На вкус он был все равно, что печеный песок,
но я съел его.
После долгого молчания мужчина сказал:
- Ни один мужчина, ни одна женщина из смертных еще не перешли ту
пустыню, что лежит впереди, за то время, пока я живу здесь. Я ни о чем
таком не слышал, а я живу здесь уже давно. Но я желаю тебе добра,
Гильгамеш. Утром я проведу тебя к вершине и покажу тебе дорогу. Пусть боги
помогут тебе добраться до моря.
Он разговаривал со мной, как с ребенком, который вопреки здравому
смыслу непременно должен добиться своего. В его голосе была печаль, ни
тени раздражения и примиренность с жизнью. Ясно было, что по его мнению,
меня ждет разочарование. Что ж, вполне разумно, ведь он видел, что лежит
по ту сторону гор, а я нет. Моей задачей было добраться до той земли, за
пределами которой уже нет ни горя, ни смерти. Мне нужно было дойти до
Дильмуна, говорить с Зиусудрой. Я должен совершить это путешествие в
скорби и муках, по жаре и по холоду, вздыхая и плача. Я спал в ту ночь на
полу в хижине людей-скорпионов, прислушиваясь к сухому царапающему звуку
их дыхания. Когда встала заря, они покормили меня, а когда солнце встало
между двумя пиками Машу, человек-скорпион сказал: "Пойдем, я покажу тебе
дорогу". Мы вместе взобрались на гребень перевала. Я взглянул вниз, в
долину, полную острых зазубренных скал цвета обожженной глины. Она
простиралась до самого горизонта, справа и слева лежали пустынные степи.
Казалось, это место лишено какого бы то ни было благословения богов.
- Какие звери здесь водятся? - спросил я.
- Ящерицы. Длиннорогие козлы. Львы встречаются, но не часто.
- А демоны здесь есть?
- Я бы не удивился, если бы были.
- Я с ними уже встречался, - сказал я. - Может быть, они меня не
тронут, потому что они знают, что я могу.
- Возможно, - сказал человек-скорпион.
- А вода? Или родники?
- Пока ты не дойдешь до нижнего леса. Только там, по-моему, должна быть
вода.
- Ты сам был там?
- Нет, - сказал он. - Никогда. Да и никто не был.
- Ну что ж, скоро это утверждение перестанет быть правдой, - ответил я
и покинул его, горячо поблагодарив за гостеприимство. Он кивнул мне
головой, но не обнял меня. Он долго-долго стоял на вершине горы, пока я
спускался вниз. Через много часов я поглядел вверх и увидел его уродливую
фигуру, которая отчетливо вырисовывалась на фоне неба. Я еще дважды видел
его. А потом вершина пропала у меня из виду.
31
В путешествии этом было мало удовольствия и много неожиданностей. Я
неохотно вспоминаю о нем. Целыми днями я шагал и шагал по жаре. Солнце,
поднимаясь по небосклону все выше, жгло меня нещадно. Я думал, что сила
его высушит и ослепит меня. Ночи были мучительно холодными, ветры терзали
меня. Камни были очень острые и плохо держались на склонах горы. Стоило
мне сделать неверный шаг, как камень с грохотом срывался у меня из-под
ног, вздымая тучи сухой красной пыли, которая забивала мне ноздри. Я
сильно поранил себе ноги, и много раз, падая, резал кожу, об острые камни.
Меня мучила жажда. Тучи бешеной жалящей мошкары кружили у моего лица всю
дорогу, впиваясь в мои глаза. Я ел ящериц, которых доводилось поймать,
когда они спали на солнце, и длинноногих скачущих насекомых, которых было
полным-полно повсюду. Вместо воды, я жевал веточки жалких корявых
маленьких растений. По крайней мере, хоть демонов я не видел. Я повстречал
нескольких львов, таких же пыльных и жалких, как я сам, но они держались
подальше от меня. Я часто думал, доживу ли я до конца этой долины, и не
однажды мне думалось, что это мой конец.
Как часто случается, нечто, представленное людьми как невозможное, на
проверку оказывается просто невероятно трудным или просто неудобным в
осуществлении. Когда я спустился по долине, я обнаружил, что попал на
высокогорное плато, где росли только маленькие колючие растения. Не очень
привлекательное место, но его можно преодолеть. Я шел по нему много дней.
Я шагал терпеливо, словно вол в ярме.
Места постепенно начали меняться. Почва, красная и сухая, становилась
темней и не казалась такой бесплодной. С юга долетал теплый нежный ветер,
в дыхании которого чувствовалась влага. Однажды я попал в такую узкую
долину, что мог коснуться ее стен руками. Когда же я вышел из нее, то
оказался в туманной местности с ласковым воздухом и мягким солнечным
светом, где сияющая роса покрывала холмы.
