..
В какой-то момент сон из мертвецкого стал обычным. Василию снилось,
что он превратился в пузырь с отростками, который разумен и живет на
планете гроз. Здесь дуют постоянные ураганы, снизу лупят молнии. Там, под
ним, дымится и пускает огненные вихри раскаленное солнце, а наверху лежит
ледяная тьма. И только семья из семнадцати крепко сцепившихся Пузырей
достаточно жизнеспособна. Здесь трое правых и двое левых мужей, три средние
жены и две верхних, двое нижних посредников и один верхний (второй
верхний растворился во время последней случки), один дедушка-бабушка и три
неотделившиеся детокапсулы...
Он как будто просыпался, но оказывался опять в другом мире, с
лиловым небом и оранжевой жидкой землей. Из нее то и дело вырывались
адские желтые фонтаны, которые вонзались ввысь. Там он был похож
одновременно на паука и ящера: шесть лап, секущие плоскости челюстерук,
грудной и спинной панцири, бахрома быстрых и гибких отростков, среди
которых выделялись два хвоста. Дракон бродил по жгутам времени и добывал
себе силу в далеких сегментах пространства. Насытившись в их неясной
глубине, он искал себе подругу. Он должен был найти и растерзать ее
хвостами и челюстеруками, чтобы...
Тут, когда из-за холма уже донесся вой подруги, вдруг ударил фонтан,
который стал рвать его тело -- и Василий открыл глаза из-за боли.
Родственник тряс его за плечо, причем, судя по серому свету, грустно
сочащемуся в очко оконца, время было самое раннее.
-- Ну, что ты, дядя, не даешь человеку забыться. Кроме как во сне, негде
порадоваться.-- укорил родича Василий.
-- Вставай, оригинал. Я с шулмой договорился. Она до полудня в
урочище, а потом снова в тайгу усвистает. У нее сейчас самое время травы
собирать -- те как раз в соку.
-- С какой еще шулмой?
-- Это ведьма из Абакана родом. Зовут ее Умай.
-- Да хоть ласковый май. Не желаю, чтобы за мой счет тренировались
ведьмы, колдуны, шаманы, оборотни, вегетарианцы и прочие антинаучные
пособники дьявола.
-- Так ведь, сынок, никто, кроме нее тебе не поможет. Вселились в тебя
духи далекие и сели твою душу объедать.
А почему не духи? Идея, хоть и не потрясает своей новизной, по крайней
мере достойна обсуждения. Если не болезнь -- а медицинский справочник
Василий пролистал -- то, может быть, они виноваты?
-- Ну, убедил так убедил. А вернее мне уже все пофиг, с Умай помирать
или без Умай.
Василий дал вывести себя из дома и загрузить в телегу.
-- Погоди-ка, дядя.-- страдалец зачем-то сгонял в дом за трофейными
бимонами таиландского производства со встроенным микрокомпом и
СКВ-разъемом для управления оружием.
Он плюхнулся на солому, дядя Егор каким-то утробным голосом
крикнул: "Ну" и лошадка, словно между прочим, тронулась. Глянет
какая-нибудь бабка из окна и решит, что папаша везет
своего подгулявшего побитого сынка домой.
-- Эй, прикройся, а то утро севодни студеное.-- дядька кинул Василию
оборванный тулуп, подаренный когда Пугачевым Гриневу и используемый в
последнее время в качества колыбели для щенят.
Ехали вначале по грунтовке. Затем та свернула налево, а телега направо
-- и покатилась со скрипом по еле заметной тропе среди
густеющего ельника. Сырой лесной запах сильно шибал в нос,
протекая словно по трубкам между пространственными глыбами.
Василий отчаянно остро почуял и прелую листву, и малинник, и
толпу сыроежек. А еще каких-то зверьков, снующих в кустах
калины. Каждая тварь занимала свой законный участок, только ему
не было места на белом свете.
-- Скоро уже урочище. Если втулка на колесе не вылетит, через час там
будем.-- сообщил дядя.
Лес мрачнел, надвигался, он уже не хотел стоять по сторонам. Егор
вместе со своей пегой лошадкой и скрипучими тележными осями чудом
ухитрялся продираться сквозь него. Но неожиданно чаща подалась вбок, отчего
обнаружилось озерко и ветхая избенка. С одной стороны ее прикрывали
заросли ракиты, с другой -- условно защищал от леса покосившийся тын, на
некоторые колья были надеты горшки, кои отчасти напоминали почерневшие
головы. Не дать не взять -- избушка Яги.
-- Избушка, избушка, встань к лесу передом, а ко мне задом и немножко
наклонись,-- угрюмо пошутил Василий.
Они поднялись по трем шатким ступенькам крылечка и открыли
незапертую дверь. Василий увидел широкую спину женщины, сидящей у
низкой пузатой печки.
-- Здорово, хозяйка, в интересном месте живете!..-- бодро начал он.
