– Что это за гадость? – икнув, спросил Джерри. На сегодня впечатлений было слишком.
– Собственно, одни из низших стражей Межмирья. Нравятся? – ехидно вопросил тот.
– НЕТ!
– А ты им, похоже, пришелся по вкусу, во всех смыслах.
– И что, эту… капканокобру нельзя отогнать? Тебя же они не трогают, к тебе они не приходили.
– Капканокобру? Дивно, но верно. Нельзя. Ведь ты носишь с собой опознавательный знак, маяк, если будет угодно. Манок.
– Какой?
Эрфан наклонился к парню и постучал указательным пальцем где-то в районе кармана на рубахе.
– Сердце, – шепнул. – Человеческое сердце. Если бы ты знал, как прекрасна в тумане Межмирья эта трепетная живая бабочка в груди. Когда сможешь видеть, как я – залюбуешься.
Джерри непроизвольно схватился за грудь и тревожно глянул на учителя. Неужели этот жуткий тип вдобавок вырвет ему сердце? Эрфан без труда прочел все его мысли.
– Не бойся. Ты сделаешь это сам. И позже. Когда поймешь, какую опасность представляет твой маячок. Ты ведь должен будешь ходить в Межмирье, не сможешь не ходить. А иногда – и жить. По нескольку дней!
– А твое сердце им не годится? – фыркнул Джерри, никак не успокаиваясь.
– Мое? Может, и сгодилось бы. При одном условии.
Манерно Эрфан взял Джерри за два пальца, средний и большой, положил на свое девичьи тонкое запястье. Придавил.
– Посчитай-ка мне пульс, моя ты мышь. Считать было нечего. Пульс не бился.
– Что это значит? – прошептал Джерри. Возникло желание спрятаться за любимой портьерой и не отбрасывать тени.
– То и значит. У Иноходца нет сердца.
– З-зачем?!
– Во-первых, из-за стражей. А чтобы объяснить, почему во-вторых, придется вернуться туда. Ненадолго.
Эрфан схватил ученика за руку и потянул за собой. Разумеется, без предупреждений. Межмирье снова было розовым и узким.
– Иди! – приказал Иноходец и толкнул Джерри.
Зыбкая тропа колыхалась внизу. Мост без опор, голодные пески. Туманность менялась на глазах. Джерри хотел поставить ногу, но не знал, куда.
– Слушай, – прошипел Эрфан где-то совсем рядом.
Джерри вслушался. Все вокруг пульсировало в неком ритме, и если хорошо сосредоточиться, то можно было уловить четкую последовательность глухих, но сильных ударов.
Он сделал шаг, и нога провалилась вниз. Испуганно, неконтролируемо вскрикнул.
– Дурак, – сказал Эрфан, оказываясь совсем близко и поднимая Джерри наверх. Тягучая туманность разочарованно отпустила добычу. – То, что ты слушал, было лишь стуком твоего сердца. Никакого отношения к тропе этот ритм не имеет.
Джерри напряженно, отчаянно прислушивался – но в ушах отдавался размеренный, как бой часов, звук сердечного ритма.
Иноходец резко прижал руку к его груди, и это отозвалось тянущей болью. Джерри уперся руками в плечи Эрфана, но оттолкнуть не удавалось. Боль нарастала. Парень успел увидеть, что крик оставляет в Межмирье разноцветные круги, как камень на воде. Потом он снова оступился и полетел в бездну.
Когда занавес слипшихся от влаги ресниц вновь поднялся, в привычной комнате привычный учитель сидел напротив и что-то вертел в руках. Джерри знобило. Дышалось как-то вовсе по-другому.
– Нюхательную соль подать? – скривился Эрфан, и сплюнул прямо на пол. – Водить тебя за ручку, что ли, до седин? Крупная дрожащая мышка Джерри, такая пугливая. О! Гляди – колотится. Смешное!
