Повернув голову, он увидел, что его правое запястье, как кин-
жалом, пригвождено стальным обломком оконной рамы. Он оказался наколо-
тым, словно мотылек на булавку, в равной степени неспособный ни упасть
ни приподняться, и с каждым отчаянным ударом сердца из его плоти истор-
галась кровь, которую мгновенно уносил ветер. Он уставился на пульсирую-
щую рану как на некий поврежденный прибор и попытался заставить свой
мозг проанализиро вать происходящее и найти какое-то решение. Слезы ту-
манили его взор, а сознание стало исчезать. Боль переместилась из правой
руки в левую, а в груди вдруг возникло такое ощущение, будто ее сдавли-
вали закручиваемые кем-то тиски.

Эдвин Лестер обратил свой взор к свинцовым небесам. Его глаза и рот
медленно расширялись, превращаясь в застывшую маску ужаса. И прежде чем
остановиться, его сердце сделало несколько мощных, спазматических прыж-
ков.

У двух пожарников, опустившихся сверху на веревках, ушло пять минут
на то, чтобы снять Лестера со стального обломка и затащить обратно в его
кабинет. Все реанимационные

усилия врачей оказались напрасными. Когда они прибыли, Эдвин Лестер,
жертва коронарной недостаточности, вызванной шоком, был уже мертв.

А смерть двадцатилетней Марии Верез, оказалась милосердной и быстрой.
Она неторопливо шла на юг по восточной стороне 8-й авеню, отвернув лицо
от раздражающих дождевых струй. Если бы ей пришло в голову бросить
взгляд через улицу, на верхние этажи здания Залияна точно без пяти минут
девять, она, возможно, увидела бы, как на 60-м этаже лопнуло окно, обра-
зовав брешь, словно от выпавшего зуба, а следом за стеклом понесся кру-
жащийся шлейф белой бумаги. Хотя расстояние было довольно большим, а
угол ее обзора искривленным, она могла бы разглядеть повисшего на руках
мужчину. Оконное стекло шириной в шесть футов и высотой в восемь с поло-
виной должно было выглядеть снизу не более чем ножом мачете или здоро-
венным ножом мясника. Но она так и не посмотрела вверх - изо всех сил
стараясь уберечь свою обувь и одежду от потоков дождя.

Стекло падало строго вниз на протяжении сорока этажей, набирая ско-
рость и вращаясь, словно лезвие циркулярной пилы. В двух сотнях футов от
земли

оно слегка накренилось и отклонилось от здания. Конечно, существовала
вероятность, что оно ударится об асфальт или обрушит свою колоссальную
энергию на автомобили и грузовики, но больно уж день выдался неудачный.
Двигаясь с такой быстротой, что и не уследить глазом, оно стремительно
приближалось к тротуару на противоположной стороне улицы, к спешащей фи-
гурке Марии Верез.

Эксперты-медики не могли скрыть изумления. Туловище было разделено
строго по диагонали справа налево - от шеи до бедра. Плоть и кожа на
обоих кусках были плотно изрешечены осколками стекла, срикошетившими от
мостовой, но основной разрез был хирургически ровным и чистым. И даже
одежда этой женщины выглядела так, словно ее рассекли надвое мощным
взмахом скальпеля.

Глава 2

Два старших компаньона совместной юридической фирмы Розена, Лузетти,
Блэйка, Пирса и Кэлба обычно не работали по одному и тому же делу. У них
были разные клиенты, административные обязанности и профессиональные ин-
тересы. Они, конечно, не ездили по вызовам на дом и не действовали ар-
тельно, как новички, только что окончившие школу, нет, Боже упаси! Но
когда дело касается самого важного клиента вашей фирмы, вам приходится
повиноваться - отчасти по привычке, а отчасти из страха.

Лифт с такой скоростью домчал их до 66-го этажа, что у них заложило
уши. Оба они были седовласыми, упитанными мужчинами строгого поведения.
Саймон Розен был повыше своего компаньона, его сдержанность граничила с
робостью. Он не считал нужным скрывать слегка презрительного отношения к
Эудженио Лузетти, к его грубоватым манерам и отнюдь не изысканному про-
изношению. На них были очень похожие костюмы-тройки, и это совпадение
Розен находил неудобным, зато Лузетти попросту не замечал.

- Надеюсь, он купит наш план, - сказал Лузетти.

- Я уверен, что купит. Для него это наилучший способ избежать суда,
ход разговора ты возьмешь на себя. Ты сумеешь более четко изложить суть
дела, чем я. А я тебя поддержу.

- Думаю, тебе он доверяет больше.

- Чепуха. Он в равной степени не доверяет никому. Ты возьмешь на себя
ответственность,
Джин. Как старший компаньон, я тебе приказываю.

- О чем ты говоришь? Мы оба старшие компаньоны.

- Но мне шестьдесят восемь лет, а тебе всего лишь шестьдесят четыре.
Так что я более старший компаньон. Я себя неважно чувствую. Ежедневное
общение с Арамом попросту убьет меня.

- Ладно, Саймон, - с сухим смешком сказал Лузетти, - согласен. Я не
боюсь этого старикашку.

Однако в глубине души он знал, что боится.

Кабинет Арама Залияна был целиком отделан деревом. Полы покрывал пар-
кет, а стены и потолок - дощатые панели. Сделанный из красного дерева
стол для совещаний окружало шестнадцать деревянных кресел-вертушек руч-
ной работы, изготовленных в Италии по специальным чертежам. В камине го-
рело большое дубовое полено, по-видимому, в нарушение закона. Комната
была так велика, что два персидских восемнадцатифутовых ковра в ней со-
вершенно терялись. Стены были увешаны дюжиной написанных маслом картин.
Саймон Розен легко мог назвать имена художников, а Джино Лузетти даже и
не попытался бы сделать это. Письменный стол был выполнен из палисандро-
вого дерева, и на его сияющей поверхности располагались лишь телефонный
аппарат, селекторная установка и блокнот для записей.

Сам же Арам Залиян был отнюдь не из дерева. Он был из крови и плоти и
очень возбужден. Его черные, как угольки, глубоко посаженные глаза остро
смотрели из-под кустистых темных бровей, странным образом контрастиро-
вавших с высоким лбом и редкими, но жесткими, как проволока, волосами.
Во всей его костистой фигуре было что-то хищное, и когда он увидел вхо-
дящих в кабинет адвокатов, то вскочил на ноги и двинулся в их сторону,
размахивая газетой.

- Вы видели "Таймс"? Уже две недели прошло, а они и дня не пропусти-
ли. В каждом распроклятом выпуске мусолят эти истории. Садитесь. Я ведь
вам, ребята, плачу большие деньги, чтобы вы избавляли меня от любых неп-
риятностей, - и что же происходит? Куда бы я ни посмотрел, Залиян такой
да Залиян сякой. Каждый репортеришка в городе разевает пасть, но ни один
даже не поговорил со мной. Они публикуют любую чушь, которая только при-
ходит им в голову. Вы видели их там, в вестибюле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65