У кого находит убежище? Возможно, у какой-нибудь подружки из Ломиты, которая даст ей чистую одежду, несколько долларов и, сочувствуя, – адрес в Голливуде.
Потому что они должны были встретиться именно в Голливуде, где она пыталась устроить свою жизнь в одном из покрытых помпезно блестящим слоем штукатурки обветшалых квартиролендов города – порочной мекке для беглецов, для девушек попавших в беду, вот как сейчас.
Может, она нашла работу официантки в, скажем, «Барниз Бинери», носила обтягивающую светло-синюю форму, которая сочеталась с ее голубыми глазами. Один взгляд поверх «Биллборда» – и Деннис забывает о фирменных блюдах на синих тарелках. Я хочу тебя. Во всех смыслах. Идем.
Или же она подалась в маникюрши, сняла квартиру на Фонтейн вскладчину с парочкой стюардесс, по ночам они бродят туда-сюда по Стрип – прототипы фанаток «британского вторжения», одетые в стиле «оп-арт» и с прическами под Твигги.
Как-то ночью в «Газзаррисе» она замечает красивого белокурого гения в темных очках с огромными стеклами, который скучает, опираясь на барную стойку. Она подкатывает прямо к нему и с плохим акцентом кокни просит огоньку под завывания группы «Zombie» – «She's Not There».
Есть и еще один вариант, совсем гнусный – но, учитывая ее возраст, красоту, мучившие ее чувства страха и горечи, он, пожалуй, был весьма вероятным. И в тот самый миг, когда я допустил возможность такого варианта, все остальное встало на свои места, сложившись в моем мозгу в безупречную, яркую картину последнего лета Черил – в широкоэкранном формате.
Ночь. Она бежит по берегу, белые ноги в лунном свете, розовая блузка порвана, волна накатывает за волной, а она исчезает в дымке Редондо. Конец сцены.
Следующая сцена. Спустя где-нибудь неделю. Мы смотрим на нее через отблески неона на стеклянной витрине «Кантерс Деликатессен» в Голливуде; она подсчитывает последнюю мелочь, пытаясь набрать на булочку с повидлом, не обращая внимания на стоящего рядом, у того же прилавка, Арти, который пытается заглянуть в вырез ее блузки. Арти обвешан золотом, у него открытая рубашка и волосатая грудь. Арти – обворожительнейшая личность с дешевым коком на голове. Арти громко отпускает шутку, и ему достается прощупывающая улыбка Черил. Она недавно в городе? Ей надо где-нибудь перекантоваться?
Той же ночью Арти трахает ее на круглой кровати в квартире на одном из верхних этажей на Сансет-Стрип. Они курят над огнями Лос-Анджелеса, и он рассказывает о своих связях в музыкальном бизнесе, мире тусовок и марихуаны, о знаменитостях, с которыми, как он утверждает, он знаком. Он обещает представить ее тут и там.
И выполняет обещание. Потому что Арти – сутенер. А она становится проституткой высшего разряда. Что означает: она даже не видит наличных денег. Арти берет на себя все заботы: он обеспечивает ей еду, снимает квартиру, покупает новую модную одежду и водит на вечеринки. Она трахается с одной или двумя знаменитостями – так же, как и со множеством администраторов средних лет с обручальными кольцами и именами вроде Ральф или Джордж.
Как-то днем Арти везет ее в Эхо-парк на аборт. В гостиной захудалого бунгало он любуется фотографией на развороте «Плейбоя», а в глубине дома играет «миксмастер», и когда раздается вопль Черил, он морщится.
Потом наступает та ночь в Бель-Эйр, когда на вечеринке она видит сквозь клубы дыма и тусклый свет ламп красивого белокурого гения – и ловит его неуверенный взгляд. Она подходит к нему, непринужденно заговаривает с ним, и они уезжают вместе в его блестящем синем «стингрэе», мчатся вдаль по изгибающимся дорогам. И она уже никогда не возвращается к Арти – даже затем, чтобы забрать свои красивые новые наряды.
Одно можно утверждать точно: в середине июня она уже вместе с Деннисом на студии «Санрайз Саунд», где «Vectors» записывают «Rincon». Микрофон перед лицом, глаза закрыты, Марк и Гари берут высочайшие ноты блаженства, словно мчась на сверкающей многодорожечной волне исступленного восторга этой песни, в которой только на первый взгляд поется лишь о серфинге – и на этих сессиях, именно в это время рождается знаменитый контрелловский звук. Все, что он делал до этого, было умелым подражанием: ранние «Vectors» были его слепком с «Beach Boys», «Beehives» – его версией «Shangri Las». Но эпоха становления позади. Вундеркинд-интеллектуал открыл в себе чувственность. Гений влюблен.
