Они разольют его по бокалам, добавят лед и поднимут тост друг за друга, за мир, за прекрасную красивую жизнь.
Когда пустая бутылка шампанского вернулась на место в ведерко со льдом, Фрида вдруг подумала, что Кэроул Пейдж пьет не из-за страха перед фуникулером. Похоже, у нее есть более серьезные поводы для этого. Фрида слышала ходившие на киностудии слухи, что последний фильм Кэроул – бомба, сенсация, но уже четвертая по счету, что свидетельствовало о движении карьеры к закату. Фрида не пыталась пристально разглядывать красивую актрису, но не могла не уловить знакомого выражения затравленности в глазах Кэроул. Такое выражение встречаешь в Голливуде повсюду. Взгляд женщины, охваченной паникой от неминуемого близкого старения. Кэроул Пейдж была очень эффектна в свои двадцать, да и в тридцать с небольшим, заполняя экран живостью и блеском, присущими только ей. Но затем мало-помалу живость увядала, блеск тускнел, пока наконец в этих сапфировых глазах не появился страх. За годы работы агентом Фрида снова и снова наблюдала этот процесс. Он был столь же стар, как сама индустрия. Красивым женщинам стареть запрещается.
Чувствуя, что сейчас чихнет, она в поисках платка открыла сумочку из крокодиловой кожи. Не успев подавить чих, заглушила его щелчком сумочки и, как бы извиняясь, улыбнулась сидящей рядом с Кэроул женщине, которая коротко взглянула на нее. То, что эта женщина врач, было ясно по ее медицинскому саквояжу с вытесненным на нем именем. Да она и выглядела как врач, подумала Фрида. Никакой косметики, каштановые волосы собраны в тугой пучок на затылке, сильные, видимо, умелые руки с коротко подстриженными ногтями. На вид ей было лет под сорок, но никаких признаков замужества, и Фрида подумала: интересно, что привело эту женщину на заснеженный курорт.
Машина остановилась у вторых ворот. Опять охранник проверил список пассажиров. Машина продолжила путь по дороге, становившейся по мере приближения к подножию горы все более узкой и крутой. Вдруг солнечный свет померк – словно ночь опустилась на пустыню. Высокие гранитные стены как бы сжали машину на дне каньона, загроможденного гигантскими валунами и скальными отложениями доисторического периода. Длинные тени протянулись от ущелий и оврагов, кустарники уступили место низкорослым соснам, воздух становился ледяным, хотя на этой высоте снега еще не было. Фрида теперь могла представить, каким окажется курорт: ужасающе захолустным, со множеством кинематографических снобов, платящих огромные деньги за отдых, полный лишений и неудобств. Но ее грела мысль о пятнадцати процентах от миллионной сделки, которые она получит, как только Банни подпишет документы. Ради этого стоило потерпеть.
«Так и должно было быть, – сказала себе Кэроул, когда лимузин, подкатив к небольшому некрасивому зданию без окон, остановился. Возле неказистого здания была крохотная автостоянка, заполненная «ягуарами», «БМВ», «корветами» и двумя ярко-красными «феррари». Охранник в униформе похаживал вдоль площадки. Прямо над плоской крышей здания виднелась первая опора для троса и угол ангара, где находились огромные механизмы фуникулера.
Когда шофер открыл дверцу машины и порыв ледяного воздуха ворвался в салон, Кэроул инстинктивно откинулась на сиденье. Мелькнула мысль, что сейчас у нее еще есть шанс отказаться от безумного плана и вернуться домой, к Сэнфорду. Но, напомнив себе, что все, что она делает, делает для него, Кэроул протянула шоферу руку, улыбнулась ему своей самой очаровательной улыбкой и направилась к двери здания. Фрида Голдман вышла следом, крепко держа свой кейс, и сразу ощутила, как холодный горный воздух пронизывает ее летнюю одежду. Шофер одарил ее интимной улыбкой, и она заметила, как крепка его рука. Фрида поспешила за Кэроул, молясь, чтобы в здании оказалось тепло. Их спутница вышла последней, одной рукой запахивая жакет на груди, в другой руке она несла свой саквояж. Не приняв руку шофера, она не заметила его улыбки и не улыбнулась в ответ, потому что глаза ее были устремлены на гору, исполненную таинственности и неясных обещаний. Последовав за Кэроул и Фридой, она за дверью здания вновь уперлась взглядом в гору, вид на которую открывался сквозь стеклянную стену комнаты, противоположную двери. Это маленькое здание было посадочной станцией фуникулера и совсем не походило на негостеприимную природу, окружающую его. Роскошные буфет и бар с богатым выбором напитков, в которых толпились люди, напомнил Джудит Айзекс зал ожидания британской авиакомпании в Нью-Йорке, где она ожидала посадки на «Конкорд», когда летела в Лондон на съезд врачей. Но зал «Конкорда» был отделан в приглушенных черных тонах, а зал ожидания «Стар» для посадки на фуникулер претендовал на романтический стиль американского Запада: покрытые льняными чехлами диваны, подушки, индейские коврики, скульптура доколумбовой эпохи, пальмы и кактусы в массивных вазонах.