Как приятно было ощущать, когда роса коснулась моей иссушенной кожи и
омыла ее нежным дождем! Это место могло бы считаться садом богов. Везде
цвели цветы с таким ароматом, какой не встречался мне раньше. Трава была
светло-зеленая, шелковистая, щекотавшая мне ноги. Воздух переливался
серебром. Я увидел, как передо мной, словно веер, разворачивается земля,
огромная, золотистая, широкая. Ее окаймляли зеленые холмы, а дальше
впереди простиралось море. Я не могу сказать, сколько времени к шел до
этого моря, но я знал, что я дойду сюда и найду благословенную землю
Дильмун на его берегу.
Ободранный, больной, грязный, с дико горящими глазами, одетый только в
львиную рваную шкуру, я пришел в изумление от таких чудес. Мне казалось,
что плоды, грузно свивающие с лоз и ветвей были из граната и янтаря, что
листья растений были из лапис-лазури. Куда бы я ни посмотрел, мне
казалось, что я вижу живые драгоценности: агат, коралл, оникс, топаз.
Когда я шагал среди этого великолепия, я чувствовал, как мои раны
заживают. Я был весь покрыт ранами. Мои волосы и борода были покрыты
колтунами, под которыми гноились болячки. Язык мой распух от жажды. Все
эти раны заживали на глазах. Я нашел прохладную лагуну с чистой голубой
водой. Я вошел в воду и долго потом отдыхал, слушая жужжание пчел. Их
жужжание звучало как музыка. Белые птицы с длинными, как ходули, ногами
смотрели на меня, и казалось, улыбались.
В душе моей был мир. Мне кажется, я никогда не знал такого мира в душе,
как тогда. На этой земле царили тишина и радость, которые принесли мне
успокоение. Я не чувствовал желания двигаться дальше, не хотелось мне и
возвращаться назад, в Урук. Мне было хорошо там, где я был. Я думал, а
было ли время, когда я был доволен тем, где я был? Но тогда я не задавал
себе этого вопроса, ибо не нуждался в ответе. Человек, в чьей душе мир, не
задает себе таких вопросов. Обретение покоя и радости не в моей природе, я
не привык проводить время в их обществе. Пока я лежал так, я подумал об
Энкиду, который ничего не знал об этом замечательном месте. "Ты видишь,
брат? - хотел я спросить его. - На лозах растут не плоды, а драгоценности,
птицы здесь ходят на ходулях, а воздух сладок, словно молодое вино!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
но я съел его.
После долгого молчания мужчина сказал:
- Ни один мужчина, ни одна женщина из смертных еще не перешли ту
пустыню, что лежит впереди, за то время, пока я живу здесь. Я ни о чем
таком не слышал, а я живу здесь уже давно. Но я желаю тебе добра,
Гильгамеш. Утром я проведу тебя к вершине и покажу тебе дорогу. Пусть боги
помогут тебе добраться до моря.
Он разговаривал со мной, как с ребенком, который вопреки здравому
смыслу непременно должен добиться своего. В его голосе была печаль, ни
тени раздражения и примиренность с жизнью. Ясно было, что по его мнению,
меня ждет разочарование. Что ж, вполне разумно, ведь он видел, что лежит
по ту сторону гор, а я нет. Моей задачей было добраться до той земли, за
пределами которой уже нет ни горя, ни смерти. Мне нужно было дойти до
Дильмуна, говорить с Зиусудрой. Я должен совершить это путешествие в
скорби и муках, по жаре и по холоду, вздыхая и плача. Я спал в ту ночь на
полу в хижине людей-скорпионов, прислушиваясь к сухому царапающему звуку
их дыхания. Когда встала заря, они покормили меня, а когда солнце встало
между двумя пиками Машу, человек-скорпион сказал: "Пойдем, я покажу тебе
дорогу". Мы вместе взобрались на гребень перевала. Я взглянул вниз, в
долину, полную острых зазубренных скал цвета обожженной глины. Она
простиралась до самого горизонта, справа и слева лежали пустынные степи.
Казалось, это место лишено какого бы то ни было благословения богов.
- Какие звери здесь водятся? - спросил я.
- Ящерицы. Длиннорогие козлы. Львы встречаются, но не часто.
- А демоны здесь есть?
- Я бы не удивился, если бы были.
- Я с ними уже встречался, - сказал я. - Может быть, они меня не
тронут, потому что они знают, что я могу.
- Возможно, - сказал человек-скорпион.
- А вода? Или родники?
- Пока ты не дойдешь до нижнего леса. Только там, по-моему, должна быть
вода.
- Ты сам был там?
- Нет, - сказал он. - Никогда. Да и никто не был.