И сразу заткнулся. Потому что хозяйка нехотя обернулась. Круглое лицо
было нелюбезным, узкие глаза прямо пробуравили вошедшего. Возраст ведьмы
казался неопределенным, черты облика выдавали скорее хакасску, чем манси.
-- Ты, полосатый, садись в уголок и не выпрындывайся, а то быстро
поедешь назад,-- сказала она глухим рубленным голосом, столь далеким от
певучего говора коренных русачек.
И стало ясно, кому сидеть тихо, а кому уматывать.
-- Ну, стало быть, я, как говорят у нас на флоте, отдаю швартовы и
отчаливаю,-- засуетился Егор. Кажется, он был рад поскорее удалиться.-- Умай,
золотце, я тебе там картохи и яблочек привез, в сенцах оставил. Ты
племянничку моему помоги, век благодарен буду.
-- Ты меньше дерьма пей, тогда век дольше окажется,-- бросила ему на
прощание шулма.
Василий слышал, как хлопают двери, как дядя Егор разворачивает свою
лошадку, поругивая ее за неторопливость. Потом послышались его понукания,
и колеса заскрипели, унося телегу в цивилизованную даль.
Василий подумал, не лечь ли ему на лавку, но тут шулма его остановила.
-- Сиди как сидишь. Я тебя слушаю.
Кажется, она что-то варила в котелке. Спиной она, что ли, слушает?
Неожиданно шулма встала. Была она в каком-то длинном стеганом
халате, плотная, крепко сбитая, как все тюркские женщины. Этакий чемодан.
В руках у нее действительно дымился котелок. Угостить, что ли,
собралась своим супом? Она стала совсем рядом, пред ним, он подумал, что
расшитые чуни на ее ногах достойны даже гамбургского музея этнографии.
Совершенно неожиданно она схватила Василия за чуб и ткнула его
физиономией прямо в дымящуюся гущу. Жар, вонь ударили в лицо
несчастного. Пискнув "ай, бля", он пробовал сопротивляться, но шулма
держала его крепко своей чугунной рукой. А сам он как будто ослабел и раскис.
Но как утопающий бьется с непреодолимой силой стихии до самого
последнего, так и Василий сопротивлялся долго и безнадежно. Он мучился,
казалось, целую вечность, бился, задыхался, кашлял, чихал, испытывал рвотные
и дефекационные позывы.
Она его отпустила, когда он почти лишился всяческих чувств.
Глаза Василия стали закатываться, однако он увидел, что крыша у
избы сейчас отсутствует. Пола, впрочем, тоже не было. Сразу
стало ясно, что съехала крыша и у гражданина Рютина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
В какой-то момент сон из мертвецкого стал обычным. Василию снилось,
что он превратился в пузырь с отростками, который разумен и живет на
планете гроз. Здесь дуют постоянные ураганы, снизу лупят молнии. Там, под
ним, дымится и пускает огненные вихри раскаленное солнце, а наверху лежит
ледяная тьма. И только семья из семнадцати крепко сцепившихся Пузырей
достаточно жизнеспособна. Здесь трое правых и двое левых мужей, три средние
жены и две верхних, двое нижних посредников и один верхний (второй
верхний растворился во время последней случки), один дедушка-бабушка и три
неотделившиеся детокапсулы...
Он как будто просыпался, но оказывался опять в другом мире, с
лиловым небом и оранжевой жидкой землей. Из нее то и дело вырывались
адские желтые фонтаны, которые вонзались ввысь. Там он был похож
одновременно на паука и ящера: шесть лап, секущие плоскости челюстерук,
грудной и спинной панцири, бахрома быстрых и гибких отростков, среди
которых выделялись два хвоста. Дракон бродил по жгутам времени и добывал
себе силу в далеких сегментах пространства. Насытившись в их неясной
глубине, он искал себе подругу. Он должен был найти и растерзать ее
хвостами и челюстеруками, чтобы...
Тут, когда из-за холма уже донесся вой подруги, вдруг ударил фонтан,
который стал рвать его тело -- и Василий открыл глаза из-за боли.
Родственник тряс его за плечо, причем, судя по серому свету, грустно
сочащемуся в очко оконца, время было самое раннее.
-- Ну, что ты, дядя, не даешь человеку забыться. Кроме как во сне, негде
порадоваться.-- укорил родича Василий.
-- Вставай, оригинал. Я с шулмой договорился. Она до полудня в
урочище, а потом снова в тайгу усвистает. У нее сейчас самое время травы
собирать -- те как раз в соку.
-- С какой еще шулмой?
-- Это ведьма из Абакана родом. Зовут ее Умай.
-- Да хоть ласковый май. Не желаю, чтобы за мой счет тренировались
ведьмы, колдуны, шаманы, оборотни, вегетарианцы и прочие антинаучные
пособники дьявола.
-- Так ведь, сынок, никто, кроме нее тебе не поможет. Вселились в тебя
духи далекие и сели твою душу объедать.
А почему не духи? Идея, хоть и не потрясает своей новизной, по крайней
мере достойна обсуждения. Если не болезнь -- а медицинский справочник
Василий пролистал -- то, может быть, они виноваты?