Джудит быстро огляделась: детей не было. Ей обещали, что в «Стар» детей не будет. Она немного расслабилась.
«Семидесяти процентам ваших пациентов в «Стар» понадобится только пластическая хирургия», – заверяли ее во время собеседований при найме. Сейчас она рассматривала ожидавших вагончик гостей в собольих манто и куртках из рысьего меха, среди лыжных палок и сумок для гольфа, выглядевших узнаваемо или так, будто их должны знать. И она задавалась вопросом: что хотят эти красивые, стройные люди усовершенствовать в себе с помощью хирургии? Но, может быть, ее пациентами станут лишь некоторые, немногие из них. Может быть, и Кэроул Пейдж, которая так нервничала в машине, что выпила все шампанское и беспрерывно трогала губы. Джудит решила, что актриса прибегала к изменению формы губ – беловатая неестественная линия и слегка растянутый рисунок верхней губы выдавали признаки инъекций коллагена. Возможно, Кэроул и в «Стар» приехала для косметической операции, хотя в какой косметической операции нуждалась эта стройная высокогрудая красавица? Впрочем, это было безразлично для Джудит. С какими бы просьбами эти богатые и известные люди ни пришли к ней – подтяжка лица или «теннисные» локти, изменение формы носа или лыжные травмы, – они никакого отношения к настоящей медицине не имели. Доктор Айзекс поклялась больше никогда не заниматься настоящей медициной.
Она подошла к холодной стеклянной стене и взглянула на заснеженную гору, темнеющую в сумерках. Самая вершина Сан-Джесинто была скрыта в тумане, и поэтому курорта не было видно, что придавало ему больше таинственности и вызывало смутное, но растущее чувство неприязни к работе на месте, которое она никогда раньше не видела. Острые выступы и резкие контуры ущелий были окрашены в странные, почти ненатуральные цвета, яркие и насыщенные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Когда пустая бутылка шампанского вернулась на место в ведерко со льдом, Фрида вдруг подумала, что Кэроул Пейдж пьет не из-за страха перед фуникулером. Похоже, у нее есть более серьезные поводы для этого. Фрида слышала ходившие на киностудии слухи, что последний фильм Кэроул – бомба, сенсация, но уже четвертая по счету, что свидетельствовало о движении карьеры к закату. Фрида не пыталась пристально разглядывать красивую актрису, но не могла не уловить знакомого выражения затравленности в глазах Кэроул. Такое выражение встречаешь в Голливуде повсюду. Взгляд женщины, охваченной паникой от неминуемого близкого старения. Кэроул Пейдж была очень эффектна в свои двадцать, да и в тридцать с небольшим, заполняя экран живостью и блеском, присущими только ей. Но затем мало-помалу живость увядала, блеск тускнел, пока наконец в этих сапфировых глазах не появился страх. За годы работы агентом Фрида снова и снова наблюдала этот процесс. Он был столь же стар, как сама индустрия. Красивым женщинам стареть запрещается.
Чувствуя, что сейчас чихнет, она в поисках платка открыла сумочку из крокодиловой кожи. Не успев подавить чих, заглушила его щелчком сумочки и, как бы извиняясь, улыбнулась сидящей рядом с Кэроул женщине, которая коротко взглянула на нее. То, что эта женщина врач, было ясно по ее медицинскому саквояжу с вытесненным на нем именем. Да она и выглядела как врач, подумала Фрида. Никакой косметики, каштановые волосы собраны в тугой пучок на затылке, сильные, видимо, умелые руки с коротко подстриженными ногтями. На вид ей было лет под сорок, но никаких признаков замужества, и Фрида подумала: интересно, что привело эту женщину на заснеженный курорт.
Машина остановилась у вторых ворот. Опять охранник проверил список пассажиров. Машина продолжила путь по дороге, становившейся по мере приближения к подножию горы все более узкой и крутой. Вдруг солнечный свет померк – словно ночь опустилась на пустыню. Высокие гранитные стены как бы сжали машину на дне каньона, загроможденного гигантскими валунами и скальными отложениями доисторического периода. Длинные тени протянулись от ущелий и оврагов, кустарники уступили место низкорослым соснам, воздух становился ледяным, хотя на этой высоте снега еще не было. Фрида теперь могла представить, каким окажется курорт: ужасающе захолустным, со множеством кинематографических снобов, платящих огромные деньги за отдых, полный лишений и неудобств. Но ее грела мысль о пятнадцати процентах от миллионной сделки, которые она получит, как только Банни подпишет документы. Ради этого стоило потерпеть.