- Ну что ж, скоро это утверждение перестанет быть правдой, - ответил я
и покинул его, горячо поблагодарив за гостеприимство. Он кивнул мне
головой, но не обнял меня. Он долго-долго стоял на вершине горы, пока я
спускался вниз. Через много часов я поглядел вверх и увидел его уродливую
фигуру, которая отчетливо вырисовывалась на фоне неба. Я еще дважды видел
его. А потом вершина пропала у меня из виду.
31
В путешествии этом было мало удовольствия и много неожиданностей. Я
неохотно вспоминаю о нем. Целыми днями я шагал и шагал по жаре. Солнце,
поднимаясь по небосклону все выше, жгло меня нещадно. Я думал, что сила
его высушит и ослепит меня. Ночи были мучительно холодными, ветры терзали
меня. Камни были очень острые и плохо держались на склонах горы. Стоило
мне сделать неверный шаг, как камень с грохотом срывался у меня из-под
ног, вздымая тучи сухой красной пыли, которая забивала мне ноздри. Я
сильно поранил себе ноги, и много раз, падая, резал кожу, об острые камни.
Меня мучила жажда. Тучи бешеной жалящей мошкары кружили у моего лица всю
дорогу, впиваясь в мои глаза. Я ел ящериц, которых доводилось поймать,
когда они спали на солнце, и длинноногих скачущих насекомых, которых было
полным-полно повсюду. Вместо воды, я жевал веточки жалких корявых
маленьких растений. По крайней мере, хоть демонов я не видел. Я повстречал
нескольких львов, таких же пыльных и жалких, как я сам, но они держались
подальше от меня. Я часто думал, доживу ли я до конца этой долины, и не
однажды мне думалось, что это мой конец.
Как часто случается, нечто, представленное людьми как невозможное, на
проверку оказывается просто невероятно трудным или просто неудобным в
осуществлении. Когда я спустился по долине, я обнаружил, что попал на
высокогорное плато, где росли только маленькие колючие растения. Не очень
привлекательное место, но его можно преодолеть. Я шел по нему много дней.
Я шагал терпеливо, словно вол в ярме.
Места постепенно начали меняться. Почва, красная и сухая, становилась
темней и не казалась такой бесплодной. С юга долетал теплый нежный ветер,
в дыхании которого чувствовалась влага. Однажды я попал в такую узкую
долину, что мог коснуться ее стен руками. Когда же я вышел из нее, то
оказался в туманной местности с ласковым воздухом и мягким солнечным
светом, где сияющая роса покрывала холмы.
Как приятно было ощущать, когда роса коснулась моей иссушенной кожи и
омыла ее нежным дождем! Это место могло бы считаться садом богов. Везде
цвели цветы с таким ароматом, какой не встречался мне раньше. Трава была
светло-зеленая, шелковистая, щекотавшая мне ноги. Воздух переливался
серебром. Я увидел, как передо мной, словно веер, разворачивается земля,
огромная, золотистая, широкая. Ее окаймляли зеленые холмы, а дальше
впереди простиралось море. Я не могу сказать, сколько времени к шел до
этого моря, но я знал, что я дойду сюда и найду благословенную землю
Дильмун на его берегу.
Ободранный, больной, грязный, с дико горящими глазами, одетый только в
львиную рваную шкуру, я пришел в изумление от таких чудес. Мне казалось,
что плоды, грузно свивающие с лоз и ветвей были из граната и янтаря, что
листья растений были из лапис-лазури. Куда бы я ни посмотрел, мне
казалось, что я вижу живые драгоценности: агат, коралл, оникс, топаз.
Когда я шагал среди этого великолепия, я чувствовал, как мои раны
заживают. Я был весь покрыт ранами. Мои волосы и борода были покрыты
колтунами, под которыми гноились болячки. Язык мой распух от жажды. Все
эти раны заживали на глазах. Я нашел прохладную лагуну с чистой голубой
водой. Я вошел в воду и долго потом отдыхал, слушая жужжание пчел. Их
жужжание звучало как музыка. Белые птицы с длинными, как ходули, ногами
смотрели на меня, и казалось, улыбались.
В душе моей был мир. Мне кажется, я никогда не знал такого мира в душе,
как тогда. На этой земле царили тишина и радость, которые принесли мне
успокоение. Я не чувствовал желания двигаться дальше, не хотелось мне и
возвращаться назад, в Урук. Мне было хорошо там, где я был. Я думал, а
было ли время, когда я был доволен тем, где я был? Но тогда я не задавал
себе этого вопроса, ибо не нуждался в ответе. Человек, в чьей душе мир, не
задает себе таких вопросов. Обретение покоя и радости не в моей природе, я
не привык проводить время в их обществе. Пока я лежал так, я подумал об
Энкиду, который ничего не знал об этом замечательном месте. "Ты видишь,
брат? - хотел я спросить его. - На лозах растут не плоды, а драгоценности,
птицы здесь ходят на ходулях, а воздух сладок, словно молодое вино!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91