— Вы быстро добрались, Деккерет! Мы рассчитывали увидеть вас только завтра.
— Я выехал, как только получил сообщение. А где Престимион?
— Думаю, что где-то в среднем течении Глэйдж, на полпути к Лабиринту. Он примчался как стрела из Фа, едва мы успели получить новости, минуты три поговорил с леди Вараиль, развернулся и понесся на юг. Хочет отдать дань уважения старику Конфалюму, пока еще имеется такая возможность. Странно, что вы не встретили его по дороге.
— Значит, Конфалюм еще…
— Жив? Насколько мы знаем, да, — ответил Септах Мелайн. — Конечно, нам здесь требуется чертовски много времени для того, чтобы доподлинно узнать, что же происходит внизу. Фраатейкс Рем говорит, что удар не был сильным.
— А можно ли ему доверять? Ведь в его интересах, чтобы все как можно дольше считали, что его хозяин понтифекс продолжает дирижировать танцами. Ведь бывали случаи, когда смерть понтифекса скрывали по нескольку недель. Даже месяцев…
— Что я могу на это сказать, дружище? — сказал Септах Мелайн, пожимая плечами. — Лично я предпочту, чтобы Конфалюм оставался понтифексом еще лет пятьдесят. Хотя понимаю, что у вас вполне может быть иное мнение на этот счет.
— Нет. — Деккерет схватил Септаха Мелайна за запястье и почти вплотную приблизил к нему лицо. Он относился к числу тех очень немногих принцев Замка, кто стоя мог смотреть Септаху Мелайну прямо в глаза. — Нет, — повторил он негромким, глухим голосом. — Здесь вы абсолютно не правы, Септах Мелайн. Если Божеству будет угодно когда-либо сделать меня короналем… что ж, я буду готов исполнить свои обязанности, в какой бы день и час это ни случилось. Но я никоим образом не стремлюсь к тому, чтобы это произошло преждевременно. И любой, кто думает иначе, глубоко заблуждается.
Септах Мелайн улыбнулся.
— Не горячитесь, Деккерет! Я не имел в виду ничего обидного. Абсолютно ничего. Пойдемте, я провожу вас до дому. Вы успеете слегка освежиться после поездки. Совет соберется сразу после полудня в тронном зале Стиамота. Вам тоже следовало бы прийти, если, конечно, хотите.
— Я приду, — пообещал Деккерет.
Но собрание совета оказалось даже не бесполезным, а просто бессмысленным. О чем должна была идти речь? Самые верхние уровни управления находились в своеобразном параличе. Понтифекс перенес удар, возможно был на грани смерти; мог даже уже умереть. Корональ уехал в Лабиринт, чтобы, как это было принято, навестить старшего монарха на одре болезни. Чиновники в обеих столицах жили и трудились как обычно, зато министры, управлявшие ими, не решались что-либо делать, ибо опасались, что не сегодня-завтра им придется освободить места для людей нового правителя.
Не имея никаких достоверных сведений, члены совета могли только делать благородные заявления, выражая надежду, что к понтифексу вернется прежнее здоровье и он будет продолжать свое долгое и великолепное царствование. Однако печать неуверенности читалась на всех лицах. Когда Конфалюм умрет, некоторым из них предложат присоединиться к администрации нового понтифекса в Лабиринте, а другим, которым новый корональ предпочтет иных людей, придется после многих лет пребывания в самом средоточии власти отправиться в отставку. И тот и другой варианты влекли за собой собственные проблемы, а самое главное — никто не мог быть полностью уверен в своем будущем.
Все глаза были устремлены на Деккерета. Но Деккерету нужно было обдумывать собственную судьбу. Он мало говорил на этом собрании. В столь тревожное время ему полагалось держаться более чем скромно. Наследник короналя по своему положению совершенно не то же самое, что корональ.
Когда все закончилось, он вернулся в свои апартаменты. Они были не очень удобными и не слишком роскошными, однако вполне устраивали Престимиона, когда тот был наследником короналя, так что и Деккерет находил их весьма подходящими для себя. Комнаты были просторными и хорошо обставленными, а из больших окон с изогнутыми фасетчатыми стеклами, сделанными искусными стискими стеклодувами, открывался потрясающий вид на пропасть, которая ограничивала это крыло Замка.
Дома он вкратце поговорил со своими помощниками: личным секретарем, тактичнейшим Далипом Амритом, бывшим школьным учителем из Норморка, мажордомом Сингобиндом Мукундом и графиней Аурангой Бибирунской, которая в связи с отсутствием супруги у наследника короналя управляла его хозяйством. Они сообщили ему, что происходило в Замке в его отсутствие. Затем он отослал их и с наслаждением погрузился в большую ванну из черного кинторского мрамора, чтобы не спеша искупаться и расслабиться перед обедом.
Он намеревался поесть в одиночестве и рано лечь спать. Однако едва он успел после ванны облачиться в халат, как появился Далип Амрит с сообщением о том, что леди Вараиль хотела бы видеть его нынче вечером за обедом у себя в королевских покоях в Башне лорда Трайма, если, конечно, у него не было каких-то других планов.
Последние слова были, несомненно, просто данью вежливости. Для отказа от приглашения супруги короналя следовало иметь чрезвычайно веские причины. Деккерет оделся в парадный костюм: удлиненный золотистый камзол и тугие фиолетовые рейтузы с бархатными лампасами — и точно в назначенное время появился в королевской столовой.
Он оказался единственным гостем, что его несколько удивило: он ожидал увидеть здесь еще несколько человек, например Септаха Мелайна, принца Теотаса и леди Фиоринду или еще кого-нибудь из ближайшего окружения короналя. Но Вараиль ожидала его одна. Она была очень просто одета — в длинную зеленую тунику и желтую блузу с широкими рукавами, и Деккерет даже застеснялся своего официального наряда.
Хозяйка подставила гостю щеку для поцелуя. Их вполне можно было назвать близкими друзьями. Леди Вараиль была всего лишь на год или два старше Деккерета, и вдобавок так же, как и он, неожиданно для себя сменила жизнь в заурядной семье на окружение блистательных дам и господ Замка.
Правда, она, дочь несметно богатого банкира Сим-билона Каифа из большого города Сти, провела начало жизни в роскоши и довольстве, тогда как он — сын всего лишь жалкого странствующего торговца. Поэтому Деккерет всегда считал, что Вараиль влилась в среду аристократии Горы легко и свободно, в то время как он был вынужден овладевать искусством светской жизни постепенно и с немалыми трудностями. Примерно так же, думал он, пришлось бы прилагать усилия для постижения какого-нибудь сложного раздела математики.
Сначала были поданы золотисто-коричневые сиппульгарские финики и теплое молоко, в котором мраморными разводами расплывались несколько капель нарабальского красного бренди. Вараиль расспрашивала Деккерета о его поездке в Норморк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157