И когда чуть было снова не закричал на него, дверь дрогнула и выдвинулась из стены.
– Валяйте, Ренни! Дальше!
Исписанный иероглифами монстр двигался с такой медлительностью, как будто полз по моим измученным нервам. В тридцати или сорока сантиметрах от противоположной стены дверь остановилась и больше не двигалась.
– Давайте, Ренни! Ее нужно закрыть до конца – и этот раунд мы выиграли. Им может понадобиться не один час, пока они сумеют пройти здесь!
Ренни старался из всех сил, пот лил с него ручьями, дверь, однако, так больше и не шевельнулась.
– Сосредоточьтесь, Ренни! Ради бога, попытайтесь сосредоточиться!
Сдавленным от рыданий голосом он проскулил, обращаясь ко мне:
– Нет больше сил! Я не могу ее закрыть! Что я ни делаю, она не двигается!
– Она должна сдвинуться, потому что иначе нам конец! Если вы закроете ее, мы выиграли этот матч! Пока они пробьют себе здесь дорогу, вы сможете улететь!
– Я не могу! Поймите же, что я не могу!
Он сгорбился, сунул скарабея в карман, дыша так тяжело, словно только что закончил победителем полуночный марафон в Сан-Паоло.
Силади подскочил к нему и обнял за плечи.
– Что с тобой, Ренни? Все в порядке, мой мальчик? Ренни кивнул головой и оттолкнул от себя Силади.
– Все в… в порядке! Но я не… могу… ее закрыть…
– Хорошо, мой мальчик, и не надо. Придумаем что-нибудь еще.
Потом Силади повернулся ко мне, потрясая кулаками.
– Оставьте Ренни в покое, понятно? Еще не сможет улететь из-за этой дрянной двери! Может быть, механизм испортился. Подумать только! Он находился здесь под землей около четырех тысяч лет!
Я сделал над собой усилие, чтобы успокоиться: ведь, в конце концов, все могло получиться и хуже.
– Ладно! – сказал я и кивнул им. – Вы правы… Может быть, действительно, механизм не в порядке. Вы теперь идите вперед, а я тем временем приготовлю для них небольшой сюрприз.
Я подождал, пока они не побрели покорно вперед, и попытался подтолкнуть вслед за ними и Сети.
– Ты тоже иди, дорогая… Я тотчас догоню вас. Однако Сети решительно покачала головой.
– Я останусь с тобой. Пока только…
Для нежностей у нас не было времени. Вместо ответа я выудил из кармана небольшое взрывное устройство, установил контактный взрыватель и закопал мину в проеме двери под воображаемым порогом. Стряхнул с рук песок и обнял Сети за плечи.
– Пойдем, дорогая! Этим мы выиграли еще несколько минут.
Мы сделали, наверно, всего несколько шагов, догоняя остальных, когда она неожиданно остановилась.
– Что случилось, дорогая?
Одной рукой она оперлась о стену туннеля, а другой вцепилась в мое плечо. Ее пальцы впились в мое тело с такой силой, что я невольно вскрикнул.
– Ой! Что случилось, Сети? Тебе нехорошо?
Она ответила не сразу, лишь стояла и тяжело дышала; было заметно, как поднималась и опускалась ее грудь. Затем она заговорила хрипловатым голосом, как ее мать:
– Как-то странно, Сэм… Все так странно. Я подумал, что волнение слишком подействовало на ее нервы.
– Послушай меня. Сети, – сказал я как можно нежнее. – Нужно только еще чуть-чуть запастись терпением. Совсем чуть-чуть. До входа, видимо, совсем недалеко. Когда дойдем, ты сможешь отдохнуть…
Она повернула ко мне лицо, и тут я впервые по-настоящему испугался. Я не увидел ее зрачков, карие глаза ее совершенно побелели.
– Сети! – рванулся я к ней. – Сети! Что с тобой!
Она повесила голову, отпустила мое плечо и неуверенным шагом двинулась вперед. Я поспешил за ней, чтобы подхватить, если вдруг упадет, но до этого все же не дошло: спотыкаясь, правда, но она медленно шла за остальными.
Я наклонился, разгладил носовым платком песок над взрывным устройством, потом бросился за ней вдогонку.
Когда на Сети упал луч моего фонарика, она снова стояла у стены, прислонившись к ней спиной. Глаза ее по-прежнему отсвечивали белым и не видно было и признака зрачков. Я сделал несколько шагов, чтобы подойти к ней и повести дальше, когда нечто помешало мне и почти толкнуло назад, туда, где я стоял перед этим.
Этим нечто был голос Сети.
Потому что в тот момент, когда я шагнул к ней, она заговорила.
Она открыла рот, и с ее губ стали срываться звуки, которые, как я теперь понимаю, были словами: певучими словами неизвестного языка. Ее голос звенел и переливался, словно электронные музыкальные инструменты играли странную мелодию в несколько какофоничном исполнении. Но было в этой музыке, несомненно, что-то успокаивающее.
