За несколько минут он принес мне крышку от бутылки из-под колы, которая, по его мнению, была похожа на колпак гнома Джонни, несколько цветных камешков и, наконец, кусок дерева.
Черновато-коричневый обломок гнилой ветки длиной примерно в полтора дюйма был абсолютно ничем не примечателен. Однако Ренни засунул его мне в карман с таким видом, словно это чрезвычайно ценная вещь.
Я не смог удержаться, чтобы не спросить его:
– Ну, а это что такое, Ренни? Не пистолет, случайно? Он снова сел рядом со мной на скамейку и очень серьезно кивнул:
– Конечно же. Лучемет.
Я с удивлением посмотрел на него, но в тот момент еще ничего не заподозрил. В конце концов, ему мог рассказать о таких вещах Хальворссон или кто-то другой из нас.
– Лучемет? – все-таки спросил я осторожно.
– Ну да. Таким Рет убил Дему… Я снова почувствовал, как по коже от ужаса подирает мороз и от волнения пересыхает во рту.
– От кого ты это слышал, Ренни? – спросил я и быстро включил лежавший у меня в кармане миниатюрный магнитофон.
– От кого? Ну… от Иму.
– От Иму?
– Конечно. От него… Ты не знаешь?
– Что?
– Что Иму рассказывает мне все. И даже показывает. Только есть такое, чего я боюсь…
– И… когда этот Иму показывает тебе разные вещи? Наверное, вечером?
Ренни кивнул головой.
– Вечером. Когда я ложусь спать. Всегда в это время. Гашу свет, и Иму уже здесь. Он мой волшебник. Стоит мне только захотеть – и он сразу приходит. У тебя тоже есть свой Иму?
Я с нарочитой грустью покачал головой.
– У меня нет, Ренни. Иму бывают только у детей. У взрослых же их обычно нет.
– Жаль, – пробормотал он огорченно, потом лицо его прояснилось, и он воскликнул: – Знаешь что? Я буду его тебе иногда одалживать, чтобы он рассказывал. И чтобы показал тебе тоже Красное Солнце в четырехугольнике Холла.
– Где?
– В четырехугольнике Холла. Так сказал Иму. Это наверняка что-то вроде Моря-океана. Представь себе только большое красное солнце. Очень здорово.
– Спасибо, Ренни, что ты будешь мне одалживать Иму… Но что я должен сделать, чтобы он и мне рассказывал?
Ренни наморщил лоб и стал смотреть в траву.
– Ну… сначала нужно о нем подумать. Я всегда о нем думаю. Я еще думаю и о Белоснежке, но она никогда не приходит, всегда только Иму и другие.
– Другие?
– Те трое других.
– А… Иму и разговаривает?
– Конечно. А как бы я его тогда понимал? '* – И… он говорит так же, как и я?
Тут как раз Ренни увидел бабочку и, обо всем позабыв, бросился за нею. Я же остался на скамейке, хотя мне так и хотелось побежать за ним, притащить назад и продолжить разговор.
Вечностью показались мне те две-три минуты, пока бабочке не надоела назойливость Ренни. Она наконец взмыла над платановой аллеей и исчезла на отдаленной лужайке.
Тогда малыш вернулся и плюхнулся рядом со мной на скамейку.
– Улетела, – пожаловался он. – А я ее уже почти поймал.
Я тут же угостил его жевательной резинкой, чтобы он забыл о своем огорчении.
– Помнишь, Ренни, я спросил тебя, говорил ли Иму так же, как и я и ты, – попытался я продолжить свои расспросы. Признаюсь, я боялся, что охота на бабочку заставила его забыть об Иму.
Однако мой страх оказался напрасным. Он на время задумался, потом послушно ответил:
– Иму? Ну… говорил. И пел. Но я все понимал. Во сне я иногда говорю и с гномами и понимаю их тоже.
– И он говорил о четырехугольнике Холла?
– Угу. Много говорил, но я не понял. И числа показывал на таблице. Когда я пойду в школу, тогда выучу их. Скажи, папа, Иму – учитель?
– Возможно, сынок…
– Потому что он всегда объясняет. А меня никогда не спрашивает.
– А ты с ним никогда не заговариваешь? Он энергично кивнул головой.
– Как же, заговариваю!
– А он?
– Ну… он не всегда обращает внимание. Все рассказывает свое. Поэтому я и подумал, что он учитель.
– А… что он рассказывал о четырехугольнике Холла?
– Что вы вызвали их по радио или еще как-то… может быть, по телефону или по видео… Ты тоже вызывал, папа?
– Возможно, Ренни… Я уже не помню.
– Кто-то вызвал их. Как будто неправильно набрал номер. Представь себе, вдруг приходит вызов, а они не знают, откуда. Вот если бы я сейчас спрятался в кустах и крикнул: «Папа, иди сюда! Папа, иди!» А ты не знал бы, откуда я тебя зову.
– Это тоже Иму рассказывал?
