Алкоголь недопустим никакой».
Филиппа вручила ему недельную инструкцию с отпечатанным наверху девизом «Старлайта»: «Верьте в себя» и на случай, если клиент женщина, два приложения – по моде и макияжу.
После того как он ушел, Молли и другие женщины снова сгрудились у окна, пытаясь определить, кто находится в машине. Никому из них не пришла в голову мысль, что шофер может приехать и один.
В последующем «мерседес» появлялся с абсолютной точностью – каждый понедельник ровно в девять часов утра – парковался напротив здания, и шофер приходил с отпечатанными на листке необычными вопросами.
В пятый понедельник Филиппа спросила:
– Могу я поинтересоваться, как ваш наниматель себя чувствует?
– Диета приносит некоторый результат, – последовал сжатый ответ.
К концу второго месяца Чарми стала как случайно объявляться в кабинете Филиппы, главным образом, чтобы проводить взглядом здоровяка шофера. Она нисколько не продвинулась с Иваном Хендриксом. После нескольких легких заигрываний вроде «Обожаю мужчин, которые ценят картофельные чипсы», она прекратила эти попытки. Он не раскрывал ей свою личную жизнь, не попадался на ее приманку, поэтому она пришла к выводу, что у него есть женщина. Но временами она ловила на себе его странный взгляд, и ей казалось, что он хочет ей что-то сказать.
Она уже не была замужем, но, хотя и развелась с Роном, сохранила его фамилию, ей нравилось, как это звучит: Чарми Чармер. «Словно экзотическая танцовщица», – говорила она. Она полагала, что этот шофер без шеи с красивыми глазами застуживает хорошего пинка.
Прочитав последний лист с вопросами, Чарми воскликнула:
– Утка «Лонг-Айленд»! Плоды киви! – Она уставилась на Филиппу. – А это что за чертовщина – киви?
– Мне кажется, что у нашего секретного клиента очень дорогостоящие вкусы.
Они обе посмотрели на шофера, но тот молчал. В конце четвертого месяца шофер заявил, что намеченный вес успешно достигнут. Поэтому Филиппа вручила ему программу поддерживающей постоянный вес диеты и пожелала его клиенту удачи.
– Ну и что ты предполагаешь? – спросила немного разочарованная Чарми. – Возможно, мы так и не узнаем, кто это был.
Но когда через две недели к подъезду подлетел спортивный автомобиль и Чарми увидела, кто из него вышел, она ворвалась в кабинет Филиппы и на одном дыхании буквально завопила:
– Филиппа! Ты никогда не догадаешься, кто сюда идет! Пол Маркетти! Сенатор Пол Маркетти! Вот кто наш таинственный клиент! Я видела его однажды. Господи, Филиппа, ты должна тоже увидеть его! Этот мужчина – горячее сливочное мороженое с помадками. Я могла бы есть его ложкой!
– Но почему ты думаешь, что это он был нашим таинственным клиентом?
– А ты прикинь сама. Шестнадцать недель подряд черный «мерседес» подкатывает к нам, водитель – этот колосс Родосский – выходит, получает диету и уезжает. Потом колосс заявляет, что диета имела успех, и теперь появляется этот сенатор Маркетти, Филиппа! Сенатор Соединенных Штатов!
– Но, насколько я помню, сенатор Маркетти не был толстым.
Филиппа пыталась вспомнить, когда она в последний раз видела его фотографию в газетах. Некоторое время назад он пережил трагедию – загадочную смерть сына, и это выбило его из очередной гонки в Сенат.
– Может быть, толстой была его жена, – сказала Чарми, выглянув в холл. – Вот он идет!
Сопровождаемый взволнованной Молли, сенатор вступил в кабинет Филиппы.
Филиппа поднялась ему навстречу.
Он взял ее ладонь, мягко пожал и сказал:
– Не могу выразить, миссис Робертс, как я рад встретиться с вами.
Чарми сравнила его с горячим мороженым с помадками. Она ошиблась. Пол Маркетти не обладал совершенством мороженого. Филиппа осознала сейчас, видя его перед собой, что сенатор вовсе не был таким красавцем, каким выглядел на фотографиях в прессе. В реальной жизни совершенство дало трещину, черты лица оказались вовсе не такими уж правильными. Филиппа решила, что он скорее привлекателен, нежели красив, вроде как бы кузен Кэри Гранта. Отвечая на его рукопожатие, она сказала:
– Это для меня большая честь, сенатор. А еще, должна сказать, настоящий сюрприз.
На нем были белые брюки и белый свитер с V-образным вырезом на шее поверх синей рубашки, его волосы были взлохмачены от езды в открытой машине, а в руке он держал бутылку вина.
– Заверяю вас, мисс Робертс, что это для меня большая честь, – произнес он сочным поставленным голосом, который звучал словно со сцены. – Я надеюсь, что не явился не вовремя. Я хочу преподнести вам это, из нашего особого хранилища.
