Но ведь сейчас разрешено более свободное использование фондов. Даже если я выделю два миллиона юаней на строительство домов, то что в этом особенного? На некоторых объектах пускают на ветер сотни миллионов, и никто за это не несет ответственности. Коли придется судиться, так буду судиться, я верю, что выиграю тяжбу. Считайте, что я просто вложил капитал в дело, ничего тут плохого нет. Если уж проверять, то проверять всех; раз не позволяют ничего делать, то пусть государство придумает другой способ. Я сдаю прибыли ничуть не меньше, чем положено, и даже больше, разве я что-нибудь нарушаю? Почему же нельзя в современных условиях решать наболевшие проблемы на производстве индивидуальным способом?
Чжэн Цзыюню не хотелось отвечать. Он знал, что таким людям, как Чэнь Юнмин, нужны не сочувствие и жалость, а понимание и поддержка. Да они и без поддержки устоят, в любых условиях выдержат.
— Вы еще помните наш разговор перед моим вступлением в должность? — спросил директор.
— Помню, конечно, помню.
— Вы не хуже меня знаете нашу нынешнюю ситуацию. А в первый месяц моей деятельности я получил от подчиненных несколько сотен письменных жалоб. Семьдесят процентов из них касались быта рабочих и служащих, двадцать процентов — разных трудовых конфликтов, но показателен тот факт, что вопросам производства уделили внимание лишь десять процентов жалобщиков. И винить людей тут не за что, ведь если не наладить их быт, то им будет не до производственных проблем. Да и кто пойдет за мной, просто поверив? Кто я такой? С другой стороны, о производстве, конечно, забывать нельзя. Упустишь — прибыли не получишь, и быт не на что будет налаживать, трудно будет руководить людьми... Короче, я как директор должен отвечать за все!
— Ты читал все жалобы? — перебил Чжэн Цзыюнь.
— Конечно. Ведь эти письма отражают настроения рабочих. Если директор не знает, о чем думают его люди, то как он может ими руководить?
Чжэн Цзыюнь задумался, Много ли у нас директоров, которые так всерьез относятся к чужому мнению? Ведь он не обязан читать все бумаги своего предприятия, он должен указывать и вести за собой, а конкретные вопросы пусть решают работники отдела управления. Однако замминистра все-таки сознавал исключительную важность того, чем занимался Чэнь Юнмин. Хороший директор не работает от звонка до звонка. На службе он — как на боевом посту: кроме множества производственных вопросов приходится решать проблемы управления, размещения, питания многочисленного персонала. Где же взять время еще и для чтения писем? Разве что за счет сна. Но это может подорвать здоровье.
— Требования у рабочих не слишком высоки,— продолжал Чэнь Юнмин,— а в нашей стране рабочие особенно скромны. Когда я впервые созвал общее собрание, были поставлены три основные задачи: во-первых, активизировать производство, во-вторых, повысить требования
к приемке, в-третьих, улучшить бытовые условия людей, чтобы хоть немного погасить задолженность периода «банды четырех»... Рабочие и служащие были очень довольны, но их смущало, что трудностей слишком много и что вряд ли удастся решить все сразу. Пусть улучшится хотя бы одно из бытовых условий — жилищное, а с остальным можно подождать. Ведь «дома строить — не сладости есть». Вы только посмотрите, какие у нас люди! Разве мог я после этого остаться равнодушным?
Чжэн Цзыюнь слушал и думал о совсем иных руководителях, которых больше волнуют собственные проблемы, чем дело социализма. Главное для них — покой, комфорт. И сам не работает, и другим не дает. Имеют ли такие представление о коммунистических идеалах?
— Меня называют ловцом человеческих душ, богатым директором,— промолвил Чэнь Юнмин,— и я не отказываюсь, это для меня честь. Только глупцы думают, что поднять производство можно без решения самых насущных проблем. Разве все, что я сделал, это не в целях производства? В министерстве меня критикуют за то, что я занимаюсь только бытовыми вопросами. Тогда почему же завод из месяца в месяц, из квартала в квартал перевыполняет план? А все потому как раз, что, занимаясь этим самым бытом, мы обеспечиваем активность и заинтересованность рабочих и служащих. Если наше увлечение повседневными вопросами не оправдано, почему с других заводов приезжают к нам учиться? Это как раз свидетельствует о том, что многие директора уже осознали диалектическое единство производства и быта.