В руке учителя обнаружился предмет, похожий на красный стеклянный шарик. Судя по тому, как утопали кончики пальцев – мягкий. Сжимающийся-разжимающийся. Светящийся.
– Это… – прохрипел Джерри, не в силах ни поверить, ни отмахнуться от догадки.
– Угу. Нравится? Твое мышиное сердечко.
– Отдай!!!
– На! – Эрфан резко бросил шарик. Джерри поймал с некоторым ощущением гадливости пульсирующую игрушку. Теплая и мягкая, даже вязкая, она забилась еще быстрее. Грудь сильно ныла.
– Это невозможно! – закричал он со слезами в голосе и вскочил с кресла. – Такого не бывает, чтоб у живого человека сердце вынуть! Ты же сам говорил, что ты не маг.
Эрфан щурился. Потом бросил:
– Истеричка! Я не маг. Но есть некоторые вещи, и без них Иноходцев просто не существует. Эти вещи – данность, прими и не вопи.
Если тебе на голову свалилась способность видеть и выходить в Межмирье, то рано или поздно придется оставить сердце, а точнее – его биение и тепло – вне тела, и эту способность тебе тоже дали, только стоит перестать падать в обмороки, подобно затянутой в корсет толстухе. Правила таковы: никогда не выходи в Межмирье с собственным сердцем в груди. Ритм сердца – гибель для Иноходца! Ты шагнешь мимо тропы и навеки исчезнешь. Вместо того, чтобы ловить гармонию необходимого пути и слушать границу, ты будешь оглушен этим взбесившимся тамтамом. Если раньше тебя не найдут твои капканокобры.
– Но зачем оно вообще нужно? Что ты там ищешь? Куда ты там ходишь? Для чего я все время прыгаю и бегаю, как цирковая лошадь, для чего читаю все эти книги и мерзну в нетопленых комнатах?
– Накопилось, да? – хохотнул Эрфан и тут же, без перехода, нахмурился. – Пошел вон. Надоел!
И мгновенно, на том же месте, исчез.
– Это ты пошел вон, – прошептал Джерри, – в свое дерьмовое Межмирье.
А сердце тряслось рядышком на столе, как желе из вишен, и мерцало.
Джерри в полном шоке взял его в руки. Пустота в груди тянула, ныла, будто просила чего-то. Парень в недоумении дотронулся тепленьким шариком до груди, и с легким болезненным уколом светящаяся игрушка исчезла! Тут же с двух сторон будто нажали на виски. Дрогнула жилка на шее. Лицо залила краска, как после долгого бега.
– Ух, ты, – сглотнул Джерри.
И, не в силах сопротивляться любопытству, попробовал достать шарик обратно. Вот эта операция заняла почти час. Пыхтящий и взмокший, он был в итоге вознагражден за усилия. А потом с сожалением водворил сердце на законное место. Хватит фокусов. Проживем и без Межмирья.
И прожил, согласно обещанию. Целых четыре дня. Потом возник Эрфан.
– Мы отправляемся в путешествие. Час на сборы. Хотя зачем час – одеть тебя, и хватит.
Путешествие? Джерри аж подпрыгнул. Могу и не одеваться! Только отведи меня к людям, а то я уже забыл, как они выглядят! Дай увидеть созревшее поле, и лес, и речку, и может быть, море… Дай услышать голоса, отличные от твоего и моего. Дай вернуться в , нормальную жизнь. Втайне Джерри тут же возлелеял надежду сбежать от Эрфана. Понимая, впрочем, что надежды абсолютно детские.
Джерард резко сел, схватившись за грудь.
Солнце. Полдень. Приветливые места. Проклятая телега.
Сердце, мое сердце. Гард и псы, разве так бывает?
Звонкий щелчок отжатой пружины, больше похожий на взведенный курок. Дурацкие наручники, больно!
Джерард развел руки, и цепочка порвалась. Совершив это несложное движение, он вновь опрокинулся на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63