Но кто посмеет? У меня вовсе нет желания оказаться в центре внимания, как теперь модно говорить. Меня вполне удовлетворяет имя Гертруда Винклер и еще, чтобы этот дом остался памятником исчезнувшей женщине. – Она улыбнулась Андреа, и ее внимание переключилось на чай. – А сейчас я могу представить, как много у вас набралось ко мне вопросов, мисс Бахман!
– Не знаю, с чего и начать.
– Уверена, что первым делом вы хотите знать, я ли убила Декстера, как об этом сообщила полиция? Да, я. Я убила моего любимого Декстера. В ту ночь я увидела его в постели с другой женщиной. В нашей постели, а в соседней комнате спал наш ребенок. Знаете, как он повел себя, когда я их застукала? Он рассмеялся. Прямо мне в лицо. В целях безопасности я держала в своей тумбочке пистолет. Когда я достала его, та девчонка, не знаю, кто она, убежала из комнаты. А Декстер продолжал смеяться, спровоцировав мой выстрел. Он всегда был мастером зрелищ. Он поднялся с кровати и отошел от меня. Я помню его последние слова: «Ты не против, если я схожу в туалет перед тем, как ты убьешь меня?» Я последовала за ним в ванную и там выстрелила.
Она помолчала, потом добавила:
– Вы бы видели, какое удивление было на его лице. Андреа взглянула на Беверли, потом на Марион. Она думала, как сформулировать следующий вопрос, но Марион предвидела и его.
– Вы хотите узнать насчет кастрации. Этого я не делала. Когда я поняла, что совершила, поняла, что убила Декстера, я выронила пистолет, побежала в детскую, закутала Лавинию и выбежала с ней. Была ночь, я кое-как нашла машину, не знаю чью, и поехала в сторону равнины. Я не помню, как вела машину, как доехала до Фресно, к своей сестре. Многое я узнала потом, например, что пистолет куда-то исчез, а Декстер был порезан ножом, но я к этому отношения не имела. Может быть, кто-то решил, что защитит меня, забрав пистолет. А может быть, кто-то решил по-своему отомстить Декстеру, когда нашли его тело. У Декстера было много врагов. Я думаю, все, что произошло в этой ванной после моего побега, навсегда останется тайной.
– А что было, когда вы добрались до своей сестры?
– Я обезумела – буквально. Сестра взяла на себя заботу обо мне и о моем ребенке. Она избавилась от той машины, и когда пришли из полиции, чтобы узнать, видела ли она меня и слышала ли что-нибудь, она ответила, что понятия не имеет, где я. А я была очень больна, и, в конце концов, она не смогла больше управляться со мной. Очевидно, я долго бредила, это была бессмыслица. Дважды я пыталась покончить с собой, и это приводило ее в ужас. Поэтому она решила пристроить меня в приют. Меня приняли под вымышленным именем, и следующие несколько лет я испытывала двойной ад: меня преследовали кошмары, в которых я снова и снова убивала Декстера, доводили до скотского состояния такие же обитатели приюта и тамошние служащие – меня не раз насиловали и подвергали многомесячной шоковой терапии инсулином, который чуть не убил меня. Когда о происходившем узнала моя сестра, она забрала меня и снова привезла домой, наняв хорошую медсестру для ухода.
Марион отпила немного чаю. Когда она ставила чашку на блюдце, послышалось легкое дребезжание.
– Однажды утром я проснулась, – тихо продолжила она, уставившись на серебряную сахарницу, – и увидела воробья, который сидел за окном на ветке. Весеннее солнце наполняло комнату, и я, как сейчас помню, очень захотела вафель. Я болела уже восемь лет, в Европе шла война, и мир забыл, кто такая Марион Стар. Но я выздоровела.
– А что случилось с Лавинией?
– Она умерла в 1943 году от полиомиелита. Она была прекрасным ребенком.
– Что же было потом?
– Прошло некоторое время, пока я окрепла, но, выздоравливая, я приняла несколько важных решений. Первое: чтобы все продолжали считать Марион Стар бесследно исчезнувшей. Второе: никогда не возвращаться в Голливуд. Все равно фильмы стали другими, все изменилось. Третьим решением было бросить тот дом, где мы жили. Я не думала, что когда-нибудь вернусь и востребую его. По закону его унаследовала моя сестра, поэтому она распорядилась его закрыть и взять под охрану, чтобы избежать разграбления. И наконец, моим четвертым решением было заняться делом.
