– Ты не сможешь жить с нами, – сказала миссис Рэнделл, – наша квартира слишком мала, и твоему отчиму это не понравится. У нас своя жизнь, и тебе она просто не подходит. Я думаю, тебе надо принять предложение тети Луизы поселиться после окончания школы у нее.
– Но тетя Луиза живет на ферме, мама, – сказала Фризз. – Мне не нравятся фермы.
– Хорошо, но тебе не приходится выбирать, не так ли? Ты не можешь остаться в монастыре после окончания школы. Куда же ты пойдешь?
– Я хочу поехать в Нью-Йорк, мама. Я рассказывала тебе. Я хочу заниматься в театральной школе.
– А я тебе уже говорила, что об этом не может быть и речи. И должна сказать, ты поступаешь очень неблагодарно. Луиза так добра, а ты не ценишь этого.
– Пожалуйста, мама…
– Решено, моя дорогая девочка, и не будем больше об этом говорить.
Наблюдая, как Кристина выливает остатки лосьона на волосы, Фризз сказала:
– Однажды я была в гостях у тети Луизы, когда мне было одиннадцать лет. Она добрая и ласковая, но до чертиков тихая. У нее в доме нет даже радио. Она целыми днями что-то печет, или шьет, или вяжет, а потом продает все это на местном церковном базаре. Она хочет и меня заставить заниматься тем же. Можешь себе представить? Но я умру от скуки!
– Твоя мама не может заставить тебя, правда? – спросила Кристина. – Кроме того, тебе будет уже восемнадцать к окончанию школы.
– О Чоппи, я не такая сильная, как ты. Я не могу бороться с ней.
– Конечно же, можешь, – сказала Кристина с улыбкой. – Ты просто должна поверить в себя и надеяться.
Собственную надежду Кристина черпала из писем отца, которые он регулярно посылал раз в месяц.
Письма приходили из разных экзотических мест, таких, как Лондон и Стокгольм, и всегда были полны живых описаний, особенно еды: «Я обнаружил, какие вкусные улитки, Долли. И лягушачьи лапки, можешь себе представить! Нашпигованные чесноком и плавающие в масле. Я собираю рецепты и в один прекрасный день приготовлю все эти замечательные блюда для тебя». Джонни всегда вкладывал в письма открытки, а иногда сувениры – театральную программку из Лондона, билет в один из музеев Рима. Кристина украшала ими стену у кровати, создавая красочную витрину заграничных пейзажей и памятников.
Она всегда отвечала на его письма, адресуя их на почтовый ящик в соседний Марин, потому что квартиру в городе он сдал. Она рассказывала ему о занятиях в школе, о любимых предметах, о развлечениях, о «Клубе восходящих звезд» и о всех своих подругах.
Письма помогали месяцам переходить в годы, и вот уже она собиралась отметить свое шестнадцатилетие под крышей монастырской школы. Она надеялась, что отец приедет, но он написал из Голландии, вложив пакет с луковицами тюльпанов, которые она отдала монастырскому садовнику. Как бы то ни было, но букет цветов и коробка конфет были получены в школе в день ее рождения из цветочного магазина в Сан-Франциско, а на карточке, подписанной чужой рукой, она прочла: «Счастливого шестнадцатилетия, Долли. От любящего папы». Ей очень хотелось, чтобы он хотя бы раз позвонил или сообщил телефон, по которому можно с ним связаться. За четыре года она ни разу не слышала его голоса.
Оглядываясь на время, проведенное в школе святой Бригитты, она порой с удивлением понимала, как в общем-то легко, после первых трудных месяцев, привыкла к жизни в монастыре.
Когда она написала отцу, что ее посадили на диету и что она от моркови сделалась больна, Джонни послал в школу распоряжение, чтобы его дочери давали ту же пищу, что и остальным. Это вернуло ее к жизни, а лучшими днями стали те, когда подавали макароны с сыром, или жареного цыпленка, или картофельное пюре с подливкой, потому что она получала от них удовольствие.
Но по-настоящему приятной школьная жизнь стала для нее главным образом благодаря дружбе с Фризз.
– О'кей, – сказала она, подняв зеркало и отступая. – Все сделано.
Фризз посмотрела на себя в зеркало, потом на Кристину.
– Я так буду по тебе скучать, Чоппи, когда уеду, – сказала она. – Если бы у меня не было такой подруги, как ты, я не знаю, что бы я делала все это время. Мысль, что мне придется дальше жить без тебя, просто невыносима. Эй! – вдруг сказала она. – У меня прекрасная идея! Почему бы тебе не поехать со мной в Нью-Йорк? Мы бы сняли вместе квартирку, нашли бы работу и стали жить, как сестры.
– Мне нравится твоя идея, Фризз, но я собираюсь жить с папой, когда уеду отсюда. Почему бы тебе не изучать драму здесь, в Сан-Франциско? Ты могла бы жить с нами.
– Будет ли это хорошо? Я имею в виду, что скажет твой папа.
– Большую часть времени он путешествует. Я писала ему о тебе. Уверена, что он не будет возражать против того, чтобы ты была с нами.
– Но у него нет квартиры. Он писал, что сдал ее. Ты ведь пишешь ему на почтовое отделение.
– Тогда мы найдем новую квартиру, которая подойдет для нас троих.
– Боже, это будет здорово! Мы найдем работу и…
Внезапно раздался страшный вопль.
Девочки замолчали и посмотрели друг на друга.
– Откуда крик? – спросила Кристина, вскакивая с кровати. Она осмотрела комнату. – Где Мышка? Кто-нибудь видел, когда она ушла?
Когда они услышали, что вопль повторился, Кристина выбежала в коридор, потом побежала к ванной комнате и влетела туда.
– Помогите! Помогите! – кричала Мышка. Ее глаза были зажмурены, с мокрых волос капала вода. Она, как слепая, ходила по ванной комнате, вцепившись руками в лицо, которое было ужасно красным.
– Мышка! – крикнула Кристина, подбегая к ней. – Что случилось?
Разбитый флакон валялся на полу, и резкий ядовитый запах заполнял комнату.
Обняв девочку, Кристина закричала:
– Фризз! Кто-нибудь! Позовите сестру Габриэлу! Скорее! – Затем она потащила Мышку в душевую, включила холодную воду. – Открой глаза, – сказала она, – Мышка, открой глаза.
Но Мышка была в истерике, махала руками и вопила. Тогда Кристина схватила ее за подбородок и подставила се лицо под струю воды, измазав при этом руки помадой «Малиновый торт».
Другие девочки молча наблюдали, как Кристина держит кричащую Мышку под душем, пытаясь удержать ее лицо под струей воды, а та приплясывает на цыпочках, размахивает руками и воет от боли.
Когда в ночной сорочке пришла сестра Габриэла, неся аптечку, она только взглянула на Мышку и сказала Фризз:
– Беги на кухню и принеси бутылку оливкового масла. Диди, беги и разбуди мать-настоятельницу. Попроси позвонить ее в «скорую помощь».
Поставив аптечку на пол и открыв ее, сестра Габриэла спросила:
– Что случилось?
– Она вылила на себя вот это, – испуганно сказала Кристина, все еще удерживая плачущую Мышку под душем. – Из этого флакона. Она вылила все на голову.
Сестра Габриэла подобрала осколки и пробормотала:
– Боже милостивый!
Во флаконе было новое средство для мытья ванн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161