Стена представляла собой мощный барьер из положенных один на другой огромных прямоугольных черных каменных блоков и полностью скрывала город.
— Ну вот, — сказал Деккерет. — Норморк
— А это что? — удивленно спросил Динитак Барджазид. Они часто путешествовали вместе, но в родном городе Деккерета Барджазид еще не был. — Неужели вот это — ворота? И наш парящий экипаж сможет протиснуться сквозь них? — Он с неподдельным изумлением смотрел на крошечное, словно подмигивающее, отверстие. До смешного непропорциональное, оно притаилось в подножии могущественного вала, как будто о необходимости сделать его поначалу забыли и добавили лишь после того, как вся постройка была закончена. Казалось, что в него не пройдет и телега приличного размера. По бокам застыли два гвардейца в одеяниях из зеленой кожи; они стояли на вид очень спокойно, но не сводили внимательных взглядов с подъезжавших. В брешь можно было разглядеть дразнящую воображение частицу укрытого за стеной города — похоже, это были какие-то склады и пара серых многоугольных башен.
Деккерет улыбнулся.
— Эти ворота называются «Глаз Стиамота». Конечно, чересчур громкое название для такого узкого лаза. То, что ты видишь, служит единственным входом в прославленный город Норморк. Впечатляет, правда? Но, поверь, для нас он достаточно широк Мы вполне сможем проскользнуть в этот проход.
— Странно, — заметил Динитак, когда они проехали под стрельчатой аркой и оказались в городе. — Огромная стена, и такие жалкие, непрезентабельные ворота. Это должно создавать у приезжих ощущение, что они нежеланные гости.
— У меня есть соображения о том, как изменить здесь кое-что, когда появится возможность, — ответил Деккерет. — Завтра увидишь.
Поводом для визита Деккерета в Норморк стало рождение сына у Консидата, нынешнего графа Норморкского. Город не принадлежал к числу самых важных, так что единственным официальным предлогом для приезда вероятного будущего короналя были личные поздравления и вручение какого-нибудь достойного подарка родителям новорожденного. И конечно, этот визит ни в коей мере нельзя было считать государственным. Но Деккерет, который не был в Норморке уже много месяцев, попросил у короналя разрешения огласить поздравление от его имени и в качестве компаньона взять с собой Динитака.
— А не Фулкари? — спросил Престимион.
Деккерет и Фулкари были неразлучной парой вот уже два, а то и три года. Однако Деккерет ответил, что граф Консидат — человек консервативных вкусов и поэтому едва ли обрадуется, если Деккерет посетит его в обществе женщины, не являющейся его женой. Лучше уж взять с собой Динитака. Престимион не стал углубляться в тему. До него доходили слухи, к тому времени распространившиеся по всему Замку, что в последнее время между принцем Деккеретом и леди Фулкари произошел какой-то разлад, хотя сам Деккерет никому об этом не обмолвился ни словом.
Деккерет и Динитак уже на протяжении многих лет считались ближайшими друзьями, хотя внешностью и характерами были совершенно несхожи. Когда крупный, широкоплечий, с мощной грудью, исполненный неиссякаемой энергии и беспредельного здравого смысла Деккерет разговаривал, слова выплескивались из него стремительным потоком, сливаясь порой в веселый звучный рев. Весь ход его жизни до настоящего времени предрасполагал к оптимизму, безграничному энтузиазму и вере в то, что жизнь прекрасна.
Динитак Барджазид был несколькими годами моложе друга, на полголовы ниже и обладал значительно менее внушительной конституцией, хотя, если приглядеться, нетрудно было заметить, что под кожей играют тугие мышцы. На узком костлявом лице скептическим блеском сверкали темные глаза, а кожа была еще темнее, чем глаза, — смуглая кожа человека, много лет прожившего под яростным солнцем южного континента. Динитак разговаривал гораздо более сдержанно, чем Деккерет, и, похоже, относился к миру весьма настороженно, был проницателен и прагматичен. Возможно, причиной тому служил тот факт, что молодость его прошла на суровой, прожаренной знойным солнцем земле рядом с двуличным, жестоким и коварным негодяем-отцом. В словах Динитака, обращенных к Деккерету, частенько звучала вопросительная интонация, заставлявшая последнего дважды, а то и более чем дважды, обдумывать то или иное событие.