Когда я зарабатывала свои миллионы, снимаясь в кино, я регулярно отсылала значительную часть денег сестре, а та откладывала в банк все до последнего цента. Я поправилась, у нас скопилось достаточно капитала, чтобы заняться бизнесом. Мы и занялись им, в основном в сфере недвижимости. Время шло, мои эмоциональные раны заживали, и Гертруда Винклер становилась вполне преуспевающей и богатой. Моя сестра умерла несколько лет тому назад, во Флориде, прямо на площадке для гольфа. Перед этим ночью она занималась любовью с мужчиной в два раза моложе ее.
– И тогда вы решили продать «Стар»?
– Да, я сочла, что уже пора. Но я бы не стала продавать это местечко первому желающему. У меня с мисс Берджесс было много продолжительных бесед, пока мы решились на эту сделку. – Она улыбнулась Беверли. – Ну ладно, – сказала Марион, оживляясь. – Расскажите мне про этого парня из Японии, который помешался на мне и хочет вложить деньги в фильм о моей жизни.
Пока Андреа рассказывала о мистере Ямато, который должен был приехать завтра, у нее стала зарождаться идея, которая мешала ей спокойно усидеть на месте. Складывался замысел – написать два сценария. Первый – для Ямато, о молодой богине экрана Марион Стар, а второй должен начинаться побегом в ночь убийства и воссоздать борьбу с помешательством, последующее выздоровление и окончательную победу после долгих лет издевательств и насилия.
Оба фильма могли бы стать сенсацией, и Андреа не терпелось начать работу.
47
– Здесь, на этом самом месте, – сказал молодой человек приятной внешности, в голубом блейзере, – было найдено тело Декстера Брайанта Рэмси. До сегодняшнего дня неизвестно, кто убил его.
Пока другие экскурсанты шепотом делились друг с другом слухами и домыслами, Дэнни Маккей пристально разглядывал хрустальную ванну. И ему представлялось, что в ванне покоится расслабленное обнаженное тело Беверли, как шестьдесят лет назад покоилось ничем не прикрытое тело Рэмси.
Он прибыл в «Стар» первым утренним фуникулером и сидел в вагончике недалеко от Беверли. Так близко от нее он находился в первый раз после того, как три с половиной года назад они стояли лицом к лицу и он умолял ее сохранить ему жизнь. Она изменилась; несомненно, выложила немало денег на пластическую операцию, чтобы изменить внешность. Она могла одурачить других, думал он, но только не его. Это, конечно же, была Беверли, хотя спутники называли ее Филиппой.
На миг ему пришло в голову, что с ней можно было расправиться прямо там, на высоте шести тысяч футов: наклонить ее через борт вагончика, чтобы пару минут повизжала от ужаса, а потом перебросить вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
– Не знаю, с чего и начать.
– Уверена, что первым делом вы хотите знать, я ли убила Декстера, как об этом сообщила полиция? Да, я. Я убила моего любимого Декстера. В ту ночь я увидела его в постели с другой женщиной. В нашей постели, а в соседней комнате спал наш ребенок. Знаете, как он повел себя, когда я их застукала? Он рассмеялся. Прямо мне в лицо. В целях безопасности я держала в своей тумбочке пистолет. Когда я достала его, та девчонка, не знаю, кто она, убежала из комнаты. А Декстер продолжал смеяться, спровоцировав мой выстрел. Он всегда был мастером зрелищ. Он поднялся с кровати и отошел от меня. Я помню его последние слова: «Ты не против, если я схожу в туалет перед тем, как ты убьешь меня?» Я последовала за ним в ванную и там выстрелила.
Она помолчала, потом добавила:
– Вы бы видели, какое удивление было на его лице. Андреа взглянула на Беверли, потом на Марион. Она думала, как сформулировать следующий вопрос, но Марион предвидела и его.
– Вы хотите узнать насчет кастрации. Этого я не делала. Когда я поняла, что совершила, поняла, что убила Декстера, я выронила пистолет, побежала в детскую, закутала Лавинию и выбежала с ней. Была ночь, я кое-как нашла машину, не знаю чью, и поехала в сторону равнины. Я не помню, как вела машину, как доехала до Фресно, к своей сестре. Многое я узнала потом, например, что пистолет куда-то исчез, а Декстер был порезан ножом, но я к этому отношения не имела. Может быть, кто-то решил, что защитит меня, забрав пистолет. А может быть, кто-то решил по-своему отомстить Декстеру, когда нашли его тело. У Декстера было много врагов. Я думаю, все, что произошло в этой ванной после моего побега, навсегда останется тайной.
– А что было, когда вы добрались до своей сестры?
