Могу раскрыть тебе еще одну страницу своей биографии: я восемь лет занимался капитальным строительством. Ты не ожидал этого? Считал себя очень умным? Добром прошу, брось эти штучки, чтоб через десять дней был проект!»
Дун прямо глаза на него вытаращил. Пришлось ему подчиниться, но позднее у них произошла еще одна стычка. Металлообрабатывающий цех был слишком тесен, станки стояли в нем как попало, требовалось разместить их заново, в определенном порядке. Для этого некоторые производственные участки надо было вынести за пределы цеха. Кроме того, завод нуждался в специальном цехе на девятьсот квадратных метров, где устанавливается трехтонный мостовой кран. По опыту Чэнь Юнмин знал, что такой цех можно построить за месяц.
Директор вызвал начальников планового отдела, отделов капстроительства и транспорта: «Завтра, в воскресенье утром, приказываю отделу капстроительства провести разметку, а транспортному отделу расчистить площадку. Во второй половине дня вынимаем грунт, вечером закладываем основание. Сейчас тепло, так что для затвердения бетона хватит четырех-пяти часов. В понедельник подводим фундамент...»
В понедельник утром, придя на работу, Чэнь Юнмин увидел, что к делу даже не приступали. Он очень удивился, потому что при распределении заданий никто не возражал. Пошел в отдел капстроительства к Дун Дашаню, но того в кабинете не оказалось. Лишь к девяти часам он разыскал Дуна: «Сегодня мы уже должны были подводить фундамент. Почему ничего не сделано?» — «Я не могу провести разметку».— «Странно. В субботу на летучке ты со всем согласился. Почему не можешь?» — «Мне не дали чертежа. Как же без него?» — «Но ведь я вручил тебе абрис!» — «Этого мало для разметки».— У Дуна на все были свои возражения. «А по абрису нельзя ее провести?» — «Нельзя».— «Это же типовой цех, у него обычный восемнадцатиметровый пролет. Разве на абрисе не указаны размеры?» — «Указаны».— Дун Дашань побаивался таких вопросов, это походило на сдирание кожицы с ростка бамбука — в конце концов росток оказывался совершенно голым.
«Длина цеха пятьдесят метров. Это на абрисе обозначено?» — «Обозначено».— Дун чувствовал, что петля затягивается. «Так. Для крепления мостового крана нужны типовые шестиметровые опоры. Это ты знаешь?» — «Знаю». Дун Дашань не мог сказать, что не знает, так как совсем недавно на совещании директоров автозаводов Сун Кэ во всеуслышание расхваливал его опытность. «Ну, а если в абрисе указаны все эти три параметра, почему же ты не можешь сделать разметку? Ты что, собираешься народ дурачить? Я ведь не темный пахарь какой-нибудь. Два дня из тридцати ты уже упустил. Ты можешь, наконец, сделать разметку? Говори! Когда сделаешь?» «Завтра»,— опустил голову Дун Дашань. «Нет, сегодня к трем часам. А если не сделаешь, расстанешься со своим местом!»
Чэнь Юнмин повернулся и пошел. И что же? К половине третьего были закончены не только разметка, но и земляные работы. Директору очень хотелось снять Дун Дашаня, но сделать это было не так просто. За Дуном стоял Сун Кэ, и даже министр звонил по этому поводу. Министр наверняка не знал Дуна, это его Сун Кэ науськал.
Разве мог Чэнь Юнмин не считаться с их мнением? Один — начальник управления, которое его непосредственно курирует, другой вообще министр тяжелой промышленности. Может, замминистра Чжэн Цзыюня потревожить?
Правду ли тот ему говорил? «Все, что можно, дадим, себе лишнего не оставим...» Но что теперь скажет Чжэн Цзыюнь, чем поможет? Говорят, ему и самому несладко. К тому же Чэню лучше вести себя осторожнее, идти на какие-то уступки. Недавно министр лично приезжал на завод и ходил по цехам. Чэнь Юнмину даже пришлось согласиться на некоторые расходы, чтобы его принять. Он велел купить три пачки хороших сигарет, но не распечатывать их: если гость не будет курить, они на следующий раз пригодятся. Бывший начальник политотдела, услыхав об этом, многозначительно рассмеялся и обозвал Чэня скупердяем. Но если он такой щедрый, почему не выложил денежки из своего кармана? Или министры дома тоже только даровые сигареты курят? Нет уж, лучше кое-кому не потрафить, зато создать на заводе атмосферу честности и справедливости!
Покупал сигареты начальник административно-хозяйственного отдела. Этот мужик оказался ничего, предупредил, что если после приема оставшиеся сигареты пропадут, то он взыщет с виновных. И правильно: в следующий раз будет меньше охотников выезжать за казенный счет. Итак, некоторые против директора, но есть и сторонники.
