— Наверняка ты прав, — сказал Динитак с чуть слышной ноткой иронии в голосе.
Деккерет уловил интонацию, но не позволил другу прервать полет его фантазии.
— Я знаю, что будет именно так. Ворота станут памятником мне. Врата Деккерета — вот как люди будут называть их на протяжении многих предстоящих столетий. Каждый проезжающий по Горе снизу пройдет через них и разинет рот в благоговейном восторге, и люди будут говорить друг другу, что эти огромные прекрасные ворота, самые прославленные ворота в мире, были выстроены очень давно лордом короналем по имени Деккерет, уроженцем этого самого города — Норморка.
Он не мог не улыбнуться собственному до нелепости претенциозному монологу. Памятник ему? Разве корональ Маджипура должен всерьез заботиться о том, сохранится его имя в веках или забудется? Все что он только что сказал, показалось ему невероятной глупостью еще до того, как успели отзвучать последние слова. Динитак часто оказывал на него такое воздействие. Суровый реализм этого человека то и дело служил мощным волноломом на пути самых дерзких всплесков романтических мечтаний Деккерета.
Но не в этом случае, решил он про себя. Независимо от предчувствий Динитака врата Деккерета будут построены. Скорее всего, они окажутся не первым деянием, которое он осуществит, став короналем, но Деккерет твердо знал, что рано или поздно они появятся в Норморке. Эта мечта волновала его уже много лет. Динитаку не удастся заставить будущего короналя отказаться от ее исполнения.
Они двинулись дальше по гребню стены.
— Это дворец графа, если я не ошибаюсь? — спросил Динитак, перегибаясь через внутренний парапет. — Его довольно трудно узнать сверху. Впрочем, вид у него все такой же отвратительный.
— Возможно… Возможно… —Деккерет почувствовал, что его настроение неожиданно испортилось. В висках застучало. Он шагнул к парапету, чтобы улучшить обзор, почти наткнулся на двоих гвардейцев графа Консидата и приказал им убираться с дороги таким яростным жестом, что тем, наверное, показалось, будто почетный гость хочет сбросить их со стены. Они поспешно посторонились.
Немигающими глазами уставился он на площадь перед дворцом. На его лице застыло холодное выражение, губы были крепко стиснуты. Он поднес кончики пальцев к голове и принялся медленными круговыми движениями потирать виски.
— Что-то не так? — осведомился Динитак, видя что его друг надолго застыл в столь необычной для него позе.
— Лучше всего покушение было бы видно именно отсюда, — спокойно отозвался Деккерет и принялся рассказывать, быстрыми движениями руки указывая Динитаку, кто где находился: — Лорд Престимион только что прибыл на площадь. Вон там, справа, опустился его парящий экипаж. Он вышел из него, Гиялорис находился по левую руку, Акбалик — по правую. Ведь ты же так и не видел Акбалика, верно? Он умер примерно в то время, когда ты присоединился к нам в Стойене для решительного наступления на Дантирию Самбайла. Акбалик был замечательным человеком. Это ему следовало стать наследником короналя, а не мне… Граф Меглис стоял на лестнице дворцового крыльца, на третьей или четвертой ступеньке. Этот безмозглый болван просто стоял там, дожидаясь, пока Престимион поднимется к нему, хотя по протоколу должен был вести себя по-другому. Престимион ждал, пока Меглис спустится к нему навстречу, а тот не делал ни шагу, так что несколько мгновений они стояли неподвижно.
Деккерет умолк.
— А где ты стоял? — спросил Динитак— Ты, по-моему, говорил, что был там в этот день и все видел своими глазами.
— Да, видел. Была огромная толпа, вон там, слева, где к площади подходит широкий бульвар. Тысячи людей. Охранники оттеснили нас назад. Я стоял в толпе на той стороне. Во втором ряду.
Деккерет вздохнул. Снова наступила пауза, которую прервал Динитак:
— Ну, что было дальше? Убийца выскочил из толпы, размахивая своим серпом? Кто-то завопил, чтобы предупредить короналя? Подбежали охранники и убили покушавшегося?
— Нет. Первой подбежала девушка…
— Девушка?
— Красивая девушка, очень высокого роста, с вьющимися волосами цвета красного золота. Шестнадцати лет от роду. Ее звали Ситель, она приходилась мне двоюродной сестрой. Стояла прямо передо мной, прижатая к веревке, удерживавшей толпу. Она обожала лорда Престимиона. Мы встали на рассвете, чтобы занять место получше, в первых рядах. Она несла огромный букет — из сотен цветов, — собранный своими руками. Хотела, наверное, бросить его короналю. Но нет… Нет… Нет… — Голос Деккерета потерял всякую выразительность и звучал глухо и монотонно: — Она пригнулась, пролезла под веревкой и, проскользнув мимо стражников, подскочила к Престимиону, чтобы вручить ему букет. Очень неблагоразумный поступок. Но ему понравилось. Он подал знак стражникам, чтобы они пропустили девушку. Взял у нее цветы… Задал ей один или два вопроса… А затем…
— Человек с серпом?
— Да. Тощий человек с бородой. И безумным горящим взглядом. Выскочил словно из ниоткуда и кинулся прямо к Престимиону. Ситель не видела его, но, вероятно, услышала шаги, обернулась… и он с размаху ударил ее серпом, чтобы убрать с дороги. — Деккерет провел пальцами по шее. — Вот так. Кровь повсюду… ее горло…
— Он убил ее, твою сестренку? — потерянным голосом спросил Динитак.
— Она, скорее всего, умерла почти сразу.
— А затем стражники убили его…
— Нет, — возразил Деккерет. — Это сделал я.
— Ты?
— Убийца стоял через пять или шесть человек слева от меня. Я выскочил из толпы прямо к нему… не помню, то ли перепрыгнул через веревку, то ли пролез под ней… Этих мгновений я не помню — вообще ничего, только то, что был там и видел Ситель… она зажимала рану рукой, и у нее уже подгибались ноги… и Престимиона, стоявшего в оцепенении, и человека с серпом, поднимавшего руку, и Гиялориса и Акбалика, бросившихся к убийце, но недостаточно быстро. Я поймал руку убийцы и вывернул ее так, что она с треском сломалась. Тогда я обхватил его рукой за шею и одним рывком сломал и ее. А потом поднял Ситель — она уже была мертва, это я точно знаю — и ушел с ней на руках прямо через толпу по бульвару Спурифона в Старый город. Никто не остановил меня. Люди расступались при моем приближении. Я отнес ее домой и рассказал ее родителям обо всем, что случилось. Это был самый ужасный час моей жизни. И он до сих пор во всех мельчайших подробностях живет в моей памяти.
— Ты любил ее? И хотел жениться на ней, верно? Родители обещали вас друг другу?
— О нет! Ничего подобного! Да, я на самом деле любил ее, но не как мужчина женщину. Мы ведь были двоюродными, не забывай. А росли, скорее, как родные брат и сестра. Нашим родителям действительно хотелось, чтобы мы поженились, но я никогда не думал об этом всерьез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157