Звали его Аристотель.
Пока Василий поднимался с первого этажа, он из пожухлого листика
превратился в яростного негодующего монстра. Уже в прихожей он заметил,
глянув в зеркало, что его лицо украсила красная сетка прожилок, а глаза
порыжели. Опять, опять!
Не снимая куртки и ботинок он прошел на кухню. Там Асия Раисовна
колдовала у плиты.
-- Устал, котик,-- проворковала она, нисколько не обращая внимания на
его "полосатость". Так же и он не обратил внимания на синяк у нее на скуле и
разбитую губу. Она просунула ему руку под куртку, а затем и под футболку. Он
левую руку положил ей на ягодицу, другой опрокинул в рот рюмку "Абсолюта",
следом кинул туда же котлету прямо со сковородки. Затем бесцеремонно и
грубо ухватился правой рукой за женскую выпуклость, оставляя жирные следы
на ткани халата. Ну и потащил Асию Раисовну к столу.
-- Да, остынь, остынь, рыжеглазый,-- шептала она,-- поешь сперва, вся
ночь впереди.-- Но сама требовательной рукой вползала ему в штаны.
Он кинул ее на стол, как кусок мяса, опрокинув заодно несколько
стаканов, сам залез следом. Ладонь попала в блюдо с патиссонами, голова
женщины мокла в соусе, но свирепые каналы требовали своего. Он опять
ворвался в "приемный покой", а незадолго до финиша пробовал разорвать ее на
две части, она коротко вскрикнула, но потом снова возрадовалась. В конце
концов Василий, намотав ее волосы на руку, протащил женщину лицом по
пролившейся сметане, хлестнул пару раз большим огурцом по заднице, вытер
ладони об шелковый халатик и отправился в свою комнату. Свои любимые
сосиски он не забыл захватить. А еще он преодолел сильное желание
перегрызть ей глотку.
В понедельник Виталий Мухамедович появился на работе, однако с
перевязанной рукой. Это обстоятельство что-то пробудило в мозгу Василия, он
пытался вспомнить, что, но так и не смог.
-- Никто не зажимает деньги,-- стал неторопливо объясняться шеф.-- Вы
сейчас на верном пути, в хорошем рабочем состоянии, и мы просто боимся, что
большие суммы могут вывести вас из равновесия и даже ввергнуть в
неприятности, что также помешает нормальному завершению нашей общей
работы.
Василий хотел было посопротивляться, отстаивая свои права человека и
труженика, но потом подумал, что Виталий Мухамедович не столь уж далек от
истины. Вон из тех трех тысяч баксов, которые столь недавно притекли, в
короткий срок каюкнулось целых две "тонны", причем тысчонка ушла по чужой
воле.
-- Ну, Виталий Мухамедович, ежели вырисовывается такая забота о
человеке и труженике, то может избавите от Аристотеля, который облегчил
меня на шестьсот зеленых.
Виталий Мухамедович сразу пригласил в кабинет пару своих "быков" и
проявил максимум внимания.
-- Так кем он назвался и как выглядел?
После обстоятельного рассказа шеф торжественно пообещал, что бандит
Аристотель больше никогда не появится на горизонте и вообще Василий будет
до конца дней как сыр в масле кататься. Будущий "сыр" почти что даже
поверил.
Впрочем, когда вечером Василий уходил с работы, в голове роились
совсем иные мысли. О том, что его держат на крючке. Может даже и рэкетир
был подставной. А когда подойдет срок полного расчета и прощания -- то
грохнут жадного до денег программиста на темной улице. И опять привиделся
бак с гниющей килькой и личным трупом в собственном соку.
А может, кинуть все к черту и уехать -- как-никак "тонна" зеленых еще в
кармане. Немедленно отвалить. Сейчас прямо на вокзал -- благо, паспорт с
собой -- и в Питер. А там за пару недель оформить выезд, и через Франкфурт,
то есть через Берлин, в этот самый мекленбургский городок подаваться. Хотя
жена и не зовет. Наверное, подклеилась уже к кому-нибудь, недаром она,
якобы из чистого озорства, годами изучала брачные объявления.
Зарубка 5. (Москва -- Центральная Азия, сентябрь 2001 г.) "Внос и вынос
тела"
Он вышел на платформе "Национальная библиотека" и двинулся на
другую ее сторону, чтобы отчалить в сторону Петербургского вокзала.
Какой там вокзал: два шага вперед -- и Василия скрутило. Ударило
по всем болевым точкам и линиям, вызвало нехватку воздуха и
тошноту. Вдобавок и кровь хлестнула из носа, как из сифона.
Василий понял, что еще пару шагов в ту сторону и он классически
околеет. Он повернул назад и боль стала униматься, стихать. А
когда сел в поезд, идущий в прежнем направлении, то начал
приходить в себя.
