Но сейчас ему предстоит стать лордом Деккеретом из Замка лорда Деккерета, он выстроит часовню Деккерета, а в Норморке он, как и сказал Динитаку Барджазиду (как же давно это было — ему казалось, что прошло едва ли не сто лет), в конце концов выстроит врата Деккерета, а также, возможно…
— Мой лорд…
Деккерет даже вздрогнул: настолько неожиданно этот голос прервал его размышления.
Однако он не сразу понял, что обращались именно к нему, — еще не успел привыкнуть к обращению «лорд». Он даже посмотрел по сторонам, ожидая увидеть где-то поблизости Престимиона, и лишь затем сообразил, что речь шла о нем. А говорил су-сухирис Мондиганд-Климд, Верховный придворный маг Престимиона.
— Я понимаю, что нарушил ваше уединение, мой лорд, и приношу за это свои извинения.
— Вы ничего не делаете без веских причин, Мондиганд-Климд. Так что вряд ли требуется говорить об извинениях.
— Благодарю вас, господин. Дело в том, что я должен сообщить вам нечто, на мой взгляд, заслуживающее серьезного внимания. Не могли бы мы поговорить где-нибудь в другом месте, где нам не будут угрожать неожиданные помехи?
Деккерет знаком предложил двухголовому волшебнику пройти вперед.
Он никогда не мог понять до конца, почему Престимион, известный своим упорным и закоренелым скептицизмом в отношении ко всему, что было связано с делами мистики и оккультизма, все же держал в своем ближайшем окружении мага. Да, приверженность Конфалюма к колдовству была общеизвестна, да и его предшественник Пранкипин, насколько было известно Деккерету, имел те же самые иррациональные склонности; но Престимион, как ему всегда казалось, куда больше полагался на свой рассудок и чувства, чем на заклинания и предсказания пророков. И его Верховный канцлер Септах Мелайн подходил ко всем этим делам не менее, если не более реалистически.
Деккерет, однако, знал, что Престимион, несмотря на весь свой скептицизм, провел некоторое время в Триггойне, столице волшебников, расположенной на дальнем севере Алханроэля (бывший корональ едва ли не меньше всего на свете любил вспоминать этот период), и воспользовался помощью нескольких сильнейших тамошних чародеев в войне против узурпатора Корсибара, а затем еще несколько раз за время своего правления. Так что его отношение к волшебным искусствам было более сложным, чем могло показаться на первый взгляд.
К тому же Мондиганд-Климд, судя по всему, никогда не был просто декоративной фигурой при дворе. У Деккерета вовсе не было впечатления, что Престимион держал су-сухириса рядом с собой лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза тем миллиардам наивных людей, которые верили предсказателям и некромантам. Нет, Престимион на самом деле консультировался с Мондиганд-Климдом по вопросам высочайшей важности. Кстати, об этом Деккерет хотел поговорить с Престимионом до того, как произойдет окончательная передача власти. Сам Деккерет питал к магическим искусствам лишь крайне слабый интерес как к одному из феноменов современной культуры и нисколько не верил в их ценность для предсказания будущего. Но если Престимион считал, что полезно держать под рукой кого-то вроде Мондиганд-Климда..
Так что сейчас он не стал сразу задавать магу лишних вопросов. Су-сухирис вел его в квартиру, которую занимал с самых первых дней правления Престимиона; она располагалась на другой стороне двора Пинитора, прямо напротив покоев самого короналя. Деккерет знал, что эти апартаменты принадлежали забытому сыну лорда Конфалюма принцу Корсибару до того, как тот узурпировал трон; это черное деяние было позднее стерто из памяти почти всех обитателей мира. Так что кого-нибудь незначительного здесь вряд ли могли поселить.
У Деккерета никогда еще не было причины побывать здесь. И, войдя, он первым делом не без удивления обратил внимание на то, сколь скудно были обставлены эти покои. Он не увидел ни одного из множества бессмысленных приспособлений для профессионального колдовства — амбивалов и гекасафоров, алембиков и армиллярных сфер, при помощи которых шарлатаны на рынках морочили головы доверчивому народу, толстых, в кожаных переплетах томов сводов тайных знаний, напечатанных старинным шрифтом черного письма, которые сильнее всего пугали тех, кто питал почтение к подобным вещам. Деккерет заметил лишь несколько маленьких устройств, очень похожих на вычислительные машины для бухгалтеров — и, вполне возможно, на самом деле ими являвшихся, — да небольшую библиотеку из книг, в которых, судя по внешнему виду, не было ничего мистического. Больше в тех комнатах Мондиганд-Климда, через которые они прошли, не было ничего — ни кроватей, ни стульев Может быть, су-сухирис спал и ел стоя? Похоже на то.
