваша деревня не хуже и не лучше любой другой. А деревенская жизнь мне всегда нравилась.
Зомбак глянул на него настороженно:
— Мы довольно сильно отличаемся от твоих соплеменников. И всё-таки ты здесь, а не в человечьей деревне.
— С человечьей точки зрения, — усмехнулся Иван, — все волшебные расы со странностями. Почему зомбаки должны быть исключением? Но помогли мне вы, а не человеки, хотя межсторонняя буря выбросила ближе к их деревне, а не к вашей. Вы даже русский всей деревней выучили, пока я в бреду муть всякую нёс. Такую тактичность и вежливость я и вообразить-то не мог. Я в долгу у деревни.
— Вздор, — отмахнулся зомбак. — Помогать пострадавшим от бури в рыбацкой деревне обязаны все, иначе море нашлёт на нас беду. Можешь назвать это глупым суеверием, но море лучше не гневить.
Иван глянул в бескрайнюю синь моря и неба.
— Не вздор. Море действительно позволит овладеть собой только тем, кто помогает уцелевшим в буре. И тем, кто не забывает о долге благодарности.
— Из тебя отличный рыбак получится, — сказал Вальтер и, потрясённый внезапным осознанием, едва не выронил кисть: — Как ты назвал нас, человек?!
— Зомбаками, — чуть удивлённо ответил Иван.
— Нет, до того! Ты назвал нас «волшебной расой».
— Ой, — искренне огорчился человек. — Извини, пожалуйста. Я совсем не хотел тебя обидеть.
У зомбака перехватило дыхание.
— Обидеть? Человек, нас все называют лишь трупаками.
— А нас — обезьянышами. Нормальные люди таких слов не произносят, а тем, кто так говорит, бьют морду.
Зомбак отшвырнул кисть, схватил человека за футболку, притянул к себе:
— Ты действительно считаешь нас волшебной расой?
— Ну да, — недоумённо ответил Иван. — А кем ещё?
— Почему?
— Вопросик…
— Отвечай! — встряхнул его Вальтер.
— Ну… — принялся подыскивать формулировки человек, — м-м… У вас у всех волшебнические способности на четвёртом-пятом уровне из девяти возможных. Это минимум, а бывает и выше. Есть собственный язык, который не относится ни к одной из человечьих языковых групп. Гвирдиос, как и все языки волшебных рас, уникален, сам по себе…
— Но ты его откуда знаешь? — перебил Вальтер.
— Были знакомые зомбаки, выучил, — просто, как о само собой разумеющемся, ответил Иван. — Может, отпустишь? — попытался высвободиться.
Но Вальтер ухватил ещё крепче.
— Продолжай! Почему ещё ты считаешь зомбаков волшебной расой?
— Долгожительство. Высокая регенерация, даже больше вампирской. Сила, скорость реакции втрое выше человеческих… Да что я тебе объясняю, учу рыбу плавать? — рассердился человек. — Сам не знаешь, почему ты волшебная раса? — Он высвободился боевым Соколиным вывертом. Подобрал кисть, опять начал красить стену. Обернулся к Вальтеру и добавил: — А самое главное — все волшебные расы малость свихнутые.
— Волшебные расы живут в долинах.
— Вот за что вас, зомбаков, уважаю — хватает смелости не прятаться за чарокамным кругом.
Невероятные слова отдались в ушах колокольным звоном. А человек опять красит стену, пропади она совсем. Вальтер осторожно подошёл к нему, пригляделся. Да нет, вроде обычный человек, не призрак и не галлюцинация. И на безумца не похож.
Он схватил Ивана за плечо, резко повернул к себе, так, что тот едва не упал.
— Поклянись! — потребовал Вальтер. — Клянись пред изначалием.
Человек удивлённо хлопал глазами.
— В чём?
— В том, что ты, человек, считаешь нас, зомбаков, волшебной расой. Что уважаешь. Клянись!
— Да пожалуйста, — в зеленовато-коричневых, яшмовых глазах Ивана посверкивали солнечные искорки, ситуация забавляла. Но на смертной клятве солгать невозможно.
— Клянись, — тихо сказал зомбак.
Человек посерьёзнел, искорки исчезли, глаза стали спокойно-отрешёнными, взгляд сосредоточенный и рассеянный одновременно, как у воина перед решающей битвой — Вальтер невольно разжал пальцы и попятился.
— Клянусь пред изначалием, — уверенно сказал Иван, — что все поступки зомбаков, которым я был свидетелем за неделю моей жизни в деревне Белая Рыба, считаю правильными и достойными уважения. Клянусь, что считаю зомбаков волшебной расой. Клянусь, что решение зомбаков жить в большом мире, а не прятаться в волшебных долинах, считаю отважным и уважаемым. — Человек рассмеялся, в глазах опять сияли искорки, и спросил: — Теперь твоя душенька довольна?
Смотреть на человека Вальтер боялся и с преувеличенным тщанием принялся красить стену.
— У нас нет души, — ответил через несколько взмахов кисти. — Мы живые убитые. Знаешь ведь, как зомбаков делают — сначала убьют, потом воскресят модифицированным. Переделанными.
— Либо живые, — сказал Иван, — либо убитые. И то и другое сразу не бывает. Раз что-то делаешь, значит живой. Мертвяки только лежат да смердят. А живыми убитыми в Земле Кемет рабов называли. Тех, кто не живёт, а только существует.
— Земля Кемет — это Древний Египет? — уточнил Вальтер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143