-- Ну, убедил так убедил. А вернее мне уже все пофиг, с Умай помирать
или без Умай.
Василий дал вывести себя из дома и загрузить в телегу.
-- Погоди-ка, дядя.-- страдалец зачем-то сгонял в дом за трофейными
бимонами таиландского производства со встроенным микрокомпом и
СКВ-разъемом для управления оружием.
Он плюхнулся на солому, дядя Егор каким-то утробным голосом
крикнул: "Ну" и лошадка, словно между прочим, тронулась. Глянет
какая-нибудь бабка из окна и решит, что папаша везет
своего подгулявшего побитого сынка домой.
-- Эй, прикройся, а то утро севодни студеное.-- дядька кинул Василию
оборванный тулуп, подаренный когда Пугачевым Гриневу и используемый в
последнее время в качества колыбели для щенят.
Ехали вначале по грунтовке. Затем та свернула налево, а телега направо
-- и покатилась со скрипом по еле заметной тропе среди
густеющего ельника. Сырой лесной запах сильно шибал в нос,
протекая словно по трубкам между пространственными глыбами.
Василий отчаянно остро почуял и прелую листву, и малинник, и
толпу сыроежек. А еще каких-то зверьков, снующих в кустах
калины. Каждая тварь занимала свой законный участок, только ему
не было места на белом свете.
-- Скоро уже урочище. Если втулка на колесе не вылетит, через час там
будем.-- сообщил дядя.
Лес мрачнел, надвигался, он уже не хотел стоять по сторонам. Егор
вместе со своей пегой лошадкой и скрипучими тележными осями чудом
ухитрялся продираться сквозь него. Но неожиданно чаща подалась вбок, отчего
обнаружилось озерко и ветхая избенка. С одной стороны ее прикрывали
заросли ракиты, с другой -- условно защищал от леса покосившийся тын, на
некоторые колья были надеты горшки, кои отчасти напоминали почерневшие
головы. Не дать не взять -- избушка Яги.
-- Избушка, избушка, встань к лесу передом, а ко мне задом и немножко
наклонись,-- угрюмо пошутил Василий.
Они поднялись по трем шатким ступенькам крылечка и открыли
незапертую дверь. Василий увидел широкую спину женщины, сидящей у
низкой пузатой печки.
-- Здорово, хозяйка, в интересном месте живете!..-- бодро начал он.
И сразу заткнулся. Потому что хозяйка нехотя обернулась. Круглое лицо
было нелюбезным, узкие глаза прямо пробуравили вошедшего. Возраст ведьмы
казался неопределенным, черты облика выдавали скорее хакасску, чем манси.
-- Ты, полосатый, садись в уголок и не выпрындывайся, а то быстро
поедешь назад,-- сказала она глухим рубленным голосом, столь далеким от
певучего говора коренных русачек.
И стало ясно, кому сидеть тихо, а кому уматывать.
-- Ну, стало быть, я, как говорят у нас на флоте, отдаю швартовы и
отчаливаю,-- засуетился Егор. Кажется, он был рад поскорее удалиться.-- Умай,
золотце, я тебе там картохи и яблочек привез, в сенцах оставил. Ты
племянничку моему помоги, век благодарен буду.
-- Ты меньше дерьма пей, тогда век дольше окажется,-- бросила ему на
прощание шулма.
Василий слышал, как хлопают двери, как дядя Егор разворачивает свою
лошадку, поругивая ее за неторопливость. Потом послышались его понукания,
и колеса заскрипели, унося телегу в цивилизованную даль.
Василий подумал, не лечь ли ему на лавку, но тут шулма его остановила.
-- Сиди как сидишь. Я тебя слушаю.
Кажется, она что-то варила в котелке. Спиной она, что ли, слушает?
Неожиданно шулма встала. Была она в каком-то длинном стеганом
халате, плотная, крепко сбитая, как все тюркские женщины. Этакий чемодан.
В руках у нее действительно дымился котелок. Угостить, что ли,
собралась своим супом? Она стала совсем рядом, пред ним, он подумал, что
расшитые чуни на ее ногах достойны даже гамбургского музея этнографии.
Совершенно неожиданно она схватила Василия за чуб и ткнула его
физиономией прямо в дымящуюся гущу. Жар, вонь ударили в лицо
несчастного. Пискнув "ай, бля", он пробовал сопротивляться, но шулма
держала его крепко своей чугунной рукой. А сам он как будто ослабел и раскис.
Но как утопающий бьется с непреодолимой силой стихии до самого
последнего, так и Василий сопротивлялся долго и безнадежно. Он мучился,
казалось, целую вечность, бился, задыхался, кашлял, чихал, испытывал рвотные
и дефекационные позывы.
Она его отпустила, когда он почти лишился всяческих чувств.
Глаза Василия стали закатываться, однако он увидел, что крыша у
избы сейчас отсутствует. Пола, впрочем, тоже не было. Сразу
стало ясно, что съехала крыша и у гражданина Рютина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115