Динитак строил свою жизнь, руководствуясь четким, строгим чувством долженствования, набором непререкаемых моральных императивов, как будто на заре жизни решил построить свое бытие на основе философии созидания и веры — в противоположность тому, что мог бы делать или думать его отец.
Они очень высоко ценили друг друга. Деккерет поклялся, что по мере его восхождения по иерархической лестнице Динитак будет подниматься вместе с ним, хотя и не имел ясного представления о том, как это сделать, — ведь мрачное прошлое отца и родственников Динитака было весьма широко известно. Но он знал, что найдет такую возможность.
— Полагаю, что это комитет по нашей встрече, — сказал Динитак, указав большим пальцем в ворота.
Сразу за воротами лежала мощенная гладкими камнями площадь, окаймленная со всех сторон серыми деревянными зданиями, предназначенными, видимо, для стражи. А на площади их поджидал представитель графа Норморкского — маленький, хилый чернобородый человечек, которого, казалось, мог повалить любой порыв ветра. Дождавшись, пока приехавшие выйдут из парящего экипажа, он поклонился, представился городским юстициарием Кордом, а затем многословно и напыщенно сообщил, что славный город Норморк рад приветствовать в своих стенах принца Деккерета и его спутника. Затем юстициарий указал на дюжину стоявших чуть поодаль вооруженных людей в зеленых кожаных форменных одеждах.
— Эти люди будут охранять вас во время вашего пребывания у нас, — сообщил он.
— Зачем? — удивился Деккерет. — Я взял с собой собственного телохранителя.
— Таково желание графа Консидата, — ответил юстициарий Корд таким тоном, что сразу становилось ясно, что вопрос не подлежит обсуждению. — Покорнейше прошу вас и ваших людей следовать за мной, ваше превосходительство.
— Что все это значит? — шепотом спросил Динитак у Деккерета, когда они, сопровождаемые спереди и сзади многочисленным конвоем гвардейцев, двинулись пешком по узким извилистым переулкам в отведенную им резиденцию. — Я не думаю, что нам может угрожать здесь какая-либо опасность.
— Нам, конечно, нет. Но когда Престимион был здесь с государственным визитом вскоре после того, как стал короналем, какой-то сумасшедший попытался убить его прямо перед дворцом графа. Это случилось во время правления графа Меглиса, отца Консидата. Как вы, наверное, помните, безумие тогда охватило чуть ли не весь мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
— Ну вот, — сказал Деккерет. — Норморк
— А это что? — удивленно спросил Динитак Барджазид. Они часто путешествовали вместе, но в родном городе Деккерета Барджазид еще не был. — Неужели вот это — ворота? И наш парящий экипаж сможет протиснуться сквозь них? — Он с неподдельным изумлением смотрел на крошечное, словно подмигивающее, отверстие. До смешного непропорциональное, оно притаилось в подножии могущественного вала, как будто о необходимости сделать его поначалу забыли и добавили лишь после того, как вся постройка была закончена. Казалось, что в него не пройдет и телега приличного размера. По бокам застыли два гвардейца в одеяниях из зеленой кожи; они стояли на вид очень спокойно, но не сводили внимательных взглядов с подъезжавших. В брешь можно было разглядеть дразнящую воображение частицу укрытого за стеной города — похоже, это были какие-то склады и пара серых многоугольных башен.
Деккерет улыбнулся.
— Эти ворота называются «Глаз Стиамота». Конечно, чересчур громкое название для такого узкого лаза. То, что ты видишь, служит единственным входом в прославленный город Норморк. Впечатляет, правда? Но, поверь, для нас он достаточно широк Мы вполне сможем проскользнуть в этот проход.
— Странно, — заметил Динитак, когда они проехали под стрельчатой аркой и оказались в городе. — Огромная стена, и такие жалкие, непрезентабельные ворота. Это должно создавать у приезжих ощущение, что они нежеланные гости.
— У меня есть соображения о том, как изменить здесь кое-что, когда появится возможность, — ответил Деккерет. — Завтра увидишь.
Поводом для визита Деккерета в Норморк стало рождение сына у Консидата, нынешнего графа Норморкского. Город не принадлежал к числу самых важных, так что единственным официальным предлогом для приезда вероятного будущего короналя были личные поздравления и вручение какого-нибудь достойного подарка родителям новорожденного. И конечно, этот визит ни в коей мере нельзя было считать государственным. Но Деккерет, который не был в Норморке уже много месяцев, попросил у короналя разрешения огласить поздравление от его имени и в качестве компаньона взять с собой Динитака.