Считают, что с моей стороны было ошибкой упразднение политотдела и отдела по изучению опыта Дацина. В стране триста шестьдесят тысяч предприятий самых различных направлений и отраслей, и все они работают по шаблону Дацина, даже приемку проводят в те же шесть этапов. Ну, а если нам этот шаблон не подходит, не помогает поднять производство? Кого волнует, что моим рабочим нечего будет есть?! — Чэнь Юнмин зло бросил недокуренную сигарету себе под ноги, золотой огонек, мелькнув в кромешной темноте, рассыпался мириадами искр. Немного успокоившись, директор снова обратился
к Чжэн Цзыюню: — Пока я тут брюзжал, вы наверняка проголодались. Пойдемте лучше ко мне домой, перекусим! Может, у меня осталось немного «Лучжоуской».
— Да, брюзжишь, но человеку иногда даже необходимо побрюзжать, чтобы выпустить пар. Не беспокойся, я во что бы то ни стало поддержу тебя, хотя и мои возможности ограничены. Я тоже постоянно расшибаю себе голову в кровь, мне тоже хочется побрюзжать. Тебе-то это знакомо, ты можешь понять меня.
Они открыли дверь и сразу услышали, как что-то шипит на сковородке. Судя по запаху, жарилось что-то мучное в масле.
Чжэн Цзыюнь замешкался в передней и оттуда услышал приятный женский голос, обратившийся в кухне с упреком к Чэнь Юнмину: «Что же ты опять так поздно!» Затем он увидел, как женская фигурка в зеленой жакетке обняла слегка наклонившегося Чэнь Юнмина, и услышал звук поцелуя. Он улыбнулся: в Китае — и вдруг такие западные привычки. Хотя, по правде сказать, разве за закрытыми дверями китайцы чем-нибудь отличаются от иностранцев? Просто, наверное, между супругами прекрасные отношения! Чэнь Юнмин даже не думает прятаться, а другой на его месте тотчас напустил бы на себя скромный вид, словно дети не от него рождены.
Чэнь Юнмин посторонился, Юй Ливэнь увидела незнакомца и мгновенно в смущении закрыла лицо руками, испачканными мукой.
— Ой! — воскликнула она, укоризненно взглянув на мужа, который не предупредил ее о появлении гостя.
Чтобы совсем не смутить хозяйку, замминистра легонько подтолкнул Чэнь Юнмина в спину, дав понять, что не стоит говорить женщине о его должности, и сам поспешно представился:
— Меня зовут Чжэн!
Двое мальчиков с любопыством разглядывали гостя через приоткрытую дверь, а потом даже стали подмигивать ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Чжэн Цзыюню не хотелось отвечать. Он знал, что таким людям, как Чэнь Юнмин, нужны не сочувствие и жалость, а понимание и поддержка. Да они и без поддержки устоят, в любых условиях выдержат.
— Вы еще помните наш разговор перед моим вступлением в должность? — спросил директор.
— Помню, конечно, помню.
— Вы не хуже меня знаете нашу нынешнюю ситуацию. А в первый месяц моей деятельности я получил от подчиненных несколько сотен письменных жалоб. Семьдесят процентов из них касались быта рабочих и служащих, двадцать процентов — разных трудовых конфликтов, но показателен тот факт, что вопросам производства уделили внимание лишь десять процентов жалобщиков. И винить людей тут не за что, ведь если не наладить их быт, то им будет не до производственных проблем. Да и кто пойдет за мной, просто поверив? Кто я такой? С другой стороны, о производстве, конечно, забывать нельзя. Упустишь — прибыли не получишь, и быт не на что будет налаживать, трудно будет руководить людьми... Короче, я как директор должен отвечать за все!
— Ты читал все жалобы? — перебил Чжэн Цзыюнь.
— Конечно. Ведь эти письма отражают настроения рабочих. Если директор не знает, о чем думают его люди, то как он может ими руководить?
Чжэн Цзыюнь задумался, Много ли у нас директоров, которые так всерьез относятся к чужому мнению? Ведь он не обязан читать все бумаги своего предприятия, он должен указывать и вести за собой, а конкретные вопросы пусть решают работники отдела управления. Однако замминистра все-таки сознавал исключительную важность того, чем занимался Чэнь Юнмин. Хороший директор не работает от звонка до звонка. На службе он — как на боевом посту: кроме множества производственных вопросов приходится решать проблемы управления, размещения, питания многочисленного персонала. Где же взять время еще и для чтения писем? Разве что за счет сна. Но это может подорвать здоровье.