Беспокоило Чэнь Юнмина и другое. Вот Ли Жуйлинь — человек с немалым партийным стажем и коммунизму вроде бы предан, а затронули его интересы, и он оказался не на высоте, ушел в оппозицию. Судя по всему, в дальнейшем таких недовольных людей, держащихся за старое, будет еще больше, это огромная тормозящая сила. Справится ли он с ней? Иногда им овладевали безотчетный страх или отчаяние. В такие минуты он выходил из своего кабинета и бродил по заводу — он знал, что многочисленные неотложные дела, требующие решения, мигом вытеснят из его сердца грусть. У него просто нет времени горевать, он должен направить всю свою энергию на эту сложную, бурную жизнь.
Удержание двухмесячной зарплаты, конечно, взбесило Ли Жуйлиня, но шума он не поднял. В таких случаях шуметь бессмысленно. Правда не на его стороне, крыть, увы, нечем. В его душе все-таки продолжала звучать главная струна: он ведь уже больше тридцати лет в партии.
Старый вахтер Люй, сдавая смену, обратился к нему по привычке:
— Здравствуйте, товарищ парторг! Что-то вы раненько сегодня...
Зубов у старика давно не было, он шепелявил, и из-за этого на душе у Ли Жуйлиня стало еще тоскливее. Он уже хотел сказать, чтобы тот больше не называл его «товарищем парторгом», но сдержался. Лицо его исказилось, когда он подумал, что теперь ему водить компанию именно с такими, как старый Люй. Конечно, в принципе коммуниста могут понизить в должности, но на практике это случается редко. Обычно понижают лишь тех, кто совершил какую-нибудь ошибку. А он ни в чем не виноват, за что же превращать его из кадрового работника в рабочего? Могли бы по крайней мере на том же уровне оставить, это еще было бы на что-то похоже. Правда, обращение «товарищ парторг» содержало в себе и некоторое утешение. Видимо, его все-та- ки не считают провинившимся, проштрафившимся. Поэтому он и не поправил старика, а лишь пожелал ему скорее дойти до дому и отдохнуть.
Старый Люй вывел из-под навеса велосипед, в котором дребезжало решительно все, кроме звонка, и надел военную шапку своего демобилизованного сына Люй Чжиминя. Уши у шапки при каждом шаге болтались — зеленые снаружи и серые, из кроличьего меха, изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Дун прямо глаза на него вытаращил. Пришлось ему подчиниться, но позднее у них произошла еще одна стычка. Металлообрабатывающий цех был слишком тесен, станки стояли в нем как попало, требовалось разместить их заново, в определенном порядке. Для этого некоторые производственные участки надо было вынести за пределы цеха. Кроме того, завод нуждался в специальном цехе на девятьсот квадратных метров, где устанавливается трехтонный мостовой кран. По опыту Чэнь Юнмин знал, что такой цех можно построить за месяц.
Директор вызвал начальников планового отдела, отделов капстроительства и транспорта: «Завтра, в воскресенье утром, приказываю отделу капстроительства провести разметку, а транспортному отделу расчистить площадку. Во второй половине дня вынимаем грунт, вечером закладываем основание. Сейчас тепло, так что для затвердения бетона хватит четырех-пяти часов. В понедельник подводим фундамент...»
В понедельник утром, придя на работу, Чэнь Юнмин увидел, что к делу даже не приступали. Он очень удивился, потому что при распределении заданий никто не возражал. Пошел в отдел капстроительства к Дун Дашаню, но того в кабинете не оказалось. Лишь к девяти часам он разыскал Дуна: «Сегодня мы уже должны были подводить фундамент. Почему ничего не сделано?» — «Я не могу провести разметку».— «Странно. В субботу на летучке ты со всем согласился. Почему не можешь?» — «Мне не дали чертежа. Как же без него?» — «Но ведь я вручил тебе абрис!» — «Этого мало для разметки».— У Дуна на все были свои возражения. «А по абрису нельзя ее провести?» — «Нельзя».— «Это же типовой цех, у него обычный восемнадцатиметровый пролет. Разве на абрисе не указаны размеры?» — «Указаны».— Дун Дашань побаивался таких вопросов, это походило на сдирание кожицы с ростка бамбука — в конце концов росток оказывался совершенно голым.