Филиппа приняла бутылку и прочитала на этикетке «Chardonnay, chateau Marquette, 1953».
– Не знаю, что и сказать, сенатор, – произнесла Филиппа. – Это имеет какое-нибудь отношение к некоему таинственному автомобилю, приезжавшему сюда?
Он широко улыбнулся:
– Да. Эти еженедельные визиты были организованы мною. Мисс Робертс, мог бы я сказать вам несколько слов наедине?
– Я должна идти, извините. – Чарми встала и вышла, бросив на Филиппу выразительный взгляд.
Когда Маркетти сел, Филиппа подумала, что он выглядит и в каждой мелочи ведет себя как прирожденный политик, хотя и позволял себе некоторую небрежность в одежде. Его черные волосы были тронуты сединок, и она вспомнила, что где-то читала, что ему сорок с небольшим.
– Я не представляла, что вы связаны с «Винами Маркетти», – сказала она.
– Им я обязан своей фортуной, – ответил он с улыбкой. – Им, а еще одной милей бульвара Уилшер, которую мой дед приобрел в обмен на повозку и мула.
Он засмеялся:
– Типичная лос-анджелесская история! Вы много раз могли слышать, как люди рассказывают, что их дед имел возможность купить угол Уилшир и Креншоу за пару долларов, но упустил ее. Так вот, мой дед сделал это!
Он замолчал и, казалось, оценивал ее. Она заметила, что его глаза были такими же темными, как у Риза, но взгляд не такой безнадежный, как у того, более того, излучал тепло и жизнь, готовность с оптимизмом встретить любое будущее. Ей хотелось разузнать про еженедельные приезды черного «мерседеса», для кого предназначалась диета «Старлайта». Не для него: он был так же высок и строен, каким выглядел по телевизору.
– Маркетти всегда были людьми действия, – сказал он спокойно. – И об этом мне напомнили ваши еженедельные письма. И о том, что я человек действия. Но… случилось так, что я забыл об этом.
Он сделал паузу, словно ему было трудно продолжать…
– Я не знаю, как много вам известно обо мне, мисс Робертс. Во время последней избирательной кампании умер мой сын. Это был мой единственный ребенок, и я был слишком потрясен, чтобы продолжать борьбу. Словом, я выбыл из гонки.
– Да, я помню это, – ответила она. – Хочу добавить, что собиралась голосовать за вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Филиппа вручила ему недельную инструкцию с отпечатанным наверху девизом «Старлайта»: «Верьте в себя» и на случай, если клиент женщина, два приложения – по моде и макияжу.
После того как он ушел, Молли и другие женщины снова сгрудились у окна, пытаясь определить, кто находится в машине. Никому из них не пришла в голову мысль, что шофер может приехать и один.
В последующем «мерседес» появлялся с абсолютной точностью – каждый понедельник ровно в девять часов утра – парковался напротив здания, и шофер приходил с отпечатанными на листке необычными вопросами.
В пятый понедельник Филиппа спросила:
– Могу я поинтересоваться, как ваш наниматель себя чувствует?
– Диета приносит некоторый результат, – последовал сжатый ответ.
К концу второго месяца Чарми стала как случайно объявляться в кабинете Филиппы, главным образом, чтобы проводить взглядом здоровяка шофера. Она нисколько не продвинулась с Иваном Хендриксом. После нескольких легких заигрываний вроде «Обожаю мужчин, которые ценят картофельные чипсы», она прекратила эти попытки. Он не раскрывал ей свою личную жизнь, не попадался на ее приманку, поэтому она пришла к выводу, что у него есть женщина. Но временами она ловила на себе его странный взгляд, и ей казалось, что он хочет ей что-то сказать.
Она уже не была замужем, но, хотя и развелась с Роном, сохранила его фамилию, ей нравилось, как это звучит: Чарми Чармер. «Словно экзотическая танцовщица», – говорила она. Она полагала, что этот шофер без шеи с красивыми глазами застуживает хорошего пинка.
Прочитав последний лист с вопросами, Чарми воскликнула:
– Утка «Лонг-Айленд»! Плоды киви! – Она уставилась на Филиппу. – А это что за чертовщина – киви?
– Мне кажется, что у нашего секретного клиента очень дорогостоящие вкусы.
Они обе посмотрели на шофера, но тот молчал. В конце четвертого месяца шофер заявил, что намеченный вес успешно достигнут. Поэтому Филиппа вручила ему программу поддерживающей постоянный вес диеты и пожелала его клиенту удачи.
– Ну и что ты предполагаешь? – спросила немного разочарованная Чарми. – Возможно, мы так и не узнаем, кто это был.