И беседы он вел так же. Деккерет сразу понял, что это будет не слишком приятный разговор. Так всегда было с су-сухирисами. И не только потому, что они были настолько высоки ростом — благодаря длинным, в целый фут, шеям и веретенообразным головам они, если не по массивности, то по крайней мере по росту вполне могли конкурировать со скандарами, — но, в первую очередь, из-за полной чужеродности своего облика. Конечно, прежде всего в этом были повинны их две головы. Каждая из них обладала собственной индивидуальностью, не зависящей от второй, собственным выражением лица, собственным тембром голоса, собственным проницательным взглядом пары изумрудно-зеленых глаз. Существовала ли где-нибудь в галактике еще одна двухголовая раса? А бледная, безволосая, гладкая, как белый мрамор, кожа, бесконечно мрачное выражение лиц, жестко сжатые безгубые разрезы — такими были их не умеющие улыбаться рты… Благодаря такому их облику большинство представителей иных рас относились к ним как к ужасным бездушным чудовищам.
И все же один из них — этот двухголовый волшебник — был близким советником и другом лорда Престимиона. Этому требовалось объяснение. Деккерет пожалел, что не озадачился его поисками намного раньше.
— Я давно уже знаю, мой лорд, о том, что вы не испытываете симпатии к так называемым оккультным наукам, — начал Мондиганд-Климд. — Разрешите мне для начала сообщить вам, что я разделяю ваше отношение. Деккерет нахмурился.
— Довольно странно слышать такое от вас.
— Почему же?
— Из-за парадокса, содержащегося в ваших словах. Профессиональный маг утверждает, что скептически относится к магии. И говорит об оккультных науках «так называемые оккультные науки»!
— Да, я действительно скептик, хотя и не совсем такого рода, как вы, ваше высочество. Если я правильно понимаю вас, вы исходите из предположения, что все предсказания — это простые догадки, вряд ли дающие более достоверный результат, чем простое подбрасывание монетки, тогда как…
— О, совсем не всякие предсказания, Мондиганд-Климд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
— Мой лорд…
Деккерет даже вздрогнул: настолько неожиданно этот голос прервал его размышления.
Однако он не сразу понял, что обращались именно к нему, — еще не успел привыкнуть к обращению «лорд». Он даже посмотрел по сторонам, ожидая увидеть где-то поблизости Престимиона, и лишь затем сообразил, что речь шла о нем. А говорил су-сухирис Мондиганд-Климд, Верховный придворный маг Престимиона.
— Я понимаю, что нарушил ваше уединение, мой лорд, и приношу за это свои извинения.
— Вы ничего не делаете без веских причин, Мондиганд-Климд. Так что вряд ли требуется говорить об извинениях.
— Благодарю вас, господин. Дело в том, что я должен сообщить вам нечто, на мой взгляд, заслуживающее серьезного внимания. Не могли бы мы поговорить где-нибудь в другом месте, где нам не будут угрожать неожиданные помехи?
Деккерет знаком предложил двухголовому волшебнику пройти вперед.
Он никогда не мог понять до конца, почему Престимион, известный своим упорным и закоренелым скептицизмом в отношении ко всему, что было связано с делами мистики и оккультизма, все же держал в своем ближайшем окружении мага. Да, приверженность Конфалюма к колдовству была общеизвестна, да и его предшественник Пранкипин, насколько было известно Деккерету, имел те же самые иррациональные склонности; но Престимион, как ему всегда казалось, куда больше полагался на свой рассудок и чувства, чем на заклинания и предсказания пророков. И его Верховный канцлер Септах Мелайн подходил ко всем этим делам не менее, если не более реалистически.
Деккерет, однако, знал, что Престимион, несмотря на весь свой скептицизм, провел некоторое время в Триггойне, столице волшебников, расположенной на дальнем севере Алханроэля (бывший корональ едва ли не меньше всего на свете любил вспоминать этот период), и воспользовался помощью нескольких сильнейших тамошних чародеев в войне против узурпатора Корсибара, а затем еще несколько раз за время своего правления. Так что его отношение к волшебным искусствам было более сложным, чем могло показаться на первый взгляд.