Рядом с ним, у пульта, Черил прижимает бутылку кока-колы к влажным вишнево-красным губам, а его рука поднимается все выше по ее гладкому белому бедру. Сладкий запах ее духов опьяняет его, он срывает поцелуй в то самое время, когда музыка нарастает до самых высот. Возбужденный, он тискает своего дешевого ангела-соблазнителя, свою мадонну из отребья, свою сочную музу.
Вот они занимаются любовью на двухъярусной кровати в домике в Хермозе (его родители недавно отплыли во Флориду), и их тонкие тела насквозь пропитаны закатным оранжевым светом; глаза Черил горят от удовольствия, его – расширены в изумленном благоговении. Он целует ее снова и снова, не прекращая – мужчина, жаждущий целовать. «Ангел», – шепчет он, проваливаясь в нее. «Ангел» – выдыхает он, когда у него встает накрепко, и он проникает глубоко, как ни с кем никогда больше не сможет.
А вот они смеются на залитой солнцем кухне там же, в Хермозе; Черил болтает ни о чем, щеголяя в крохотном бикини там, где обычно стоит его немодно одетая мама. Они плавают обнаженными в небольшом фасолеобразном бассейне. Занимаются любовью во внутреннем дворике, в гостиной – там, где позже он дарит ей вычурный и бесполезный меховой жакет. Куда он приносит ей цветы, пластинки и украшения – он никогда не приходит домой без подарка для своего Ангела. Откуда он ведет ее, прикрыв ей глаза, ко входной двери. Можно смотреть – и она визжит, увидев, что он для нее приготовил. Это форд «мустанг», новехонький «мустанг» с откидным верхом и уютным красным салоном; машина, которую со временем он отдаст Шарлен.
Она кайфует, все это лето – сплошной кайф, она носится вверх-вниз по скоростной трассе, ощущая горячий кроваво-красный винил под обнаженными бедрами, куря и подпевая радио, по которому передают «Rincon», то и дело визжа от кайфа в это лето мирских удовольствий и грядущего гнева.
Потому что теперь они окунулись в пронизанные солнцем дни, полные роз и метедрина, и кобальтово-синие ночи «скоростняка» и страстной любви. В пастельной ванной дома в Хермозе худощавый Большой Уилли делает Деннису укол в плечо. Пошатываясь, Деннис смотрит сквозь расширенные зрачки, как Черил приспускает сзади трусики бикини, Большой Уилли вкалывает иглу чуть ниже линии загара в ее восхитительную ягодицу, скромную, как на рекламе «Коппертон».
Едва дыша в вызванной химической реакцией эйфории, они плавно перемещаются в спальню и падают на узкую кровать, слившись в выжигающем мозги поцелуе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Потому что они должны были встретиться именно в Голливуде, где она пыталась устроить свою жизнь в одном из покрытых помпезно блестящим слоем штукатурки обветшалых квартиролендов города – порочной мекке для беглецов, для девушек попавших в беду, вот как сейчас.
Может, она нашла работу официантки в, скажем, «Барниз Бинери», носила обтягивающую светло-синюю форму, которая сочеталась с ее голубыми глазами. Один взгляд поверх «Биллборда» – и Деннис забывает о фирменных блюдах на синих тарелках. Я хочу тебя. Во всех смыслах. Идем.
Или же она подалась в маникюрши, сняла квартиру на Фонтейн вскладчину с парочкой стюардесс, по ночам они бродят туда-сюда по Стрип – прототипы фанаток «британского вторжения», одетые в стиле «оп-арт» и с прическами под Твигги.
Как-то ночью в «Газзаррисе» она замечает красивого белокурого гения в темных очках с огромными стеклами, который скучает, опираясь на барную стойку. Она подкатывает прямо к нему и с плохим акцентом кокни просит огоньку под завывания группы «Zombie» – «She's Not There».
Есть и еще один вариант, совсем гнусный – но, учитывая ее возраст, красоту, мучившие ее чувства страха и горечи, он, пожалуй, был весьма вероятным. И в тот самый миг, когда я допустил возможность такого варианта, все остальное встало на свои места, сложившись в моем мозгу в безупречную, яркую картину последнего лета Черил – в широкоэкранном формате.
Ночь. Она бежит по берегу, белые ноги в лунном свете, розовая блузка порвана, волна накатывает за волной, а она исчезает в дымке Редондо. Конец сцены.
Следующая сцена. Спустя где-нибудь неделю. Мы смотрим на нее через отблески неона на стеклянной витрине «Кантерс Деликатессен» в Голливуде; она подсчитывает последнюю мелочь, пытаясь набрать на булочку с повидлом, не обращая внимания на стоящего рядом, у того же прилавка, Арти, который пытается заглянуть в вырез ее блузки. Арти обвешан золотом, у него открытая рубашка и волосатая грудь. Арти – обворожительнейшая личность с дешевым коком на голове. Арти громко отпускает шутку, и ему достается прощупывающая улыбка Черил. Она недавно в городе? Ей надо где-нибудь перекантоваться?