Но когда через две недели к подъезду подлетел спортивный автомобиль и Чарми увидела, кто из него вышел, она ворвалась в кабинет Филиппы и на одном дыхании буквально завопила:
– Филиппа! Ты никогда не догадаешься, кто сюда идет! Пол Маркетти! Сенатор Пол Маркетти! Вот кто наш таинственный клиент! Я видела его однажды. Господи, Филиппа, ты должна тоже увидеть его! Этот мужчина – горячее сливочное мороженое с помадками. Я могла бы есть его ложкой!
– Но почему ты думаешь, что это он был нашим таинственным клиентом?
– А ты прикинь сама. Шестнадцать недель подряд черный «мерседес» подкатывает к нам, водитель – этот колосс Родосский – выходит, получает диету и уезжает. Потом колосс заявляет, что диета имела успех, и теперь появляется этот сенатор Маркетти, Филиппа! Сенатор Соединенных Штатов!
– Но, насколько я помню, сенатор Маркетти не был толстым.
Филиппа пыталась вспомнить, когда она в последний раз видела его фотографию в газетах. Некоторое время назад он пережил трагедию – загадочную смерть сына, и это выбило его из очередной гонки в Сенат.
– Может быть, толстой была его жена, – сказала Чарми, выглянув в холл. – Вот он идет!
Сопровождаемый взволнованной Молли, сенатор вступил в кабинет Филиппы.
Филиппа поднялась ему навстречу.
Он взял ее ладонь, мягко пожал и сказал:
– Не могу выразить, миссис Робертс, как я рад встретиться с вами.
Чарми сравнила его с горячим мороженым с помадками. Она ошиблась. Пол Маркетти не обладал совершенством мороженого. Филиппа осознала сейчас, видя его перед собой, что сенатор вовсе не был таким красавцем, каким выглядел на фотографиях в прессе. В реальной жизни совершенство дало трещину, черты лица оказались вовсе не такими уж правильными. Филиппа решила, что он скорее привлекателен, нежели красив, вроде как бы кузен Кэри Гранта. Отвечая на его рукопожатие, она сказала:
– Это для меня большая честь, сенатор. А еще, должна сказать, настоящий сюрприз.
На нем были белые брюки и белый свитер с V-образным вырезом на шее поверх синей рубашки, его волосы были взлохмачены от езды в открытой машине, а в руке он держал бутылку вина.
– Заверяю вас, мисс Робертс, что это для меня большая честь, – произнес он сочным поставленным голосом, который звучал словно со сцены. – Я надеюсь, что не явился не вовремя. Я хочу преподнести вам это, из нашего особого хранилища.
Филиппа приняла бутылку и прочитала на этикетке «Chardonnay, chateau Marquette, 1953».
– Не знаю, что и сказать, сенатор, – произнесла Филиппа. – Это имеет какое-нибудь отношение к некоему таинственному автомобилю, приезжавшему сюда?
Он широко улыбнулся:
– Да. Эти еженедельные визиты были организованы мною. Мисс Робертс, мог бы я сказать вам несколько слов наедине?
– Я должна идти, извините. – Чарми встала и вышла, бросив на Филиппу выразительный взгляд.
Когда Маркетти сел, Филиппа подумала, что он выглядит и в каждой мелочи ведет себя как прирожденный политик, хотя и позволял себе некоторую небрежность в одежде. Его черные волосы были тронуты сединок, и она вспомнила, что где-то читала, что ему сорок с небольшим.
– Я не представляла, что вы связаны с «Винами Маркетти», – сказала она.
– Им я обязан своей фортуной, – ответил он с улыбкой. – Им, а еще одной милей бульвара Уилшер, которую мой дед приобрел в обмен на повозку и мула.
Он засмеялся:
– Типичная лос-анджелесская история! Вы много раз могли слышать, как люди рассказывают, что их дед имел возможность купить угол Уилшир и Креншоу за пару долларов, но упустил ее. Так вот, мой дед сделал это!
Он замолчал и, казалось, оценивал ее. Она заметила, что его глаза были такими же темными, как у Риза, но взгляд не такой безнадежный, как у того, более того, излучал тепло и жизнь, готовность с оптимизмом встретить любое будущее. Ей хотелось разузнать про еженедельные приезды черного «мерседеса», для кого предназначалась диета «Старлайта». Не для него: он был так же высок и строен, каким выглядел по телевизору.
– Маркетти всегда были людьми действия, – сказал он спокойно. – И об этом мне напомнили ваши еженедельные письма. И о том, что я человек действия. Но… случилось так, что я забыл об этом.
Он сделал паузу, словно ему было трудно продолжать…
– Я не знаю, как много вам известно обо мне, мисс Робертс. Во время последней избирательной кампании умер мой сын. Это был мой единственный ребенок, и я был слишком потрясен, чтобы продолжать борьбу. Словом, я выбыл из гонки.
– Да, я помню это, – ответила она. – Хочу добавить, что собиралась голосовать за вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161