К тому же Мондиганд-Климд, судя по всему, никогда не был просто декоративной фигурой при дворе. У Деккерета вовсе не было впечатления, что Престимион держал су-сухириса рядом с собой лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза тем миллиардам наивных людей, которые верили предсказателям и некромантам. Нет, Престимион на самом деле консультировался с Мондиганд-Климдом по вопросам высочайшей важности. Кстати, об этом Деккерет хотел поговорить с Престимионом до того, как произойдет окончательная передача власти. Сам Деккерет питал к магическим искусствам лишь крайне слабый интерес как к одному из феноменов современной культуры и нисколько не верил в их ценность для предсказания будущего. Но если Престимион считал, что полезно держать под рукой кого-то вроде Мондиганд-Климда..
Так что сейчас он не стал сразу задавать магу лишних вопросов. Су-сухирис вел его в квартиру, которую занимал с самых первых дней правления Престимиона; она располагалась на другой стороне двора Пинитора, прямо напротив покоев самого короналя. Деккерет знал, что эти апартаменты принадлежали забытому сыну лорда Конфалюма принцу Корсибару до того, как тот узурпировал трон; это черное деяние было позднее стерто из памяти почти всех обитателей мира. Так что кого-нибудь незначительного здесь вряд ли могли поселить.
У Деккерета никогда еще не было причины побывать здесь. И, войдя, он первым делом не без удивления обратил внимание на то, сколь скудно были обставлены эти покои. Он не увидел ни одного из множества бессмысленных приспособлений для профессионального колдовства — амбивалов и гекасафоров, алембиков и армиллярных сфер, при помощи которых шарлатаны на рынках морочили головы доверчивому народу, толстых, в кожаных переплетах томов сводов тайных знаний, напечатанных старинным шрифтом черного письма, которые сильнее всего пугали тех, кто питал почтение к подобным вещам. Деккерет заметил лишь несколько маленьких устройств, очень похожих на вычислительные машины для бухгалтеров — и, вполне возможно, на самом деле ими являвшихся, — да небольшую библиотеку из книг, в которых, судя по внешнему виду, не было ничего мистического. Больше в тех комнатах Мондиганд-Климда, через которые они прошли, не было ничего — ни кроватей, ни стульев Может быть, су-сухирис спал и ел стоя? Похоже на то.
И беседы он вел так же. Деккерет сразу понял, что это будет не слишком приятный разговор. Так всегда было с су-сухирисами. И не только потому, что они были настолько высоки ростом — благодаря длинным, в целый фут, шеям и веретенообразным головам они, если не по массивности, то по крайней мере по росту вполне могли конкурировать со скандарами, — но, в первую очередь, из-за полной чужеродности своего облика. Конечно, прежде всего в этом были повинны их две головы. Каждая из них обладала собственной индивидуальностью, не зависящей от второй, собственным выражением лица, собственным тембром голоса, собственным проницательным взглядом пары изумрудно-зеленых глаз. Существовала ли где-нибудь в галактике еще одна двухголовая раса? А бледная, безволосая, гладкая, как белый мрамор, кожа, бесконечно мрачное выражение лиц, жестко сжатые безгубые разрезы — такими были их не умеющие улыбаться рты… Благодаря такому их облику большинство представителей иных рас относились к ним как к ужасным бездушным чудовищам.
И все же один из них — этот двухголовый волшебник — был близким советником и другом лорда Престимиона. Этому требовалось объяснение. Деккерет пожалел, что не озадачился его поисками намного раньше.
— Я давно уже знаю, мой лорд, о том, что вы не испытываете симпатии к так называемым оккультным наукам, — начал Мондиганд-Климд. — Разрешите мне для начала сообщить вам, что я разделяю ваше отношение. Деккерет нахмурился.
— Довольно странно слышать такое от вас.
— Почему же?
— Из-за парадокса, содержащегося в ваших словах. Профессиональный маг утверждает, что скептически относится к магии. И говорит об оккультных науках «так называемые оккультные науки»!
— Да, я действительно скептик, хотя и не совсем такого рода, как вы, ваше высочество. Если я правильно понимаю вас, вы исходите из предположения, что все предсказания — это простые догадки, вряд ли дающие более достоверный результат, чем простое подбрасывание монетки, тогда как…
— О, совсем не всякие предсказания, Мондиганд-Климд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157