Той же ночью Арти трахает ее на круглой кровати в квартире на одном из верхних этажей на Сансет-Стрип. Они курят над огнями Лос-Анджелеса, и он рассказывает о своих связях в музыкальном бизнесе, мире тусовок и марихуаны, о знаменитостях, с которыми, как он утверждает, он знаком. Он обещает представить ее тут и там.
И выполняет обещание. Потому что Арти – сутенер. А она становится проституткой высшего разряда. Что означает: она даже не видит наличных денег. Арти берет на себя все заботы: он обеспечивает ей еду, снимает квартиру, покупает новую модную одежду и водит на вечеринки. Она трахается с одной или двумя знаменитостями – так же, как и со множеством администраторов средних лет с обручальными кольцами и именами вроде Ральф или Джордж.
Как-то днем Арти везет ее в Эхо-парк на аборт. В гостиной захудалого бунгало он любуется фотографией на развороте «Плейбоя», а в глубине дома играет «миксмастер», и когда раздается вопль Черил, он морщится.
Потом наступает та ночь в Бель-Эйр, когда на вечеринке она видит сквозь клубы дыма и тусклый свет ламп красивого белокурого гения – и ловит его неуверенный взгляд. Она подходит к нему, непринужденно заговаривает с ним, и они уезжают вместе в его блестящем синем «стингрэе», мчатся вдаль по изгибающимся дорогам. И она уже никогда не возвращается к Арти – даже затем, чтобы забрать свои красивые новые наряды.
Одно можно утверждать точно: в середине июня она уже вместе с Деннисом на студии «Санрайз Саунд», где «Vectors» записывают «Rincon». Микрофон перед лицом, глаза закрыты, Марк и Гари берут высочайшие ноты блаженства, словно мчась на сверкающей многодорожечной волне исступленного восторга этой песни, в которой только на первый взгляд поется лишь о серфинге – и на этих сессиях, именно в это время рождается знаменитый контрелловский звук. Все, что он делал до этого, было умелым подражанием: ранние «Vectors» были его слепком с «Beach Boys», «Beehives» – его версией «Shangri Las». Но эпоха становления позади. Вундеркинд-интеллектуал открыл в себе чувственность. Гений влюблен.
Рядом с ним, у пульта, Черил прижимает бутылку кока-колы к влажным вишнево-красным губам, а его рука поднимается все выше по ее гладкому белому бедру. Сладкий запах ее духов опьяняет его, он срывает поцелуй в то самое время, когда музыка нарастает до самых высот. Возбужденный, он тискает своего дешевого ангела-соблазнителя, свою мадонну из отребья, свою сочную музу.
Вот они занимаются любовью на двухъярусной кровати в домике в Хермозе (его родители недавно отплыли во Флориду), и их тонкие тела насквозь пропитаны закатным оранжевым светом; глаза Черил горят от удовольствия, его – расширены в изумленном благоговении. Он целует ее снова и снова, не прекращая – мужчина, жаждущий целовать. «Ангел», – шепчет он, проваливаясь в нее. «Ангел» – выдыхает он, когда у него встает накрепко, и он проникает глубоко, как ни с кем никогда больше не сможет.
А вот они смеются на залитой солнцем кухне там же, в Хермозе; Черил болтает ни о чем, щеголяя в крохотном бикини там, где обычно стоит его немодно одетая мама. Они плавают обнаженными в небольшом фасолеобразном бассейне. Занимаются любовью во внутреннем дворике, в гостиной – там, где позже он дарит ей вычурный и бесполезный меховой жакет. Куда он приносит ей цветы, пластинки и украшения – он никогда не приходит домой без подарка для своего Ангела. Откуда он ведет ее, прикрыв ей глаза, ко входной двери. Можно смотреть – и она визжит, увидев, что он для нее приготовил. Это форд «мустанг», новехонький «мустанг» с откидным верхом и уютным красным салоном; машина, которую со временем он отдаст Шарлен.
Она кайфует, все это лето – сплошной кайф, она носится вверх-вниз по скоростной трассе, ощущая горячий кроваво-красный винил под обнаженными бедрами, куря и подпевая радио, по которому передают «Rincon», то и дело визжа от кайфа в это лето мирских удовольствий и грядущего гнева.
Потому что теперь они окунулись в пронизанные солнцем дни, полные роз и метедрина, и кобальтово-синие ночи «скоростняка» и страстной любви. В пастельной ванной дома в Хермозе худощавый Большой Уилли делает Деннису укол в плечо. Пошатываясь, Деннис смотрит сквозь расширенные зрачки, как Черил приспускает сзади трусики бикини, Большой Уилли вкалывает иглу чуть ниже линии загара в ее восхитительную ягодицу, скромную, как на рекламе «Коппертон».
Едва дыша в вызванной химической реакцией эйфории, они плавно перемещаются в спальню и падают на узкую кровать, слившись в выжигающем мозги поцелуе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93