– Я обезумела – буквально. Сестра взяла на себя заботу обо мне и о моем ребенке. Она избавилась от той машины, и когда пришли из полиции, чтобы узнать, видела ли она меня и слышала ли что-нибудь, она ответила, что понятия не имеет, где я. А я была очень больна, и, в конце концов, она не смогла больше управляться со мной. Очевидно, я долго бредила, это была бессмыслица. Дважды я пыталась покончить с собой, и это приводило ее в ужас. Поэтому она решила пристроить меня в приют. Меня приняли под вымышленным именем, и следующие несколько лет я испытывала двойной ад: меня преследовали кошмары, в которых я снова и снова убивала Декстера, доводили до скотского состояния такие же обитатели приюта и тамошние служащие – меня не раз насиловали и подвергали многомесячной шоковой терапии инсулином, который чуть не убил меня. Когда о происходившем узнала моя сестра, она забрала меня и снова привезла домой, наняв хорошую медсестру для ухода.
Марион отпила немного чаю. Когда она ставила чашку на блюдце, послышалось легкое дребезжание.
– Однажды утром я проснулась, – тихо продолжила она, уставившись на серебряную сахарницу, – и увидела воробья, который сидел за окном на ветке. Весеннее солнце наполняло комнату, и я, как сейчас помню, очень захотела вафель. Я болела уже восемь лет, в Европе шла война, и мир забыл, кто такая Марион Стар. Но я выздоровела.
– А что случилось с Лавинией?
– Она умерла в 1943 году от полиомиелита. Она была прекрасным ребенком.
– Что же было потом?
– Прошло некоторое время, пока я окрепла, но, выздоравливая, я приняла несколько важных решений. Первое: чтобы все продолжали считать Марион Стар бесследно исчезнувшей. Второе: никогда не возвращаться в Голливуд. Все равно фильмы стали другими, все изменилось. Третьим решением было бросить тот дом, где мы жили. Я не думала, что когда-нибудь вернусь и востребую его. По закону его унаследовала моя сестра, поэтому она распорядилась его закрыть и взять под охрану, чтобы избежать разграбления. И наконец, моим четвертым решением было заняться делом.
Когда я зарабатывала свои миллионы, снимаясь в кино, я регулярно отсылала значительную часть денег сестре, а та откладывала в банк все до последнего цента. Я поправилась, у нас скопилось достаточно капитала, чтобы заняться бизнесом. Мы и занялись им, в основном в сфере недвижимости. Время шло, мои эмоциональные раны заживали, и Гертруда Винклер становилась вполне преуспевающей и богатой. Моя сестра умерла несколько лет тому назад, во Флориде, прямо на площадке для гольфа. Перед этим ночью она занималась любовью с мужчиной в два раза моложе ее.
– И тогда вы решили продать «Стар»?
– Да, я сочла, что уже пора. Но я бы не стала продавать это местечко первому желающему. У меня с мисс Берджесс было много продолжительных бесед, пока мы решились на эту сделку. – Она улыбнулась Беверли. – Ну ладно, – сказала Марион, оживляясь. – Расскажите мне про этого парня из Японии, который помешался на мне и хочет вложить деньги в фильм о моей жизни.
Пока Андреа рассказывала о мистере Ямато, который должен был приехать завтра, у нее стала зарождаться идея, которая мешала ей спокойно усидеть на месте. Складывался замысел – написать два сценария. Первый – для Ямато, о молодой богине экрана Марион Стар, а второй должен начинаться побегом в ночь убийства и воссоздать борьбу с помешательством, последующее выздоровление и окончательную победу после долгих лет издевательств и насилия.
Оба фильма могли бы стать сенсацией, и Андреа не терпелось начать работу.
47
– Здесь, на этом самом месте, – сказал молодой человек приятной внешности, в голубом блейзере, – было найдено тело Декстера Брайанта Рэмси. До сегодняшнего дня неизвестно, кто убил его.
Пока другие экскурсанты шепотом делились друг с другом слухами и домыслами, Дэнни Маккей пристально разглядывал хрустальную ванну. И ему представлялось, что в ванне покоится расслабленное обнаженное тело Беверли, как шестьдесят лет назад покоилось ничем не прикрытое тело Рэмси.
Он прибыл в «Стар» первым утренним фуникулером и сидел в вагончике недалеко от Беверли. Так близко от нее он находился в первый раз после того, как три с половиной года назад они стояли лицом к лицу и он умолял ее сохранить ему жизнь. Она изменилась; несомненно, выложила немало денег на пластическую операцию, чтобы изменить внешность. Она могла одурачить других, думал он, но только не его. Это, конечно же, была Беверли, хотя спутники называли ее Филиппой.
На миг ему пришло в голову, что с ней можно было расправиться прямо там, на высоте шести тысяч футов: наклонить ее через борт вагончика, чтобы пару минут повизжала от ужаса, а потом перебросить вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161