Она собиралась превратить «Старлайт» в настоящий бизнес.
Филиппа подошла к холодильнику, достала коробочку творога и несколько персиков. Ханна все еще не вернулась после свидания с Аланом. Она улыбнулась. Видимо, ее соседка наконец нашла свою любовь!
Раздался звонок. Филиппа, вздрогнув, побежала к телефону. В этот час телефонный звонок мог означать только какую-то неприятность.
– Филиппа! – задыхаясь, сказала Ханна. – Угадай, в чем дело? Я выхожу замуж!
– Что?
– Алан и я. Мы поехали в Лас-Вегас! О, Филиппа, мы поженились!
Филиппа не могла поверить своим ушам.
– Я еще не сказала маме, – добавила Ханна. – О Боже, она же хотела устроить для меня шикарную свадьбу. Но Алан и я просто не могли ждать! О, Филиппа! Я так счастлива! Мы будем дома через несколько дней. Боже, просто не верится!
Повесив трубку, Филиппа почувствовала прилив энергии. Замужество в Лас-Вегасе! Как прекрасно и как необычно!
И затем: Чарми! Она должна рассказать это Чарми!
Телефон звонил и звонил в доме Чармеров, но никто не отвечал. Это было странно. Филиппа знала, что Рона нет в городе и что Чарми должна была провести занятия с сегодняшней группой. Но ей уже давно пора быть дома. Уже так поздно, что, по сути, настало завтра. Где она может быть?
Набрав номер еще раз и не получив ответа, Филиппа внезапно похолодела от испуга. Это было совсем не похоже на Чарми, она спала очень чутко, должна была давно ответить на звонок. Если ее не было дома, где же она? И где ребенок?
Накинув жакет, Филиппа схватила ключи от машины и выскочила на улицу.
– Чарми! – кричала Филиппа, нажимая на звонок. – Чарми!
Она прислушалась, но ничего не услышала, из дома не доносилось ни звука. На Авенида Гасиенда было тихо, только время от времени шлепались газеты на крылечки, и разносчик продолжал на велосипеде свой путь. Рассвет только занимался над верхушками старых дубов, которые росли вдоль улицы. Машина Чарми стояла у дома; автомобиля Рона не было видно.
Она снова нажала кнопку звонка, затем постучала: «Чарми!» Филиппа стала колотить в дверь: «Фризз, ты меня слышишь?» Внезапно она обнаружила, что дверь не заперта. Войдя внутрь, она увидела разбитую вазу, опрокинутый стул, и ей стало не по себе: «Фризз! Чарми! С тобой все в порядке?»
Она прислушалась. Ей показалось, что она слышит какой-то стук, Филиппа пошла в направлении звука, останавливаясь, чтобы снова послушать. Да, это был слабый прерывистый стук.
– Чарми! – закричала она. – Где ты?
Спальня была пуста, она увидела смятые простыни, ремень, привязанный к медному изголовью. По звуку она добралась до кладовки. Что-то скреблось внутри. Филиппа повернула ручку, дверь была заперта, но она заметила, что старинный ключ лежал рядом на столе.
Открыв дверь и увидев Чарми, голую, скрюченную среди всякого хлама, она воскликнула: «О боже!»– и протянула к ней руки.
– Филиппа, – слабым голосом проговорила Чарми. – Помоги… мне подняться, пожалуйста.
Когда Филиппа попыталась обнять ее, она закричала от боли, у нее было поверхностное дыхание, и она рукой придерживала грудную клетку. Филиппа побежала в спальню, нашла халат, помогла Чарми надеть его.
– Я вызову врача.
Но Чарми сказала:
– Нет. – Она пошатывалась, облокачиваясь на Филиппу, пытаясь не потерять равновесие. Ее лицо распухло, под глазами синяки, верхняя губа разбита. – Нет, не надо доктора. Пожалуйста… помоги мне дойти до кухни… воды…
Филиппа начала было протестовать, но затем, вспомнив, как она сама когда-то умоляла миссис Чадвик не звать доктора, замолчала.