Я остановился, протянутые к ней руки безвольно опустились, и я застыл на месте, словно превратившись в соляной столб.
И если вы сейчас меня спросите, почему я был так поражен, ведь после всего случившегося я должен был знать об этом странном языке, – что ж, просто я ни– кому не пожелаю, чтобы однажды его избранница с совершенно побелевшими глазами начала исполнять для него мелодию, как это сделала Сети.
Если только, конечно, она музицировала для меня.
Когда мы догнали остальных, Хальворссон с укоризненным видом скользнул по мне лучом своего фонарика и тихо проворчал:
– Боюсь, что ваше место здесь, впереди.
Я глотнул подступивший к горлу ком, но ничего не ответил. От вопроса Йеттмара, однако, мне не удалось уклониться.
– Вы пустили в ход один из ваших маленьких трюков, Сэм?
– Я подложил им мину нажимного действия. Я увидел, как Силади, остолбенев, чуть не выронил фонарик.
– Что вы сделали?
– То, что я сказал. Подложил им мину.
– А если они наступят на нее?
– А какже, конечно, наступят! Для того и подложил! После этих слов все, за исключением Ренни, обступили меня.
– Вы не объясните нам поподробнее? – спросил Осима, угрожающе блеснув стеклами очков. Я отказывался понимать, что происходит.
– Что значит – поподробнее? Какого черта вам снова нужно. Люди Джиральдини дышат нам в затылок, а вы черт знает чего хотите. Вы не скажете мне, какая муха вас укусила?
– Мы так не договаривались, Нельсон, – сказал Миддлтон.
У меня вдруг возникло ощущение, что я попал в дом умалишенных. В дом подземных умалишенных.
– Так не договаривались? А о чем же, дьявольщина, мы договаривались?
– Вы пообещали, что защитите нас. Но не такой же ценой, что устроите кровавое побоище. Вернитесь и уберите эту мину!
Бог мне свидетель, я не знал, плакать мне или смеяться. Я закрыл лицо руками и простоял так несколько секунд. А отняв руки от лица, я чувствовал себя таким же беспомощным, как и до этого.
– Вернитесь и уберите эту мину! – повторил визгливым голосом Силади.
Только тогда я понял, что они ни капельки не шутят.
Так вот оно что! Проснулась совесть интеллигентов, и именно в тот момент, когда на карту поставлена моя шкура!
Я отвел руку назад, словно для того, чтобы только почесать поясницу, но тем же самым движением выхватил из кобуры пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Валяйте, Ренни! Дальше!
Исписанный иероглифами монстр двигался с такой медлительностью, как будто полз по моим измученным нервам. В тридцати или сорока сантиметрах от противоположной стены дверь остановилась и больше не двигалась.
– Давайте, Ренни! Ее нужно закрыть до конца – и этот раунд мы выиграли. Им может понадобиться не один час, пока они сумеют пройти здесь!
Ренни старался из всех сил, пот лил с него ручьями, дверь, однако, так больше и не шевельнулась.
– Сосредоточьтесь, Ренни! Ради бога, попытайтесь сосредоточиться!
Сдавленным от рыданий голосом он проскулил, обращаясь ко мне:
– Нет больше сил! Я не могу ее закрыть! Что я ни делаю, она не двигается!
– Она должна сдвинуться, потому что иначе нам конец! Если вы закроете ее, мы выиграли этот матч! Пока они пробьют себе здесь дорогу, вы сможете улететь!
– Я не могу! Поймите же, что я не могу!
Он сгорбился, сунул скарабея в карман, дыша так тяжело, словно только что закончил победителем полуночный марафон в Сан-Паоло.
Силади подскочил к нему и обнял за плечи.
– Что с тобой, Ренни? Все в порядке, мой мальчик? Ренни кивнул головой и оттолкнул от себя Силади.
– Все в… в порядке! Но я не… могу… ее закрыть…
– Хорошо, мой мальчик, и не надо. Придумаем что-нибудь еще.
Потом Силади повернулся ко мне, потрясая кулаками.
– Оставьте Ренни в покое, понятно? Еще не сможет улететь из-за этой дрянной двери! Может быть, механизм испортился. Подумать только! Он находился здесь под землей около четырех тысяч лет!
Я сделал над собой усилие, чтобы успокоиться: ведь, в конце концов, все могло получиться и хуже.
– Ладно! – сказал я и кивнул им. – Вы правы… Может быть, действительно, механизм не в порядке. Вы теперь идите вперед, а я тем временем приготовлю для них небольшой сюрприз.
Я подождал, пока они не побрели покорно вперед, и попытался подтолкнуть вслед за ними и Сети.
– Ты тоже иди, дорогая… Я тотчас догоню вас. Однако Сети решительно покачала головой.
– Я останусь с тобой. Пока только…
Для нежностей у нас не было времени. Вместо ответа я выудил из кармана небольшое взрывное устройство, установил контактный взрыватель и закопал мину в проеме двери под воображаемым порогом. Стряхнул с рук песок и обнял Сети за плечи.