— А не Фулкари? — спросил Престимион.
Деккерет и Фулкари были неразлучной парой вот уже два, а то и три года. Однако Деккерет ответил, что граф Консидат — человек консервативных вкусов и поэтому едва ли обрадуется, если Деккерет посетит его в обществе женщины, не являющейся его женой. Лучше уж взять с собой Динитака. Престимион не стал углубляться в тему. До него доходили слухи, к тому времени распространившиеся по всему Замку, что в последнее время между принцем Деккеретом и леди Фулкари произошел какой-то разлад, хотя сам Деккерет никому об этом не обмолвился ни словом.
Деккерет и Динитак уже на протяжении многих лет считались ближайшими друзьями, хотя внешностью и характерами были совершенно несхожи. Когда крупный, широкоплечий, с мощной грудью, исполненный неиссякаемой энергии и беспредельного здравого смысла Деккерет разговаривал, слова выплескивались из него стремительным потоком, сливаясь порой в веселый звучный рев. Весь ход его жизни до настоящего времени предрасполагал к оптимизму, безграничному энтузиазму и вере в то, что жизнь прекрасна.
Динитак Барджазид был несколькими годами моложе друга, на полголовы ниже и обладал значительно менее внушительной конституцией, хотя, если приглядеться, нетрудно было заметить, что под кожей играют тугие мышцы. На узком костлявом лице скептическим блеском сверкали темные глаза, а кожа была еще темнее, чем глаза, — смуглая кожа человека, много лет прожившего под яростным солнцем южного континента. Динитак разговаривал гораздо более сдержанно, чем Деккерет, и, похоже, относился к миру весьма настороженно, был проницателен и прагматичен. Возможно, причиной тому служил тот факт, что молодость его прошла на суровой, прожаренной знойным солнцем земле рядом с двуличным, жестоким и коварным негодяем-отцом. В словах Динитака, обращенных к Деккерету, частенько звучала вопросительная интонация, заставлявшая последнего дважды, а то и более чем дважды, обдумывать то или иное событие.
Динитак строил свою жизнь, руководствуясь четким, строгим чувством долженствования, набором непререкаемых моральных императивов, как будто на заре жизни решил построить свое бытие на основе философии созидания и веры — в противоположность тому, что мог бы делать или думать его отец.
Они очень высоко ценили друг друга. Деккерет поклялся, что по мере его восхождения по иерархической лестнице Динитак будет подниматься вместе с ним, хотя и не имел ясного представления о том, как это сделать, — ведь мрачное прошлое отца и родственников Динитака было весьма широко известно. Но он знал, что найдет такую возможность.
— Полагаю, что это комитет по нашей встрече, — сказал Динитак, указав большим пальцем в ворота.
Сразу за воротами лежала мощенная гладкими камнями площадь, окаймленная со всех сторон серыми деревянными зданиями, предназначенными, видимо, для стражи. А на площади их поджидал представитель графа Норморкского — маленький, хилый чернобородый человечек, которого, казалось, мог повалить любой порыв ветра. Дождавшись, пока приехавшие выйдут из парящего экипажа, он поклонился, представился городским юстициарием Кордом, а затем многословно и напыщенно сообщил, что славный город Норморк рад приветствовать в своих стенах принца Деккерета и его спутника. Затем юстициарий указал на дюжину стоявших чуть поодаль вооруженных людей в зеленых кожаных форменных одеждах.
— Эти люди будут охранять вас во время вашего пребывания у нас, — сообщил он.
— Зачем? — удивился Деккерет. — Я взял с собой собственного телохранителя.
— Таково желание графа Консидата, — ответил юстициарий Корд таким тоном, что сразу становилось ясно, что вопрос не подлежит обсуждению. — Покорнейше прошу вас и ваших людей следовать за мной, ваше превосходительство.
— Что все это значит? — шепотом спросил Динитак у Деккерета, когда они, сопровождаемые спереди и сзади многочисленным конвоем гвардейцев, двинулись пешком по узким извилистым переулкам в отведенную им резиденцию. — Я не думаю, что нам может угрожать здесь какая-либо опасность.
— Нам, конечно, нет. Но когда Престимион был здесь с государственным визитом вскоре после того, как стал короналем, какой-то сумасшедший попытался убить его прямо перед дворцом графа. Это случилось во время правления графа Меглиса, отца Консидата. Как вы, наверное, помните, безумие тогда охватило чуть ли не весь мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157