– Вы узнаете кого-нибудь из этих людей, доктор? – спросил Смит, когда они смотрели в окно на прогуливающихся в сосновом лесу отдыхающих. – Вон тот парень внизу, который позирует, это Лэрри Вольф, сценарист. Я однажды встречался с ним. Самовлюбленный мерзавец. – Он посмотрел на Джудит с улыбкой. – Вас не шокирует, что я так выражаюсь?
– Представления не имею, кто такой Лэрри Вольф.
– Вам повезло. Если бы он узнал об этом, он бы убил вас. Я слышал, что Лэрри Вольф готовится занять место Господа Бога и уже обращался к нему с просьбой уступить свое место.
Смит продолжал смотреть на укутанный снегом сосновый лес.
– Я помню, как впервые увидел снег, – сказал он тихо, и в голосе его послышались ностальгические нотки. – Это было очень давно, я был еще мальчишкой, и мой отец взял меня с собой на рыбалку в Лиффи Вэлли. Там редко идет снег, но, как я помню, в тот год снег шел. – Он улыбнулся Джудит. – Лиффи – это в Тасмании, я родился там. Вырос я в Шотландии, но моя настоящая родина – это Тасмания. Знаете, там также родился Эррол Флинн. Мы однажды снимались в одной картине: Флинн был хорошим пиратом, а я плохим, но я сражался лучше. Меня всегда удивляло, что так много людей не знает, где находится эта страна – Тасмания. – Он посмотрел на нее с хитрой улыбкой. – А вы знаете, доктор?
– По-моему, это остров где-то к югу от Австралии?
– Вам миллион очков, доктор. А за то, что вы выиграли… – Неожиданно он прикусил губу.
– Болит?
Он оперся на нее.
– Ничего страшного, я… сейчас пройдет.
Помогая ему сесть на стул, она сказала:
– Вот здесь играть в пиратов не обязательно.
Он улыбнулся сквозь гримасу боли, но в тот короткий момент, когда он, опираясь на Джудит, садился на стул и лица их разделяли несколько сантиметров, он сказал:
– Вы знаете, на кого вы похожи? На красавицу Дженнифер Джоунз, когда она играла с Грегори Пэком. У вас такой же цвет лица и волос, такой же незащищенный вид.
Джудит видела бисеринки испарины на его лбу, морщины боли и глаза. Она помогла ему сесть поудобнее, затем подошла к своему саквояжу и открыла его.
Глядя, как она наполняет шприц, Смит сказал:
– Вы, наверное, удивляетесь, что я делал эту операцию тайно здесь, в «Стар», а не в операционной Беверли-Хиллс, а затем не долечивался дома? – Он замолчал и закатал рукав, чтобы Джудит смогла сделать укол.
– Сейчас будет полегче, – сказала она. – Пожалуйста, продолжайте.
– Это из-за того, что я хочу сохранить эту операцию в тайне. Мужчинам с моей репутацией нельзя прибегать к косметической хирургии. По крайней мере такой, как удаление животика, который начал выдавать мой возраст. Я всегда был в форме. Я работал над этим каждый день. Но природа начала брать свое, и когда я понял, что ни диета, ни приседания на сей раз не помогают, я решил прибегнуть к этой последней мере. Остается только молиться Богу, чтобы тайну не раскрыли.
– Почему вы так боитесь этого? Удаление жирового слоя – достаточно обычная операция в наше время.
– Я боюсь, это повредит моему образу. И, кроме того, – он спустил рукав, – если говорить честно, еще того, что женщины, с которыми я захочу иметь дело, сочтут меня недостаточно мужественным за то, что я опустился до такой вещи, как косметическая операция.
– По-моему, вы слишком строго судите. Мужчины тоже делают косметические операции; женщины отнюдь не обладают на них монополией.
– Не моего поколения, доктор. Мне это чуждо. И очень меня смущает.
В эту минуту дверь отворилась и в комнату вошла угрюмая Зоуи с кипой постельного белья.
– Я пришла поменять вам постель, мистер Смит, – сказала она, не глядя на Джудит.
Сестра работала молча, наполняя комнату физически ощутимым чувством ненависти. Смит вопросительно взглянул на Джудит и заметил:
– Эта больница – просто чудесное местечко. Еще минуту назад я не помнил, что нахожусь здесь на излечении после операции. Вся эта комната, да и пейзаж за окном. Если бы все больницы были такими.
Он взглянул на Зоуи, расправлявшуюся с простынями и дергающую за углы с такой яростью, что Смит бросил на Джудит еще один вопросительный взгляд.
– А вы знаете легенду, связанную с этим местом, доктор? – спросил он, стараясь разрядить напряжение. – Я не был здесь в ту ночь, когда убили Декстера Брайанта Рэмси. Тогда я был совсем мальчишкой. Но здесь находилось масса знаменитостей – Гарри Купер, Дуглас Фербенкс, даже Херст – все они вроде бы были среди гостей. Здесь проводился грандиозный прием, и список приглашенных совпадал со списком голливудских королей. Но вот что любопытно: к тому времени, как на следующий день прибыла полиция, все они исчезли и обеспечили себя неопровержимым алиби на ту ночь, когда был убит Рэмси. Это были золотые дни Голливуда.
Он помолчал, задумчиво глядя на Джудит, затем сказал тихо:
– Марион Стар была моей первой любовью. Мне тогда было четырнадцать, и фильмы с ней только-только появились в Тасмании. Роковым для меня оказался фильм «Королева Нила». Один взгляд в эти подведенные печальные глаза – и я пропал. С тех пор я так и не встретил женщины, которая могла бы с ней сравниться.
Он следил взглядом за Зоуи, двигавшейся по комнате с таким деловым видом, что это граничило с шаржем. Она вытряхнула мусорные корзины, наполнила водой графин, затем с кипой свежих полотенец исчезла в ванной.
– Вы любите кино, Джудит?
– Любила, когда была помоложе, – сказала она, едва сдержавшись, чтобы не добавить: и безумно любила вас. Она наблюдала, как утреннее солнце заливает комнату, высвечивая серебряные нити в его волосах. – У нас в Грин-Пайнс нет кинотеатра.
– Современные фильмы просто пугают меня, – сказал он, – сейчас не существует никаких правил, никаких ограничений. Раньше была достаточно строгая цензура. Вы когда-нибудь слышали о Комитете Хейса? Уилли Хейс говорил нам, что можно, а чего нельзя делать в фильмах. Помните, как в сороковых и пятидесятых годах люди спали на отдельных кроватях, даже супружеские пары? Было такое правило, что кровати должны стоять не ближе сорока сантиметров друг от друга. Если на одной кровати находилось два человека, то один из них должен был быть полностью одет – не просто в пижаме, а полностью – в костюме или чем-нибудь в этом роде. И у мужчины одна нога должна была стоять на полу. Сейчас странно даже вспоминать об этом.
Он помолчал и посмотрел на Джудит своими голубыми глазами так, что ей показалось, что он хочет сказать ей что-то личное. Сердце ее на секунду сжалось. Затем он продолжал:
– Контора Хейса отвечала за общественную нравственность. Вы знаете, что концовка пьесы Теннеси Уильямса «Трамвай «Желание» была изменена. В оригинальном варианте Стелла возвращается к Стенли, зная, что он изнасиловал ее сестру, – продолжал Смит, глядя, как Джудит наблюдает за краснохвостым соколом, усевшимся на сосновую ветку у самого окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161