– Но уверена, вышло ничуть не хуже.
– Ты классная, Норрайн, – сказал я и обнял ее.
– Да, в общем, а пошло оно все! – и она крепко поцеловала меня в губы. Потом развернулась и широкими шагами вошла в клуб – взбешенный фантом в капри цвета морской волны.
– И что теперь? – спросила Шарлен, когда я повернул налево, к Хайланду, направляясь на скоростную трассу.
– Думаю, это лучше обсудить с Нилом.
– У тебя есть сигареты? Я забыла свою сумочку.
Я дал ей свою пачку «Кэмел» и выудил спички, но они были слишком влажные от пота.
Ей пришлось воспользоваться прикуривателем.
– Он уничтожил записи, – спокойно сказала она. – Работу всех этих сессий. Все кончено.
Мимо нас с ревом пронеслась пожарная машина.
– Мне понравился сингл.
– Да?
– Очень. Он берет за душу.
– Ага.
– Грандиозный.
– Точно. Грандиозность. К этому мы и стремились.
– Местами несколько беспорядочный.
– Да уж, ну ты-то знаешь, как он работает.
– Но все же, с учетом всего, это классика. Тревожная – но классика.
– Ага. Именно так я ему и говорила, когда мы закончили. «Деннис, – сказала я, – по-моему, мы только что создали тревожащую классику».
– Почему ты вернулась к нему, Шар?
Она помолчала. Порывы ветра притормозили машину, когда мы пересекали Мелроуз. Синяк на ее Щеке стал еще отвратительнее под желтоватым светом уличных фонарей.
– Не знаю, – наконец сказала она. – Правда, не знаю.
Снова молчание.
– По-моему, я просто утратила мужество. В воскресенье на Каталине я целый день думала – Господи, из этого ничего не выйдет, он никогда не даст мне уйти. Что бы ни говорил закон, какое бы решение суд ни вынес – он меня никогда не отпустит. Заплатит кому-нибудь, чтобы меня убили, чтобы убили нас обоих, именно так. – Я почувствовал на себе ее взгляд. – Я думала, если успею вернуться, он вообще не узнает, что я уходила Знаю, ты мне не поверишь, но я думала и о тебе. Поэтому и наговорила тебе по телефону таких гадостей. Чтобы ты понял, какое я никчемное существо и оставил меня. Потому что он сказал, если ты когда-нибудь…
– Оставь это, детка. Покупка не пройдет. Этот сюжет не работает со времен «Моей маленькой Марджи».
– Просто я не хотела, чтобы с тобой покончили, как с Бобби…
– Шар, – прервал я, не очень уверенный, что понял ее, но почувствовав увертку, – ты ведь рассказала обо мне все, как только вернулась к нему.
– Что?!
– Я чуть без члена не остался только потому, что ты все выложила.
– Да о чем ты говоришь?
– Ну хватит, девочка. Я говорю о выкидном ноже Большого Уилли и собственном члене.
– Господи Иисусе, – ее изумление было просто гениальным. – Он не…
– Нет. Промахнулся на миллиметр. Потом я проломился сквозь запертую дверь и смылся.
– И это ты именно тогда получил? – она тронула шрам над моей бровью. – Ох, милый…
– Засунь себе в жопу эти «ох, милый»! – Я оттолкнул ее руку. – Ты обдурила меня, Шарлен. И продала. Не строй из себя целку.
– Клянусь, я ему ничего не сказала. Даже не упоминала твоего имени. Скотт, он уже знал…
– Откуда?
– Нам не хватало выдержки. Большой Уилли видел нас вместе.
Да, она была права.
– Не знаю, Шар. Правда, не знаю.
– Ты что, считаешь, будто я вру? Господи, я только что спасла твою гребаную жизнь, не так? И что ты хочешь, чтобы я сделала еще – рассказывала тебе, какой оказалась дурой?
– Это я и без тебя знаю.
– А не пошел бы ты на хрен?
– Сама иди в жопу!
Воцарилась напряженная тишина; ни один из нас не решался выступать с еще какими-нибудь мудрыми наездами в духе Ноэля Коварда.
Она уставилась в боковое окно. Я знал, что не выдержу, если она начнет плакать.
– Шар, прости меня.
– Ты прав, – мрачно сказала она. – Я была дурой.
– Нет, не была, – я взял ее за руку. – Ну ладно тебе. Все в порядке.
– И ты прости меня, – она придвинулась ко мне. Я обнял ее за плечи. – За все прости. И за то, что втянула тебя во все это.
– Все хорошо, – я поцеловал ее в щеку.
– У меня был шанс с тобой, а я его запорола. Знаешь, высади-ка меня. Вот здесь, на автобусной остановке.
Я засмеялся:
– Шар, ну хватит уже.
– Нет, я серьезно.
– Шар, все хорошо. Все прошло. Кончено. С тобой все будет в порядке.
– Черта с два. Мне светит тюрьма по гроб жизни.
– Вот еще! Это была самозащита. Ты спасала свою и мою жизнь.
– Попаду в камеру с какой-нибудь девицей из мэнсоновской «семейки».
– Этого не будет.
– Не думаю, что я смогу выдержать тюрьму, правда, я не смогу. Скорее всего, у меня будет один мощнейший приступ агорафобии, и я просто умру.
– Шарлен, ты не попадешь в тюрьму. Ты невиновна. Блин, да если уж на то пошло, ты станешь чертовски знаменита. Времена уже другие. Бить жену давно уже не считается крутым. Посмотри на ту женщину, которая сожгла своего мужа…
– Что?
– Одна женщина. Ее муж терроризировал ее двадцать лет, и в конце концов она не выдержала, облила pro бензином, когда он спал, и бросила на него горящую спичку. Она теперь икона феминисток.
– Правда?
– Правда.
– Да уж, вот что-нибудь такое мне и надо было сделать. Еще в медовый месяц, – она рассмеялась. Это был не самый радостный смех из тех, что мне приходилось слышать.
– Где ты взяла пистолет?
Она закурила еще одну:
– Забралась как-то утром в его комнату. Эта дверь стала последней каплей, – она выдохнула дым и вроде бы успокоилась. – Довольно забавно. Он действительно на какое-то время изменился. В тот понедельник, когда я вернулась домой, он там меня ждал; я думала, он меня убьет. Но он даже не бесился. Он был всего лишь ошарашен, просто размазан по стенке от того, что я и вправду уходила от него. Я никогда в жизни его таким не видела. Он сказал: «Слушай, не буду давать никаких обещаний – я и так много дров наломал в прошлом. Но это – поворотный момент в нашей жизни». Потом прошел курс детоксикации. Первый раз за многие годы действительно очистился. Это было просто какое-то чудо. Рождение заново. Он снова казался молодым. Я уж даже подумала, что это были только наркотики, из-за чего у него мозги клинило. Сессии, когда мы записывали сингл – это было что-то! – Теперь она говорила торопливо, как слегка помешанная. – Все стало как в самые первые дни. Он был спокойным – ну, насколько для Денниса это возможно. Держал себя в руках. Стал уверенным. Словно он заново нашел опору. Потом, после сингла, он согласился разразиться целым альбомом – и тут-то все беды и пошли. Я имею в виду, что он не мог проводить по пятнадцать лет над каждым кусочком. Он не мог выдержать этого напряжения, да еще в «завязке». Это было ужасно. Все эти люди, которые сжирали студийное время – а он понятия не имел, что делать. Тогда он отправил Большого Уилли раздобыть дозу «скоростняка». Метедрина. Он считал, что это ему поможет, поскольку все лучшие хиты были, когда он сидел на «скоростняке».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93