Открыв холодильник и достав то, что требовалось для приготовления салата, она повторила про себя оба вердикта, полученных сегодня. От Хендрикса: «Я не вижу никаких проблем в розысках ваших родителей». От доктора Сталь: «Для меня загадка, почему вы прибавляете в весе».
Филиппа несколько раз энергично подняла и опустила плечи, чтобы снять напряжение, прошла в патио и села возле бассейна, которым, увы, пользовалась очень редко, любуясь игрой солнечных лучей на воде, улыбалась пришедшей в голову забавной мысли: если выразить всю ее жизнь только в двух словах, то этими словами будут «семья» и «полнота». В какой-то степени то или иное мотивировало ее поведение.
Филиппа услышала, как в доме зазвонил телефон, и вернулась, чтобы ответить. Звонила Ханна. Она сообщила, что Чарми находится в больнице в тяжелом состоянии. Нет, Ханна не знает, что произошло. Миссис Мюнчи, которая приглядывает за ребенком, придя в дом, обнаружила Чарми жестоко избитой. Рон исчез, и его нигде не могут найти.
Спустя несколько минут Филиппа уже ехала в своем новеньком «Линкольне» по забитому машинами ночному бульвару Ван-Нуйс, пытаясь из разрозненных кусочков информации сложить цельную картину того, что могло произойти. Первое: Чарми объявилась, когда ее никто не ждал. Второе: стоя у окна, она внезапно объявила, что должна уйти, и выскочила в ужасном волнении.
Филиппа поставила машину на стоянку возле больницы, вбежала в здание и попросила указать ей, как пройти к Чарми. К ее удивлению, это была отдельная частная палата, которая, Филиппа это знала, не подлежала оплате по страховому полису. Она подумала, что, должно быть, Рон уже почувствовал свою вину за то, что натворил.
– О Господи! – только и вымолвила Филиппа, присев возле кровати и пытаясь не разреветься при виде всех этих капельниц и бинтов.
– Ты меня слышишь? Я пришла, чтобы рассказать, как я планирую устроить грандиозный праздник к твоему тридцатилетию, с танцами и прочим. Ты помнишь Джем-ми, такого симпатичного служителя стоянки у Монти-Стейн-Хауз? Он обещал все устроить, как конфетку. Ты должна быть в полном порядке к тому времени… – Ее голос задрожал.
– Они тебе сказали? – прошептала Чарми распухшими губами. – Я потеряла моего ребенка.
Филиппа уставилась на нее расширенными глазами.
– Ребенка?
– Да… Я не говорила… Хотела сделать сюрприз. Я была беременна. Филиппа, я чувствую, что умираю…
Филиппа наклонилась к ней, осторожно взяла подругу за руку.
– Ты не умрешь. Все будет в порядке, вот увидишь. Ты выкарабкаешься. Ты должна выкарабкаться. Ты нужна нам, Чарми, ты нужна «Старлайту». Ты ведь знаешь, клиентки любят тебя. Когда ты демонстрируешь им, как нужно делать макияж… А, говно!
Чарми взглянула на Филиппу, ее лицо дрогнуло, казалось, она силилась улыбнуться, но получилась лишь гримаса.
– Не могу поверить… Ты сказала такое слово.
– Не будем падать духом, Чарми. Не позволяй себе пасть духом.
Чарми перевела взгляд на лицо Филиппы, глаза ее пусты и безжизненны.
– Ты знаешь, что может делать с людьми недостаток самоуважения, – быстро сказала Филиппа. – Я сама одно время страдала от этого, помнишь? А помнишь маленькую бедную Мышку, которая считала себя такой некрасивой?..
Чарми слабо подняла руку, словно прося замолчать…
– Вот видишь, ты вспомнила Мышку. Я снова пристаю к тебе только лишь потому, чтобы вселить в тебя бодрость духа. У меня все разрывается внутри, Чарми. Я не знаю, как помочь тебе, как достучаться до тебя. Слушай, ты не должна зацикливаться на ребенке, которого потеряла, ты должна думать о ребенке, которого имеешь, о Натане, ему уже семь, и он понимает, что происходит. Я знаю, ты думаешь, что я не представляю себе всего. Но я хочу рассказать тебе кое-что, я никогда и никому об этом не рассказывала. У меня был, черт побери, когда-то выкидыш в Голливуде. Ты как-то сказала мне, что я не знаю, что такое любить мужчину. Но я знаю.
Чарми по-прежнему смотрела в лицо Филиппе, по ее глазам нельзя было определить, что происходило в ее душе, но она слушала.
Запинаясь, Филиппа впервые рассказала о Ризе, впервые за восемь лет назвала его имя. Она увидела его снова – красивого, размышляющего и мрачного. Риз иронично улыбался ей, словно хотел сказать: «Не бери в голову, все впереди, и рассматривай меня как дурной пример».
– Он так мало думал о себе, что покончил с жизнью. И ты делаешь то же самое, Чарми. Ты медленно убиваешь себя. И когда-нибудь Рон это сделает за тебя.
