- Подумай сам, Клейн, зачем лишняя кровь? Этот командующий силами Орды, его зовут Ар-Бейр... знаешь, он нормальный мужик, даром что клыкастый. Я сам слышал, как он говорил, что глупо зря проливать кровь, когда все уже решено. Неужели ты думаешь, что сможешь удержать башню?
Повисла долгая, тяжелая тишина. Клейн понимал, что Бартак, какой бы сволочью он ни был, говорит правду. Выбор у остатков легиона был невелик - или сдаться, или геройски пасть всем, до последнего человека. Второй вариант Клейну нравился куда меньше... Хотя, следовало отдать должное, сдаваться ему тоже не нравилось... пусть и не потому, что он считал это постыдным - в конце концов обстоятельства бывают сильнее, и с этим необходимо считаться. Но... но Император таких объяснений не понимал и не принимал. Если сейчас сложить оружие, на его, Клейна, карьере можно поставить крест. Оставалось только решить - что важнее, карьера или жизнь. Раздумывал он недолго.
- А какие гарантии?
- О, ради светлой Эрнис, Клейн, какие тебе еще гарантии? Не сдадитесь, вас вырежут еще до полудня.
- Нам надо подумать.
- Конечно, приятель, я понимаю... только не слишком долго. А я здесь подожду, ладно? Как чего надумаешь, позовешь.
Бартак демонстративно повернулся спиной к донжону и сел прямо на труп какого-то урга. В решении, которое примет Клейн, он не сомневался ни мгновения. Будь на месте центуриона Д'Лемер или даже этот выскочка Торикс - скорее всего они стали бы драться до конца. Это было бы глупо - но что поделать, не каждый способен рассуждать трезво. А теперь, раз и Гиселла, и Торикса, и Д'Лемера нет в живых, - ничто не мешает осторожному и предусмотрительному Клейну верно использовать свой последний шанс.
Откровенно говоря, Бартак и сам не понимал, зачем ургам отпускать фактически уничтоженных легионеров.
Правда, задавать вопросы вождю Ар-Бейру он поостерегся... сыграли свою роль воспоминания недавних дней. Бартак чувствовал, что там, где Д'Лемер всего лишь лишил его звания, вождь ургов вполне может лишить и головы. А значит, язык надо было держать за зубами.
Сам он, пожалуй, предпочел бы, чтобы никто из легионеров не вышел бы из этих стен живым. В этом не было ничего личного - просто в таком случае не останется ни одного свидетеля его позорного понижения, и, следовательно, он сможет с полным основанием считать себя по-прежнему центурионом. И даже можно будет вернуться к войскам - к тому же де Брею, к примеру. А уж придумать убедительную историю, почему он остался в живых один из всего гарнизона, Бартак сумеет...
- Эй, Сард!
Бартак встал, медленно, с ленцой, обернулся. В узкой прорези бойницы он разглядел лицо Клейна.
- Ну как, решили?
- Решили, решили... позови этого... как его... вождя. Хочу услышать, что он подтвердит твои слова.
- Не доверяешь мне, - хмыкнул Бартак. - Ну как же, понимаю... хорошо. Жди, позову.
Прошло не так много времени, и окончательное решение было принято. Ар-Бейр оказался высоким - на голову выше среднего человека - ургом, закованным в тяжелые доспехи. Видимо, доверия своих сородичей к прочности собственной шкуры он ни в малейшей степени не разделял. На имперском вождь говорил свободно, и в его речи не раз использовались обороты, ясно говорившие, что язык вождь учил отнюдь не среди завсегдатаев пивной... среди его учителей явно были люди благородной крови.
Вождь подтвердил слова Бартака.
- Каждый из вас, кто согласится сложить оружие, может беспрепятственно покинуть цитадель. Без оружия. Орда победила, и я не намерен больше лить кровь.
Большего вряд ли удалось бы добиться. С точки зрения Клейна, предложение ургов и так было верхом идиотизма... или человеколюбия. Ворота донжона медленно открылись. Один за другим покидали башню легионеры, бросая клинки во все растущую и растущую кучу у ног вождя. Тот оставался недвижим, спокойно провожая взглядом выходящих из крепости бойцов. Многие из них были ранены, немало нашлось и таких, кто почти не был в состоянии самостоятельно передвигаться. Им помогали идти товарищи... Они шли мимо замерших в строю ургов - их были тысячи и тысячи, плотным строем, плечом к плечу. Урги стояли почти не шевелясь, их взгляды были прикованы к медленно идущим мимо них легионерам.
Клейн, как и полагалось командиру, покинул крепость последним. Перебравшись через все еще дымящиеся остатки моста, он оглянулся на стены крепости, где служил так долго. И где ощутил горечь поражения... Увидел несколько фигур на стене - одна из них, массивная, сияющая металлом, принадлежала вождю, вторая - невысокая, все еще носящая цвета Империи...
- Я найду тебя, Бартак, - прошипел сквозь зубы Клейн. - Найду...
Ар-Бейр махнул рукой. Клейн подумал, что вождь отдает им прощальный салют... что ж, он прав, легион хорошо сражался, и не его вина, что безмерно превосходящие силы Орды сумели выиграть этот бой. Центурион тоже отдал честь - коротко, четко... он всегда гордился своей выправкой.
И только потом понял, что жестоко ошибся... жест Ар-Бейра отнюдь не был прощальным салютом.
Вождь что-то коротко прорычал и махнул рукой. Бартак не знал языка, на котором была отдана команда, но ее смысл тут же стал ему понятен. Как и тем, кто сейчас двигался там, за стенами крепости.
Орда навалилась сразу со всех сторон. Взметнулись топоры и мечи, слитным хлопком ударили арбалеты. Большая часть легионеров была убита именно им - этим залпом. Ургам даже не надо было особенно целиться - и почти каждый болт находил свою жертву. А потом в дело пошли клинки...
Клейну удалось ударить несущегося на него урга в челюсть - удар подкованным башмаком был страшен, ург отлетел на шаг назад, когтистые пальцы разжались, выпустив меч. Центурион подхватил оружие, тяжелое, непривычное, успел нанести удар, второй - его скрутили, набросив на голову сеть. Получив несколько сильных пинков по ребрам, Клейн услышал треск сломавшейся кости. Волны боли затопили сознание...
Сознание вернулось вместе с потоком холодной воды, обрушившимся налицо. Центурион открыл глаза, чувствуя, как в боку пульсирует острая боль. Рука рефлекторно попыталась нашарить меч...
- Не дергайся, тонкокожий, - раздался знакомый голос. Клейн поднял взгляд на говорившего - так и есть, он не ошибся. Это был вождь Ар-Бейр собственной персоной.
- За что? - прохрипел Клейн, ощущая во рту привкус крови. - Ты же дал слово, тварь... Или твои слова ничего не стоят?
- Прежде чем ты сдохнешь, мокрица, я поясню. Я дал слово, и я его сдержал. Я обещал, что вы выйдете беспрепятственно из цитадели, и вы вышли. Вам же никто не препятствовал, верно?
- Ты говорил... - Голос вырывался из горла с трудом, во рту становилось все солонее, густая струйка побежала по подбородку. - Ты говорил, что не хочешь больше лить кровь...
- Ты считаешь, я говорил о вашей крови?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147