Он всегда считал, что жевание помогает нервам. Поэтому вынул конфету
"говорящая девушка", подарок Аристотеля, и сунул ее в рот. Та сладострастно
застонала, а он едва не сломал зуб. Внутри конфеты находилась ампула.
Василий осторожно развинтил ее и увидел характерный порошок цвета
морской волны. Да, запах и вкус тот же самый. Это -- экстраморфин. Похоже,
рэкетиры неплохо знают его вкусы. Ладно, пусть будет с волков хоть шерсти
клок -- Василий принял дозу.
На станции "Университет" гражданин Рютин отличался от других
пассажиров, идущих к эскалатору, только своим бледным и окровавленным
видом. Скорее всего, люди принимали его за жертву какого-нибудь очередного
изощренного теракта. Омоновец, осуществляющий контроль на выходе, не
оказался слишком придирчивым и поверил сообщению о легком естественном
недомогании после гриппа. Василий с тоской переживал, что Виталий
Мухамедович нашел способ привязать его к колышку. Было ясно, что кому-
либо жаловаться бесполезно, это только усугубит страдания и приблизит конец.
В этот день Василий опять вернулся к наваристым супчикам и зрелым
прелестям Асии Раисовны. Пока он добирался до уютного жилья тети Аси,
думал, что растерзает ее. Но когда оказался перед дверью, то уже утихомирил
себя -- он уловил, что его озверение почему-то потребно Виталию
Мухамедовичу. Ну и той хищной ящерной структуре, которая снова оживает в
нем, украшая красными полосками и снабжая свирепством. Эх, зараза, не
привиделась она ему в Сибири, не приснилась. Но, может, опять рассосется, как
в прошлый раз? Главное, пребывать все время расслабленным, не напрягаться,
не психовать.
Василий Самуилович довольно мирно отужинал, хотя Асия Раисовна
активно вертелась перед ним, и было заметно, что под новым шелковым
пеньюаром нет даже трусиков.
Потом Василий отправился в свою спаленку и даже ухитрился заснуть.
Но коварная баба, конечно же, проникла в его комнату. Когда он проснулся,
она уже сидела на нем и теребила его стати.
Страшная картина вспышкой осветила его мозг.
Косматое лиловое небо. Желтые яростные фонтаны вздымаются от
земли к низкому небу, словно пытаясь вонзиться в него и изранить. Он
распростерт на оранжевой колеблющейся почве, а подруга оседлала его,
пригвоздила когтями шести лап, подрезала челюстеруками, придушила двумя
хвостами и готова пропороть трехрядками челюстей его горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Пока Василий поднимался с первого этажа, он из пожухлого листика
превратился в яростного негодующего монстра. Уже в прихожей он заметил,
глянув в зеркало, что его лицо украсила красная сетка прожилок, а глаза
порыжели. Опять, опять!
Не снимая куртки и ботинок он прошел на кухню. Там Асия Раисовна
колдовала у плиты.
-- Устал, котик,-- проворковала она, нисколько не обращая внимания на
его "полосатость". Так же и он не обратил внимания на синяк у нее на скуле и
разбитую губу. Она просунула ему руку под куртку, а затем и под футболку. Он
левую руку положил ей на ягодицу, другой опрокинул в рот рюмку "Абсолюта",
следом кинул туда же котлету прямо со сковородки. Затем бесцеремонно и
грубо ухватился правой рукой за женскую выпуклость, оставляя жирные следы
на ткани халата. Ну и потащил Асию Раисовну к столу.
-- Да, остынь, остынь, рыжеглазый,-- шептала она,-- поешь сперва, вся
ночь впереди.-- Но сама требовательной рукой вползала ему в штаны.
Он кинул ее на стол, как кусок мяса, опрокинув заодно несколько
стаканов, сам залез следом. Ладонь попала в блюдо с патиссонами, голова
женщины мокла в соусе, но свирепые каналы требовали своего. Он опять
ворвался в "приемный покой", а незадолго до финиша пробовал разорвать ее на
две части, она коротко вскрикнула, но потом снова возрадовалась. В конце
концов Василий, намотав ее волосы на руку, протащил женщину лицом по
пролившейся сметане, хлестнул пару раз большим огурцом по заднице, вытер
ладони об шелковый халатик и отправился в свою комнату. Свои любимые
сосиски он не забыл захватить. А еще он преодолел сильное желание
перегрызть ей глотку.
В понедельник Виталий Мухамедович появился на работе, однако с
перевязанной рукой. Это обстоятельство что-то пробудило в мозгу Василия, он
пытался вспомнить, что, но так и не смог.
-- Никто не зажимает деньги,-- стал неторопливо объясняться шеф.-- Вы
сейчас на верном пути, в хорошем рабочем состоянии, и мы просто боимся, что
большие суммы могут вывести вас из равновесия и даже ввергнуть в
неприятности, что также помешает нормальному завершению нашей общей
работы.