Чарми по-прежнему глядела на нее, не произнося ни слова.
– Теперь слушай меня, о'кей? И будь молодцом. Давай помечтаем вдвоем, как бывало. Давай создадим план на будущее. Ты знаешь, «Старлайт» развивается баснословно. Ты также знаешь, как ты нужна «Старлайту», черт побери, с твоими идеями, с твоей энергией. Ты только прикинь, чего ты можешь достигнуть, если придешь к нам на полную ставку. Помнишь твою мечту попасть в театр? Так вот, «Старлайт» – это и есть твой театр. Я уже вижу, какие спектакли ты будешь устраивать для наших клиентов. Давай поправляйся и по-настоящему присоединяйся к нам, черт побери.
Чарми шевельнулась под белой простыней, ее лицо исказилось от боли. Она раскрыла рот, и Филиппа с ужасом увидела, что в нем недостает двух зубов.
– Помнишь, – сказала она, – как у тебя были неприятности за то, что валяла дурака в классе сестры Иммакулаты?
Но Чарми не улыбнулась. Ее щеки даже не дрогнули.
– Я думаю, теперь тебе надо поспать. – Филиппа встала и поцеловала Чарми в лоб. – Завтра я снова приду.
И тут услышала неразборчивый шепот.
– Что? Что ты сказала?
– Не приходи.
– Чарми… Ты не должна меня сейчас прогонять.
– Пожалуйста… если ты любишь меня… – Каждое произнесенное слово причиняло ей боль. – Дай мне отдохнуть… Дай мне поправиться… Я должна побыть одна… Не навещай меня здесь… И пусть Ханна тоже не приходит…
– Я не могу оставить тебя.
– Да… Но ты сделаешь это, потому что я прошу… Я должна… подумать.
Чарми с трудом вытянула руку поверх одеяла и тронула руку Филиппы. Филиппа увидела, как слабо пульсирует вена в том месте, где в нее была воткнута игла от капельницы.
– Пожалуйста, – прошептала Чарми, – позволь мне самой…
Отдаленный голос произнес: «Время для посещений наступит через десять минут». Чарми открыла глаза и огляделась. Яркие, словно дневные, лучи света от полной луны наискось проникали сквозь венецианские шторы ее палаты. Сознание ее было, как в тумане. Она не могла определить, сколько времени находится здесь или сколько дней прошло с посещения Филиппы. Подняв голову, она увидела, что комната полна цветов и надувных зверюшек – все от ее друзей из «Старлайта». Было еще одно жгучее воспоминание – о посещении Рона. Он стоял на коленях возле кровати, плакал и молил ее о прощении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Филиппа несколько раз энергично подняла и опустила плечи, чтобы снять напряжение, прошла в патио и села возле бассейна, которым, увы, пользовалась очень редко, любуясь игрой солнечных лучей на воде, улыбалась пришедшей в голову забавной мысли: если выразить всю ее жизнь только в двух словах, то этими словами будут «семья» и «полнота». В какой-то степени то или иное мотивировало ее поведение.
Филиппа услышала, как в доме зазвонил телефон, и вернулась, чтобы ответить. Звонила Ханна. Она сообщила, что Чарми находится в больнице в тяжелом состоянии. Нет, Ханна не знает, что произошло. Миссис Мюнчи, которая приглядывает за ребенком, придя в дом, обнаружила Чарми жестоко избитой. Рон исчез, и его нигде не могут найти.
Спустя несколько минут Филиппа уже ехала в своем новеньком «Линкольне» по забитому машинами ночному бульвару Ван-Нуйс, пытаясь из разрозненных кусочков информации сложить цельную картину того, что могло произойти. Первое: Чарми объявилась, когда ее никто не ждал. Второе: стоя у окна, она внезапно объявила, что должна уйти, и выскочила в ужасном волнении.
Филиппа поставила машину на стоянку возле больницы, вбежала в здание и попросила указать ей, как пройти к Чарми. К ее удивлению, это была отдельная частная палата, которая, Филиппа это знала, не подлежала оплате по страховому полису. Она подумала, что, должно быть, Рон уже почувствовал свою вину за то, что натворил.
– О Господи! – только и вымолвила Филиппа, присев возле кровати и пытаясь не разреветься при виде всех этих капельниц и бинтов.
– Ты меня слышишь? Я пришла, чтобы рассказать, как я планирую устроить грандиозный праздник к твоему тридцатилетию, с танцами и прочим. Ты помнишь Джем-ми, такого симпатичного служителя стоянки у Монти-Стейн-Хауз? Он обещал все устроить, как конфетку. Ты должна быть в полном порядке к тому времени… – Ее голос задрожал.
– Они тебе сказали? – прошептала Чарми распухшими губами. – Я потеряла моего ребенка.
Филиппа уставилась на нее расширенными глазами.
– Ребенка?
– Да… Я не говорила… Хотела сделать сюрприз. Я была беременна. Филиппа, я чувствую, что умираю…
Филиппа наклонилась к ней, осторожно взяла подругу за руку.
