— А она?
Деккерет вымученно улыбнулся.
— Она вполне могла мечтать выйти замуж за лорда Престимиона. Я помню, что вся ее комната была увешана его портретами. Но это, конечно, ни при каких условиях не могло случиться, и она, вероятно, понимала это. Очень возможно, что она была влюблена в меня, вполне допускаю. Мы были тогда настолько молоды… что мы могли знать?..
Он снова посмотрел вниз, на площадь. Неужели ее кровь до сих пор сохранилась на этих булыжниках?
«Нет-нет, — резко одернул он себя, — не будь смешным!»
— А все же, — гнул свое Динитак, — думаю, что ты был влюблен в нее.
— Нет. Я уверен, что не был, во всяком случае не тогда. Но — да поможет мне Божество, Динитак! — после того дня что-то начало постепенно расти во мне. Она никогда не покидает мои мысли. Оглядываясь назад сквозь все эти прожитые годы, я вижу ее, ее лицо, ее озорные глаза, ее волосы, ее манеру поведения, то, как она могла бы пробежать вверх и вниз по этой лестнице… и думаю, что если бы она осталась жить, если бы мы с ней стали чуть постарше… — Деккерет отчаянно замотал головой. — Хватит об этом. Со дня ее смерти прошло больше лет, чем она успела прожить на свете. Она не более реальна теперь, чем те видения, которые посещают нас во сне. Давай уйдем отсюда подальше.
— Я сожалею, что тебе пришлось снова разбередить душевную рану, Деккерет.
— Неважно. Эти воспоминания все время со мной. Просто вид того самого места сделал их ненадолго еще немного острее, вот и все. Ты знаешь, что в тот же самый день, ближе к вечеру, Акбалик каким-то образом разыскал меня и отвел к Престимиону, который предложил мне, в награду за спасение его жизни, стать рыцарем — посвященным Замка? Так что все произошедшее со мной с тех пор есть прямое следствие ужасных событий того дня. Я помню, как Престимион сказал Акбалику: «Кто знает? А может быть, мы нашли здесь сегодня следующего короналя?» Это его собственные слова. Он шутил тогда, конечно.
— Но оказался совершенно прав.
— Да. Так и должно казаться. Прямая линия, соединяющая мальчишку, выскочившего из толпы, чтобы спасти лорда Престимиона, с человеком, который когда-нибудь сядет на место Престимиона, когда тот займет трон Конфалюма. — Деккерет разразился резким смехом. — Я — лорд Деккерет!.. Разве это не поразительно, Динитак?
— Не для меня. Но мне иногда кажется, что мысли о предстоящем тебе восхождении на трон короналя вызывают у тебя тревогу.
— А у тебя, будь ты на моем месте, разве не вызывали бы?
— Но я не на твоем месте и, слава Божеству, никогда не буду на нем. Мне вполне достаточно быть тем, кто я есть.
— Как и мне, Динитак Я совершенно не тороплюсь взвалить на себя ту работу, которой занят Престимион. Если бы он оставался короналем еще двадцать лет, было бы просто изумительно, и..
Динитак дернул Деккерета за рукав.
— Подожди. Взгляни-ка, там происходит что-то странное.
Деккерет послушно повернулся к городу и посмотрел туда, куда указывал Динитак. Да, футах в пятидесяти от стены, вплотную к шеренге гвардейцев Консидата, преграждавших вход на лестницу, действительно происходило нечто странное. С полдюжины стражников окружили какого-то человека. Доносились злобные невнятные крики, видны были размахивающие руки.
— Еще одна попытка покушения была бы слишком уж невероятной, — сказал Динитак.
— Ты просто чертовски прав. Но эти недоумки… — Деккерет привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть, и у него вырвалось полузадушенное восклицание. — Клянусь Хозяйкой, это гонец из Замка! Это из-за него они подняли переполох. Шевелись, Динитак!
Они со всех ног сбежали вниз по лестнице. Какой-то гвардеец изможденного вида вытянулся перед Деккеретом и доложил:
— Подозрительный незнакомец, мой господин. Мы попытались допросить его, но…
— Дубовая башка, неужели ты не знаешь эмблему гонцов короналя? Отойди с дороги!
Деккерет не знал этого человека в лицо, но золотой значок с изображением Горящей Звезды — официальная эмблема курьерской службы — был, несомненно, подлинным. Гонец — он выглядел заметно потрепанным после перепалки со стражниками — решительно шагнул вперед и протянул Деккерету конверт с большой печатью из алого воска, на которой четко виднелся герб Верховного канцлера Септаха Мелайна.
— Мой господин Деккерет, по приказу принца Теотаса я доставил вам депешу от имени совета, я ехал из Замка без остановки день и ночь, чтобы передать ее вам…
Деккерет выхватил конверт, бегло взглянул на печать — не повреждена — и поспешно разорвал его. Внутри находился только один листок, исписанный с одной стороны решительным квадратным и несколько детским почерком Теотаса. Деккерет быстро пробежал текст глазами, затем еще раз, еще раз…
— Плохие новости? — выждав некоторое время, спросил Динитак.
Деккерет кивнул.
— Неважные. Понтифекс болен. Возможно, с ним случился удар.
— Умирает?
— Такого слова здесь нет. Но как оно может не прийти на ум, когда речь идет о болезни девяностолетнего старца? Меня немедленно требуют в Замок. — Деккерет чуть слышно хихикнул. — Что ж, по крайней мере, нам не придется мучиться сегодня вечером на очередном ужасном банкете графа Консидата; возблагодарим Божество за эту небольшую милость. Но что может произойти потом…
Деккерет уставился в пространство, не зная, что и думать. В его душе бурлил вихрь противоречивых чувств: печаль, волнение, тревога, эйфория, недоверие, опасение.
Конфалюм болен. Возможно, умирает. Возможно, уже умер.
А Престимион знает об этом? Он в настоящее время тоже где-то путешествует. Как обычно. Деккерет мельком подумал, какие сцены могли разыгрываться в Замке в отсутствие короналя и его наследника.
— Это может ничего не значить, — сказал он. Его голос, обычно сочный и гулкий, прозвучал на сей раз сухо и хрипло. — Старики часто болеют. Не все, что походит на удар, на самом деле оказывается им. И от удара не обязательно умирают.
— Все это верно, — согласился Динитак. — Но несмотря на это…
Деккерет поднял руку ладонью вперед.
— Нет. Не говори об этом.
Но Динитак упрямо продолжал:
— Ты только что говорил о своей надежде, что Престимион останется короналем еще на двадцать лет. И я знаю, ты говорил это искренне. Но на самом деле ты не верил в такую возможность — ведь правда?
9
Появились первые пунгатаны, густо усеивающие лежавшую впереди пустошь.
— До чего отвратительные растения! — пробормотал Джакомин Халефис. — Как же я их ненавижу! Будь моя воля, я бы сжег их все!
— Ах, что ты! — весело воскликнул Мандралиска. — Они наши лучшие друзья, эти растения!
— Возможно, ваши друзья, ваша светлость. Но не мои.
— Они охраняют наши владения, — объяснил ему граф. — Они защищают нас от врагов, наши замечательные пунгатаны.
Он не преувеличивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157