«Длина цеха пятьдесят метров. Это на абрисе обозначено?» — «Обозначено».— Дун чувствовал, что петля затягивается. «Так. Для крепления мостового крана нужны типовые шестиметровые опоры. Это ты знаешь?» — «Знаю». Дун Дашань не мог сказать, что не знает, так как совсем недавно на совещании директоров автозаводов Сун Кэ во всеуслышание расхваливал его опытность. «Ну, а если в абрисе указаны все эти три параметра, почему же ты не можешь сделать разметку? Ты что, собираешься народ дурачить? Я ведь не темный пахарь какой-нибудь. Два дня из тридцати ты уже упустил. Ты можешь, наконец, сделать разметку? Говори! Когда сделаешь?» «Завтра»,— опустил голову Дун Дашань. «Нет, сегодня к трем часам. А если не сделаешь, расстанешься со своим местом!»
Чэнь Юнмин повернулся и пошел. И что же? К половине третьего были закончены не только разметка, но и земляные работы. Директору очень хотелось снять Дун Дашаня, но сделать это было не так просто. За Дуном стоял Сун Кэ, и даже министр звонил по этому поводу. Министр наверняка не знал Дуна, это его Сун Кэ науськал.
Разве мог Чэнь Юнмин не считаться с их мнением? Один — начальник управления, которое его непосредственно курирует, другой вообще министр тяжелой промышленности. Может, замминистра Чжэн Цзыюня потревожить?
Правду ли тот ему говорил? «Все, что можно, дадим, себе лишнего не оставим...» Но что теперь скажет Чжэн Цзыюнь, чем поможет? Говорят, ему и самому несладко. К тому же Чэню лучше вести себя осторожнее, идти на какие-то уступки. Недавно министр лично приезжал на завод и ходил по цехам. Чэнь Юнмину даже пришлось согласиться на некоторые расходы, чтобы его принять. Он велел купить три пачки хороших сигарет, но не распечатывать их: если гость не будет курить, они на следующий раз пригодятся. Бывший начальник политотдела, услыхав об этом, многозначительно рассмеялся и обозвал Чэня скупердяем. Но если он такой щедрый, почему не выложил денежки из своего кармана? Или министры дома тоже только даровые сигареты курят? Нет уж, лучше кое-кому не потрафить, зато создать на заводе атмосферу честности и справедливости!
Покупал сигареты начальник административно-хозяйственного отдела. Этот мужик оказался ничего, предупредил, что если после приема оставшиеся сигареты пропадут, то он взыщет с виновных. И правильно: в следующий раз будет меньше охотников выезжать за казенный счет. Итак, некоторые против директора, но есть и сторонники.
Беспокоило Чэнь Юнмина и другое. Вот Ли Жуйлинь — человек с немалым партийным стажем и коммунизму вроде бы предан, а затронули его интересы, и он оказался не на высоте, ушел в оппозицию. Судя по всему, в дальнейшем таких недовольных людей, держащихся за старое, будет еще больше, это огромная тормозящая сила. Справится ли он с ней? Иногда им овладевали безотчетный страх или отчаяние. В такие минуты он выходил из своего кабинета и бродил по заводу — он знал, что многочисленные неотложные дела, требующие решения, мигом вытеснят из его сердца грусть. У него просто нет времени горевать, он должен направить всю свою энергию на эту сложную, бурную жизнь.
Удержание двухмесячной зарплаты, конечно, взбесило Ли Жуйлиня, но шума он не поднял. В таких случаях шуметь бессмысленно. Правда не на его стороне, крыть, увы, нечем. В его душе все-таки продолжала звучать главная струна: он ведь уже больше тридцати лет в партии.
Старый вахтер Люй, сдавая смену, обратился к нему по привычке:
— Здравствуйте, товарищ парторг! Что-то вы раненько сегодня...
Зубов у старика давно не было, он шепелявил, и из-за этого на душе у Ли Жуйлиня стало еще тоскливее. Он уже хотел сказать, чтобы тот больше не называл его «товарищем парторгом», но сдержался. Лицо его исказилось, когда он подумал, что теперь ему водить компанию именно с такими, как старый Люй. Конечно, в принципе коммуниста могут понизить в должности, но на практике это случается редко. Обычно понижают лишь тех, кто совершил какую-нибудь ошибку. А он ни в чем не виноват, за что же превращать его из кадрового работника в рабочего? Могли бы по крайней мере на том же уровне оставить, это еще было бы на что-то похоже. Правда, обращение «товарищ парторг» содержало в себе и некоторое утешение. Видимо, его все-та- ки не считают провинившимся, проштрафившимся. Поэтому он и не поправил старика, а лишь пожелал ему скорее дойти до дому и отдохнуть.
Старый Люй вывел из-под навеса велосипед, в котором дребезжало решительно все, кроме звонка, и надел военную шапку своего демобилизованного сына Люй Чжиминя. Уши у шапки при каждом шаге болтались — зеленые снаружи и серые, из кроличьего меха, изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99