Плащи, перчатки, плотные ткани. Бархатная отделка, шелковые подкладки. Реквизит в этом театре дорого стоил и был до мелочей продуман. Все – теплое, приятное на ощупь: тонкая, одурманивающе пахнущая кожа, мягкая шерсть, невесомые кружева, легкий батист. Ни миллиметра обнаженного тела ниже подбородка. И изысканный шейный платок там, где у всех на виду должна биться под кожей жилка.
Эрфан от природы любил сложные костюмы и знал толк в моде, Джерард же ненавидел, но привык. До такой степени, что – спал в рубашке и брюках, ощущая себя почти голым.
Так уж совпадало, что он то и дело выходил из Межмирья либо ранней весной, либо поздней осенью, и ощущение лета стерлось, потерялось, как терялись многие другие приятные вещи, еще связанные с жизнью в повседневном мире.
Его ухоженность, его роскошная глянцевая раковина, лакированная таинственностью, привлекала женщин. Но внутри раковины, невидимый людям, дрожал, затаившись, мягкий и мерзкий моллюск его отравленной Межмирьем сущности, дрожал и ужасался при мысли о том, чтобы распахнуть хоть на мгновение свои створки. Лучистая, кошачья, расслабленная хитреца давно погасла в зеленых глазах Джерарда, и ледяной, отработанно-отталкивающий взгляд тоже являлся инструментом личной безопасности.
Бывали среди дам и натуры понастойчивее. Но если они все-таки получали то, к чему стремились, то не произносили впоследствии ни единого слова, и мнение свое хранили в святом молчании. Джерард же их попросту не помнил. Ему было все равно, даже если бы они болтали направо и налево. Но как раз молчаливость и странно загадочный вид его случайных пассий пробуждал неуемное любопытство в их подругах, знакомых, и огонь интереса продолжал пылать тем ярче, чем откровеннее Джерард затаптывал это ненужное ему пламя. Легенда сложилась сама по себе, раньше, чем ему исполнилось двадцать пять. В тридцать он был абсолютно мифологизирован безо всякого своего в том согласия.
Коляска дернулась, остановившись. Порывшись в кармане, Джерард обнаружил там несколько м онет, расплатился и через мгновение уже стоял перед зеленой свежевыкрашенной дверью кабаре.
– Чего надо? – явный вышибала с полудебильным выражением лица тянул слова, не переставая ковыряться в зубах спичкой. – Закрыто.
– Мистресса Хедер здесь?
– Допустим… К ней не пускаем. Не велено.
– Передайте ей вот это, – Джерард со значениям поиграл брошкой в пальцах. – Сейчас передайте. Важно.
Брошка произвела некоторое впечатление, и вышибала выбросил спичку щелчком за дверь, едва не прямо в лицо Джерарду. Потом захлопнул створку, и стали слышны удаляющиеся шаги.
Ожидание длилось недолго. Тот же полудебил важно произнес:
– Мистресса желает видеть вас.
И приотворил дверь на такое расстояние, что и стройной балеринке не протиснуться, не то, что рослому мужчине, да еще плотно одетому. Джерард приложил усилия, двинул двери на себя, проник внутрь. Опять не оставив на посту у двери никого, вышибала потопал через роскошный просторный холл к незаметной дверце под лестницей. За этой дверцей, будто в сказке, находилась малая лесенка, винтовая, узкая.
– Три пролета наверх, дверь со стеклянным кружочком, – пробасил сопровождающий.
Ага, значит, не желает ползти вверх еще раз, боится, тушка застрянет. Правильно боится.
Дверь «с кружочком» вообще являлась единственной дверью на этаже.
Постучал.
– Открыто, – сухой строгий голос из-за двери. Вошел и сюда. Уже третьи воротца этого теремка. В кресле сидела и сама хозяйка, боком к нему, что-то писала в большой книге. Не подняла головы, не взглянула. Узоры на ее халате так дивно гармонировали с мебелью, что при желании можно тут эту хрупкую даму и потерять.
– Откуда у вас это? – без предисловий спросила дама, продолжая уделять внимание только записям.
– Вы – мистресса Хедер? – уточнил он.
– Да. А – вы?
– А я – нет.
– Не поняла?
Да подними же голову! Поплыли долгожданные картинки памяти. Смутные, смутные.
– Откуда у вас брошь Лайоли?
– Девушка, которая дала мне эту брошь, умерла.
– Вы убили ее?
Какой светский тон вопроса, вот уж выдержка. Посмотри на меня!
– Я убил волка, который ее загрыз.
– Рос-Брандтовский оборотень… О нем писали в газетах. Значит, это правда?
Ага, не все так просто, вот голос и дрогнул.
– Правда. Но не вся. Лайоли была его последней жертвой. Мне очень жаль.
Он прислушался к себе. Жаль? Кажется, да.
– Спасибо, что принесли это сюда. Чего же вы хотите?
– Она говорила, что меня примут с почестями, – усмехнулся Джерард.
Мадам выломала вопросительно бровь. Вычеркнула строчку, нахмурилась.
– О каких именно почестях идет речь?
– Мне нужно пожить где-то некоторое время.
– Тут не гостиница. Ваши требования не имеют под собою оснований.
– Речь идет скорее об убежище, чем о развлечениях, – откровенно сказал Джерард. – И я не требую. Я прошу. И принимаю любой ответ.
– Ваш голос знаком, – задумчиво поднялась с кресла мистресса. – Вы не бывали здесь раньше?
– Нет, мадам.
– Кто вы и чем занимаетесь?
– Я Иноходец.
Мадам неотрывно смотрела на гостя, вертела брошку. Пчелка стукнула о пол и откатилась почти под самый шкаф. На тонком пальце женщины обиженно дрожала капелька крови.
– Джерри! Ты?!
И пополз долгожданный кусочек незрелой ореховой пленки, искусно ретушируя бледное лицо мистрессы Хедер, припудривая обрисовавшиеся скулы, затирая нежнейшей пуховкой морщинки, намечая кисточкой искорки, давно погасшие в радужках глаз.
Еще один мучительный нырок на глубину 10 лет.
Джерри-7
Плие. Анкор плие! Гран батман…
Сороконожка

– Ты большой и тяжелый, – сказал Эрфан, стоя над поверженным в пыль тренировочной площадки юношей. – Пора с этим что-то делать.
То был один из довольно длинных периодов просветления, и Эрфан бил Джерри так, для острастки, не угрожая всерьез. Мокрый от пота, парень с трудом поднялся, приглаживая слипшиеся волосы. Пыль, смешавшись с потом, покрыла тело липкой грязью. По сравнению с этим крупным распаренным существом Эрфан выглядел тоненьким и прохладным, как змея из-под камня.
Что ж, такое телосложение досталось Джерри от отца, разве он спорил? Молодой организм потреблял огромное количество пищи и сжигал ее в топке беспощадных тренировок, нигде не виднелось даже крошечной жировой складочки.
Если ему удавалось дотянуться до Эрфана, хозяин бывал сбит с ног. Если. В большинстве случаев приходилось выносить удары в спину – почки, плечи, лопатки являлись сплошным синяком.
Эрфан вздохнул и швырнул ему полотенце.
– И походка у тебя крестьянская. Воду на тебе возить. Или навоз на поля.
Иноходец, раздраженный, покинул замок в тот же час. И только вечером тренированное ухо Джерри уловило его личную, эрфановскую, музыку открывающегося Межмирья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63