«Так и должно было быть, – сказала себе Кэроул, когда лимузин, подкатив к небольшому некрасивому зданию без окон, остановился. Возле неказистого здания была крохотная автостоянка, заполненная «ягуарами», «БМВ», «корветами» и двумя ярко-красными «феррари». Охранник в униформе похаживал вдоль площадки. Прямо над плоской крышей здания виднелась первая опора для троса и угол ангара, где находились огромные механизмы фуникулера.
Когда шофер открыл дверцу машины и порыв ледяного воздуха ворвался в салон, Кэроул инстинктивно откинулась на сиденье. Мелькнула мысль, что сейчас у нее еще есть шанс отказаться от безумного плана и вернуться домой, к Сэнфорду. Но, напомнив себе, что все, что она делает, делает для него, Кэроул протянула шоферу руку, улыбнулась ему своей самой очаровательной улыбкой и направилась к двери здания. Фрида Голдман вышла следом, крепко держа свой кейс, и сразу ощутила, как холодный горный воздух пронизывает ее летнюю одежду. Шофер одарил ее интимной улыбкой, и она заметила, как крепка его рука. Фрида поспешила за Кэроул, молясь, чтобы в здании оказалось тепло. Их спутница вышла последней, одной рукой запахивая жакет на груди, в другой руке она несла свой саквояж. Не приняв руку шофера, она не заметила его улыбки и не улыбнулась в ответ, потому что глаза ее были устремлены на гору, исполненную таинственности и неясных обещаний. Последовав за Кэроул и Фридой, она за дверью здания вновь уперлась взглядом в гору, вид на которую открывался сквозь стеклянную стену комнаты, противоположную двери. Это маленькое здание было посадочной станцией фуникулера и совсем не походило на негостеприимную природу, окружающую его. Роскошные буфет и бар с богатым выбором напитков, в которых толпились люди, напомнил Джудит Айзекс зал ожидания британской авиакомпании в Нью-Йорке, где она ожидала посадки на «Конкорд», когда летела в Лондон на съезд врачей. Но зал «Конкорда» был отделан в приглушенных черных тонах, а зал ожидания «Стар» для посадки на фуникулер претендовал на романтический стиль американского Запада: покрытые льняными чехлами диваны, подушки, индейские коврики, скульптура доколумбовой эпохи, пальмы и кактусы в массивных вазонах.
Джудит быстро огляделась: детей не было. Ей обещали, что в «Стар» детей не будет. Она немного расслабилась.
«Семидесяти процентам ваших пациентов в «Стар» понадобится только пластическая хирургия», – заверяли ее во время собеседований при найме. Сейчас она рассматривала ожидавших вагончик гостей в собольих манто и куртках из рысьего меха, среди лыжных палок и сумок для гольфа, выглядевших узнаваемо или так, будто их должны знать. И она задавалась вопросом: что хотят эти красивые, стройные люди усовершенствовать в себе с помощью хирургии? Но, может быть, ее пациентами станут лишь некоторые, немногие из них. Может быть, и Кэроул Пейдж, которая так нервничала в машине, что выпила все шампанское и беспрерывно трогала губы. Джудит решила, что актриса прибегала к изменению формы губ – беловатая неестественная линия и слегка растянутый рисунок верхней губы выдавали признаки инъекций коллагена. Возможно, Кэроул и в «Стар» приехала для косметической операции, хотя в какой косметической операции нуждалась эта стройная высокогрудая красавица? Впрочем, это было безразлично для Джудит. С какими бы просьбами эти богатые и известные люди ни пришли к ней – подтяжка лица или «теннисные» локти, изменение формы носа или лыжные травмы, – они никакого отношения к настоящей медицине не имели. Доктор Айзекс поклялась больше никогда не заниматься настоящей медициной.
Она подошла к холодной стеклянной стене и взглянула на заснеженную гору, темнеющую в сумерках. Самая вершина Сан-Джесинто была скрыта в тумане, и поэтому курорта не было видно, что придавало ему больше таинственности и вызывало смутное, но растущее чувство неприязни к работе на месте, которое она никогда раньше не видела. Острые выступы и резкие контуры ущелий были окрашены в странные, почти ненатуральные цвета, яркие и насыщенные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161