Василий хотел было посопротивляться, отстаивая свои права человека и
труженика, но потом подумал, что Виталий Мухамедович не столь уж далек от
истины. Вон из тех трех тысяч баксов, которые столь недавно притекли, в
короткий срок каюкнулось целых две "тонны", причем тысчонка ушла по чужой
воле.
-- Ну, Виталий Мухамедович, ежели вырисовывается такая забота о
человеке и труженике, то может избавите от Аристотеля, который облегчил
меня на шестьсот зеленых.
Виталий Мухамедович сразу пригласил в кабинет пару своих "быков" и
проявил максимум внимания.
-- Так кем он назвался и как выглядел?
После обстоятельного рассказа шеф торжественно пообещал, что бандит
Аристотель больше никогда не появится на горизонте и вообще Василий будет
до конца дней как сыр в масле кататься. Будущий "сыр" почти что даже
поверил.
Впрочем, когда вечером Василий уходил с работы, в голове роились
совсем иные мысли. О том, что его держат на крючке. Может даже и рэкетир
был подставной. А когда подойдет срок полного расчета и прощания -- то
грохнут жадного до денег программиста на темной улице. И опять привиделся
бак с гниющей килькой и личным трупом в собственном соку.
А может, кинуть все к черту и уехать -- как-никак "тонна" зеленых еще в
кармане. Немедленно отвалить. Сейчас прямо на вокзал -- благо, паспорт с
собой -- и в Питер. А там за пару недель оформить выезд, и через Франкфурт,
то есть через Берлин, в этот самый мекленбургский городок подаваться. Хотя
жена и не зовет. Наверное, подклеилась уже к кому-нибудь, недаром она,
якобы из чистого озорства, годами изучала брачные объявления.
Зарубка 5. (Москва -- Центральная Азия, сентябрь 2001 г.) "Внос и вынос
тела"
Он вышел на платформе "Национальная библиотека" и двинулся на
другую ее сторону, чтобы отчалить в сторону Петербургского вокзала.
Какой там вокзал: два шага вперед -- и Василия скрутило. Ударило
по всем болевым точкам и линиям, вызвало нехватку воздуха и
тошноту. Вдобавок и кровь хлестнула из носа, как из сифона.
Василий понял, что еще пару шагов в ту сторону и он классически
околеет. Он повернул назад и боль стала униматься, стихать. А
когда сел в поезд, идущий в прежнем направлении, то начал
приходить в себя.
Он всегда считал, что жевание помогает нервам. Поэтому вынул конфету
"говорящая девушка", подарок Аристотеля, и сунул ее в рот. Та сладострастно
застонала, а он едва не сломал зуб. Внутри конфеты находилась ампула.
Василий осторожно развинтил ее и увидел характерный порошок цвета
морской волны. Да, запах и вкус тот же самый. Это -- экстраморфин. Похоже,
рэкетиры неплохо знают его вкусы. Ладно, пусть будет с волков хоть шерсти
клок -- Василий принял дозу.
На станции "Университет" гражданин Рютин отличался от других
пассажиров, идущих к эскалатору, только своим бледным и окровавленным
видом. Скорее всего, люди принимали его за жертву какого-нибудь очередного
изощренного теракта. Омоновец, осуществляющий контроль на выходе, не
оказался слишком придирчивым и поверил сообщению о легком естественном
недомогании после гриппа. Василий с тоской переживал, что Виталий
Мухамедович нашел способ привязать его к колышку. Было ясно, что кому-
либо жаловаться бесполезно, это только усугубит страдания и приблизит конец.
В этот день Василий опять вернулся к наваристым супчикам и зрелым
прелестям Асии Раисовны. Пока он добирался до уютного жилья тети Аси,
думал, что растерзает ее. Но когда оказался перед дверью, то уже утихомирил
себя -- он уловил, что его озверение почему-то потребно Виталию
Мухамедовичу. Ну и той хищной ящерной структуре, которая снова оживает в
нем, украшая красными полосками и снабжая свирепством. Эх, зараза, не
привиделась она ему в Сибири, не приснилась. Но, может, опять рассосется, как
в прошлый раз? Главное, пребывать все время расслабленным, не напрягаться,
не психовать.
Василий Самуилович довольно мирно отужинал, хотя Асия Раисовна
активно вертелась перед ним, и было заметно, что под новым шелковым
пеньюаром нет даже трусиков.
Потом Василий отправился в свою спаленку и даже ухитрился заснуть.
Но коварная баба, конечно же, проникла в его комнату. Когда он проснулся,
она уже сидела на нем и теребила его стати.
Страшная картина вспышкой осветила его мозг.
Косматое лиловое небо. Желтые яростные фонтаны вздымаются от
земли к низкому небу, словно пытаясь вонзиться в него и изранить. Он
распростерт на оранжевой колеблющейся почве, а подруга оседлала его,
пригвоздила когтями шести лап, подрезала челюстеруками, придушила двумя
хвостами и готова пропороть трехрядками челюстей его горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115