– Пойдем, дорогая! Этим мы выиграли еще несколько минут.
Мы сделали, наверно, всего несколько шагов, догоняя остальных, когда она неожиданно остановилась.
– Что случилось, дорогая?
Одной рукой она оперлась о стену туннеля, а другой вцепилась в мое плечо. Ее пальцы впились в мое тело с такой силой, что я невольно вскрикнул.
– Ой! Что случилось, Сети? Тебе нехорошо?
Она ответила не сразу, лишь стояла и тяжело дышала; было заметно, как поднималась и опускалась ее грудь. Затем она заговорила хрипловатым голосом, как ее мать:
– Как-то странно, Сэм… Все так странно. Я подумал, что волнение слишком подействовало на ее нервы.
– Послушай меня. Сети, – сказал я как можно нежнее. – Нужно только еще чуть-чуть запастись терпением. Совсем чуть-чуть. До входа, видимо, совсем недалеко. Когда дойдем, ты сможешь отдохнуть…
Она повернула ко мне лицо, и тут я впервые по-настоящему испугался. Я не увидел ее зрачков, карие глаза ее совершенно побелели.
– Сети! – рванулся я к ней. – Сети! Что с тобой!
Она повесила голову, отпустила мое плечо и неуверенным шагом двинулась вперед. Я поспешил за ней, чтобы подхватить, если вдруг упадет, но до этого все же не дошло: спотыкаясь, правда, но она медленно шла за остальными.
Я наклонился, разгладил носовым платком песок над взрывным устройством, потом бросился за ней вдогонку.
Когда на Сети упал луч моего фонарика, она снова стояла у стены, прислонившись к ней спиной. Глаза ее по-прежнему отсвечивали белым и не видно было и признака зрачков. Я сделал несколько шагов, чтобы подойти к ней и повести дальше, когда нечто помешало мне и почти толкнуло назад, туда, где я стоял перед этим.
Этим нечто был голос Сети.
Потому что в тот момент, когда я шагнул к ней, она заговорила.
Она открыла рот, и с ее губ стали срываться звуки, которые, как я теперь понимаю, были словами: певучими словами неизвестного языка. Ее голос звенел и переливался, словно электронные музыкальные инструменты играли странную мелодию в несколько какофоничном исполнении. Но было в этой музыке, несомненно, что-то успокаивающее.
Я остановился, протянутые к ней руки безвольно опустились, и я застыл на месте, словно превратившись в соляной столб.
И если вы сейчас меня спросите, почему я был так поражен, ведь после всего случившегося я должен был знать об этом странном языке, – что ж, просто я ни– кому не пожелаю, чтобы однажды его избранница с совершенно побелевшими глазами начала исполнять для него мелодию, как это сделала Сети.
Если только, конечно, она музицировала для меня.
Когда мы догнали остальных, Хальворссон с укоризненным видом скользнул по мне лучом своего фонарика и тихо проворчал:
– Боюсь, что ваше место здесь, впереди.
Я глотнул подступивший к горлу ком, но ничего не ответил. От вопроса Йеттмара, однако, мне не удалось уклониться.
– Вы пустили в ход один из ваших маленьких трюков, Сэм?
– Я подложил им мину нажимного действия. Я увидел, как Силади, остолбенев, чуть не выронил фонарик.
– Что вы сделали?
– То, что я сказал. Подложил им мину.
– А если они наступят на нее?
– А какже, конечно, наступят! Для того и подложил! После этих слов все, за исключением Ренни, обступили меня.
– Вы не объясните нам поподробнее? – спросил Осима, угрожающе блеснув стеклами очков. Я отказывался понимать, что происходит.
– Что значит – поподробнее? Какого черта вам снова нужно. Люди Джиральдини дышат нам в затылок, а вы черт знает чего хотите. Вы не скажете мне, какая муха вас укусила?
– Мы так не договаривались, Нельсон, – сказал Миддлтон.
У меня вдруг возникло ощущение, что я попал в дом умалишенных. В дом подземных умалишенных.
– Так не договаривались? А о чем же, дьявольщина, мы договаривались?
– Вы пообещали, что защитите нас. Но не такой же ценой, что устроите кровавое побоище. Вернитесь и уберите эту мину!
Бог мне свидетель, я не знал, плакать мне или смеяться. Я закрыл лицо руками и простоял так несколько секунд. А отняв руки от лица, я чувствовал себя таким же беспомощным, как и до этого.
– Вернитесь и уберите эту мину! – повторил визгливым голосом Силади.
Только тогда я понял, что они ни капельки не шутят.
Так вот оно что! Проснулась совесть интеллигентов, и именно в тот момент, когда на карту поставлена моя шкура!
Я отвел руку назад, словно для того, чтобы только почесать поясницу, но тем же самым движением выхватил из кобуры пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114