– Боже, что случилось? – спросила Филиппа, посадив Чарми на стул на кухне.
– Рон поймал меня, когда я возвращалась с собрания, – ответила Чарми, принимая от Филиппы стакан воды. Залпом проглотив воду, она сказала: Господи, как у меня все болит. Я, наверное, сидела в кладовке несколько часов. Который час? Почему ты приехала сюда?
Филиппа завернула лед из холодильника в полотенце и дала Чарми, чтобы та приложила его к лицу. Затем она поставила чайник, достала чашки и заварку. У нее от волнения и ярости тряслись руки. Стараясь казаться спокойной, она сказала:
– Звонила Ханна. Они с Аланом Скейдудо помчались в Лас-Вегас и поженились. Я пыталась дозвониться тебе, но ты не отвечала.
– Лас-Вегас! Боже… – Она поморщилась от боли. – Филиппа, мне так плохо!
Филиппа нашла в ванной аспирин, флакон йода, антисептические наклейки «Бэнд-Эйд» и сделала все возможное, чтобы хоть как-то помочь Чарми. Когда чай был готов, она расставила чашки и села напротив Чарми.
– Ты не хочешь рассказать мне, что случилось?
– Нет!
– Тогда не надо, – сказала Филиппа, и ей стало больно от бессилия и жалости к подруге.
– Это просто… – начала Чарми. – Боже, какой кошмар! Как же могло подобное случиться?
При звуке открывающейся входной двери они обе замерли. Рон ввалился в кухню. Он ужасно выглядел, и от него несло перегаром.
– Милая, – сказал он, когда увидел распухшее лицо своей жены. – Прости меня. Что я наделал?!
Он зарылся лицом в ее колени, рыдая, как ребенок.
– Прости меня. Я просто не знал, что я делаю! Прости меня. Я прошу, прости меня! Я обещаю, что никогда подобное не повторится! Как я мог обидеть тебя! Я люблю тебя!
Когда он поднял залитое слезами лицо, Чарми погладила его по голове.
– Я клянусь, я все сделаю для тебя. Может, мы съездим куда-нибудь отдохнуть? Может, нам с малышом съездить в Диснейленд? Ты знаешь, как он любит Микки Мауса? Мы ведь можем туда съездить?
– Конечно!
– Послушай, в этот раз я действительно хочу съездить. Я собираюсь бросить пить. Я пойду лечиться. Я все сделаю. Мы будем вместе, детка, правда!
– Все нормально, – сказала Чарми. – Пойди поспи пока. Мы потом поговорим.
Он пошел в спальню, не обратив никакого внимания на Филиппу.
– Чарми, ты не должна разрешать ему так обращаться с собой, – сказала Филиппа.
– Филиппа, пожалуйста, не лезь не в свое дело, – устало сказала Чарми, перекладывая лед к другой щеке. – Ты не можешь понять!
– Но почему ты ему разрешаешь так избивать себя?
– Ты не понимаешь, Филиппа, – сказала Чарми, делая короткие вздохи, потому что ребро невыносимо болело. – У тебя никогда не было мужчины. Ты никогда не любила.
– Это именно то, что называют любовью? Когда тебя запирают в кладовку?
– Вот что я тебе скажу: в первый раз, когда Рон сделал это, я вернулась домой к матери. Ты знаешь, что она сказала? Она сказала, что не может приютить меня, потому что это создает ей неудобства. Я всегда была для нее только неудобством. Я уверена, что если бы аборт был разрешен в 1937 году, меня бы просто не было!
– Это совсем не причина, чтобы оставаться с истязающим тебя мужем!
– Филиппа, для Рона я не неудобство. Я ему нужна! Он меня любит!
– Чарми, послушай, – быстро сказала Филиппа, ее охватил страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161