– Ты не умрешь. Все будет в порядке, вот увидишь. Ты выкарабкаешься. Ты должна выкарабкаться. Ты нужна нам, Чарми, ты нужна «Старлайту». Ты ведь знаешь, клиентки любят тебя. Когда ты демонстрируешь им, как нужно делать макияж… А, говно!
Чарми взглянула на Филиппу, ее лицо дрогнуло, казалось, она силилась улыбнуться, но получилась лишь гримаса.
– Не могу поверить… Ты сказала такое слово.
– Не будем падать духом, Чарми. Не позволяй себе пасть духом.
Чарми перевела взгляд на лицо Филиппы, глаза ее пусты и безжизненны.
– Ты знаешь, что может делать с людьми недостаток самоуважения, – быстро сказала Филиппа. – Я сама одно время страдала от этого, помнишь? А помнишь маленькую бедную Мышку, которая считала себя такой некрасивой?..
Чарми слабо подняла руку, словно прося замолчать…
– Вот видишь, ты вспомнила Мышку. Я снова пристаю к тебе только лишь потому, чтобы вселить в тебя бодрость духа. У меня все разрывается внутри, Чарми. Я не знаю, как помочь тебе, как достучаться до тебя. Слушай, ты не должна зацикливаться на ребенке, которого потеряла, ты должна думать о ребенке, которого имеешь, о Натане, ему уже семь, и он понимает, что происходит. Я знаю, ты думаешь, что я не представляю себе всего. Но я хочу рассказать тебе кое-что, я никогда и никому об этом не рассказывала. У меня был, черт побери, когда-то выкидыш в Голливуде. Ты как-то сказала мне, что я не знаю, что такое любить мужчину. Но я знаю.
Чарми по-прежнему смотрела в лицо Филиппе, по ее глазам нельзя было определить, что происходило в ее душе, но она слушала.
Запинаясь, Филиппа впервые рассказала о Ризе, впервые за восемь лет назвала его имя. Она увидела его снова – красивого, размышляющего и мрачного. Риз иронично улыбался ей, словно хотел сказать: «Не бери в голову, все впереди, и рассматривай меня как дурной пример».
– Он так мало думал о себе, что покончил с жизнью. И ты делаешь то же самое, Чарми. Ты медленно убиваешь себя. И когда-нибудь Рон это сделает за тебя.
Чарми по-прежнему глядела на нее, не произнося ни слова.
– Теперь слушай меня, о'кей? И будь молодцом. Давай помечтаем вдвоем, как бывало. Давай создадим план на будущее. Ты знаешь, «Старлайт» развивается баснословно. Ты также знаешь, как ты нужна «Старлайту», черт побери, с твоими идеями, с твоей энергией. Ты только прикинь, чего ты можешь достигнуть, если придешь к нам на полную ставку. Помнишь твою мечту попасть в театр? Так вот, «Старлайт» – это и есть твой театр. Я уже вижу, какие спектакли ты будешь устраивать для наших клиентов. Давай поправляйся и по-настоящему присоединяйся к нам, черт побери.
Чарми шевельнулась под белой простыней, ее лицо исказилось от боли. Она раскрыла рот, и Филиппа с ужасом увидела, что в нем недостает двух зубов.
– Помнишь, – сказала она, – как у тебя были неприятности за то, что валяла дурака в классе сестры Иммакулаты?
Но Чарми не улыбнулась. Ее щеки даже не дрогнули.
– Я думаю, теперь тебе надо поспать. – Филиппа встала и поцеловала Чарми в лоб. – Завтра я снова приду.
И тут услышала неразборчивый шепот.
– Что? Что ты сказала?
– Не приходи.
– Чарми… Ты не должна меня сейчас прогонять.
– Пожалуйста… если ты любишь меня… – Каждое произнесенное слово причиняло ей боль. – Дай мне отдохнуть… Дай мне поправиться… Я должна побыть одна… Не навещай меня здесь… И пусть Ханна тоже не приходит…
– Я не могу оставить тебя.
– Да… Но ты сделаешь это, потому что я прошу… Я должна… подумать.
Чарми с трудом вытянула руку поверх одеяла и тронула руку Филиппы. Филиппа увидела, как слабо пульсирует вена в том месте, где в нее была воткнута игла от капельницы.
– Пожалуйста, – прошептала Чарми, – позволь мне самой…
Отдаленный голос произнес: «Время для посещений наступит через десять минут». Чарми открыла глаза и огляделась. Яркие, словно дневные, лучи света от полной луны наискось проникали сквозь венецианские шторы ее палаты. Сознание ее было, как в тумане. Она не могла определить, сколько времени находится здесь или сколько дней прошло с посещения Филиппы. Подняв голову, она увидела, что комната полна цветов и надувных зверюшек – все от ее друзей из «Старлайта». Было еще одно жгучее воспоминание – о посещении Рона. Он стоял на коленях возле кровати, плакал и молил ее о прощении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161