— Требования у рабочих не слишком высоки,— продолжал Чэнь Юнмин,— а в нашей стране рабочие особенно скромны. Когда я впервые созвал общее собрание, были поставлены три основные задачи: во-первых, активизировать производство, во-вторых, повысить требования
к приемке, в-третьих, улучшить бытовые условия людей, чтобы хоть немного погасить задолженность периода «банды четырех»... Рабочие и служащие были очень довольны, но их смущало, что трудностей слишком много и что вряд ли удастся решить все сразу. Пусть улучшится хотя бы одно из бытовых условий — жилищное, а с остальным можно подождать. Ведь «дома строить — не сладости есть». Вы только посмотрите, какие у нас люди! Разве мог я после этого остаться равнодушным?
Чжэн Цзыюнь слушал и думал о совсем иных руководителях, которых больше волнуют собственные проблемы, чем дело социализма. Главное для них — покой, комфорт. И сам не работает, и другим не дает. Имеют ли такие представление о коммунистических идеалах?
— Меня называют ловцом человеческих душ, богатым директором,— промолвил Чэнь Юнмин,— и я не отказываюсь, это для меня честь. Только глупцы думают, что поднять производство можно без решения самых насущных проблем. Разве все, что я сделал, это не в целях производства? В министерстве меня критикуют за то, что я занимаюсь только бытовыми вопросами. Тогда почему же завод из месяца в месяц, из квартала в квартал перевыполняет план? А все потому как раз, что, занимаясь этим самым бытом, мы обеспечиваем активность и заинтересованность рабочих и служащих. Если наше увлечение повседневными вопросами не оправдано, почему с других заводов приезжают к нам учиться? Это как раз свидетельствует о том, что многие директора уже осознали диалектическое единство производства и быта.
Считают, что с моей стороны было ошибкой упразднение политотдела и отдела по изучению опыта Дацина. В стране триста шестьдесят тысяч предприятий самых различных направлений и отраслей, и все они работают по шаблону Дацина, даже приемку проводят в те же шесть этапов. Ну, а если нам этот шаблон не подходит, не помогает поднять производство? Кого волнует, что моим рабочим нечего будет есть?! — Чэнь Юнмин зло бросил недокуренную сигарету себе под ноги, золотой огонек, мелькнув в кромешной темноте, рассыпался мириадами искр. Немного успокоившись, директор снова обратился
к Чжэн Цзыюню: — Пока я тут брюзжал, вы наверняка проголодались. Пойдемте лучше ко мне домой, перекусим! Может, у меня осталось немного «Лучжоуской».
— Да, брюзжишь, но человеку иногда даже необходимо побрюзжать, чтобы выпустить пар. Не беспокойся, я во что бы то ни стало поддержу тебя, хотя и мои возможности ограничены. Я тоже постоянно расшибаю себе голову в кровь, мне тоже хочется побрюзжать. Тебе-то это знакомо, ты можешь понять меня.
Они открыли дверь и сразу услышали, как что-то шипит на сковородке. Судя по запаху, жарилось что-то мучное в масле.
Чжэн Цзыюнь замешкался в передней и оттуда услышал приятный женский голос, обратившийся в кухне с упреком к Чэнь Юнмину: «Что же ты опять так поздно!» Затем он увидел, как женская фигурка в зеленой жакетке обняла слегка наклонившегося Чэнь Юнмина, и услышал звук поцелуя. Он улыбнулся: в Китае — и вдруг такие западные привычки. Хотя, по правде сказать, разве за закрытыми дверями китайцы чем-нибудь отличаются от иностранцев? Просто, наверное, между супругами прекрасные отношения! Чэнь Юнмин даже не думает прятаться, а другой на его месте тотчас напустил бы на себя скромный вид, словно дети не от него рождены.
Чэнь Юнмин посторонился, Юй Ливэнь увидела незнакомца и мгновенно в смущении закрыла лицо руками, испачканными мукой.
— Ой! — воскликнула она, укоризненно взглянув на мужа, который не предупредил ее о появлении гостя.
Чтобы совсем не смутить хозяйку, замминистра легонько подтолкнул Чэнь Юнмина в спину, дав понять, что не стоит говорить женщине о его должности, и сам поспешно представился:
— Меня зовут Чжэн!
Двое мальчиков с любопыством разглядывали гостя через приоткрытую дверь, а потом даже стали подмигивать ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99