– Да нет. Это я говорю. Ты умеешь играть в классы? Знаешь, мисс Холдерлэнд…
– А что еще говорил Иму о вызове?
– Ах, Иму? Ну, что нужно было искать, кто их вызывал. Главный начальник отдал приказ, чтобы начали искать разумных существ… Ты разумное существо, папа?
– Да, конечно… и ты тоже, Ренни.
– И Болди тоже?
– А кто это – Болди?
– Ну, у нас в садике. Он еще и в классы играть не умеет.
– Болди тоже разумное существо. Ренни глубоко вздохнул.
– Ну, хорошо. Пусть и Болди тоже. Но у него нет такой тарелки.
– Тарелки?
– Которой ищут разумных существ.
– Где же ты видел эту тарелку, Ренни?
– Иму показывал. Знаешь, она была такая, как… Словом, громадная. Как в сказке. В ней были луг, лес, две горы и все остальное…
– В тарелке?
– Угу. И вся она была из проволоки. Как паутина.
– И такими штуками они искали разумных существ?
– Угу. Я думал сначала, что они их ловят этой сеткой, но дядя Иму объяснил, что в сетку попадают только их голоса.
– Объяснил?
– Рассказал мне. Я спросил, а он рассказал.
– Что он еще рассказал?
– Ну… что туда попал голос… и начальник сказал, что их нужно искать. Тогда они отправились, чтобы разыскать их.
– Иму?
– И еще много дядей. Слушай, папа, если бы ты только видел, сколько там было космических кораблей! Как в кино!
– Космических кораблей?
– Ага. Какие мы видели по телевизору… Они летели среди звезд. И в одном из них сидел дядя Иму с остальными. Смотри, папа! Бабочка вернулась! Ты же купишь мне сачок, правда?
Он вскочил и помчался по платановой аллее. м 24 декабря Весь вечер мы провели, украшая рождественскую елку. Дело в том, что настала наша очередь устраивать большую рождественскую вечеринку: с индейкой на ужин, с куличом и неизменными рождественскими коктейлями. Тогда уже с нами была и Сети; правда, она еще ничего не понимала, только тянула свои ручонки к блестящим стеклянным шарам.
Ренни сидел на коленях у Карабинаса, потом соскочил и стал рыться в елочных игрушках, которые еще лежали в коробке. Вынимал то ангела, то Вифлеемскую звезду и требовал, чтобы на елку повесили все ^понравившиеся ему игрушки.
Йеттмар и Осима, сев подальше в углу, играли в шахматы, а Селия помогала Розалинде на кухне. Хальворссона мы использовали возле елки вместо лестницы: он дотягивался до самых высоких веток, не вставая на цыпочки.
Я как раз был рядом с Ренни, когда это случилось. Он сунул руку в коробку и среди оставшихся с прошлого года, покрывшихся пылью игрушек вытащил какую-то старую фигурку, завернутую в плотную бумагу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Черновато-коричневый обломок гнилой ветки длиной примерно в полтора дюйма был абсолютно ничем не примечателен. Однако Ренни засунул его мне в карман с таким видом, словно это чрезвычайно ценная вещь.
Я не смог удержаться, чтобы не спросить его:
– Ну, а это что такое, Ренни? Не пистолет, случайно? Он снова сел рядом со мной на скамейку и очень серьезно кивнул:
– Конечно же. Лучемет.
Я с удивлением посмотрел на него, но в тот момент еще ничего не заподозрил. В конце концов, ему мог рассказать о таких вещах Хальворссон или кто-то другой из нас.
– Лучемет? – все-таки спросил я осторожно.
– Ну да. Таким Рет убил Дему… Я снова почувствовал, как по коже от ужаса подирает мороз и от волнения пересыхает во рту.
– От кого ты это слышал, Ренни? – спросил я и быстро включил лежавший у меня в кармане миниатюрный магнитофон.
– От кого? Ну… от Иму.
– От Иму?
– Конечно. От него… Ты не знаешь?
– Что?
– Что Иму рассказывает мне все. И даже показывает. Только есть такое, чего я боюсь…
– И… когда этот Иму показывает тебе разные вещи? Наверное, вечером?
Ренни кивнул головой.
– Вечером. Когда я ложусь спать. Всегда в это время. Гашу свет, и Иму уже здесь. Он мой волшебник. Стоит мне только захотеть – и он сразу приходит. У тебя тоже есть свой Иму?
Я с нарочитой грустью покачал головой.
– У меня нет, Ренни. Иму бывают только у детей. У взрослых же их обычно нет.
– Жаль, – пробормотал он огорченно, потом лицо его прояснилось, и он воскликнул: – Знаешь что? Я буду его тебе иногда одалживать, чтобы он рассказывал. И чтобы показал тебе тоже Красное Солнце в четырехугольнике Холла.
– Где?
– В четырехугольнике Холла. Так сказал Иму. Это наверняка что-то вроде Моря-океана. Представь себе только большое красное солнце. Очень здорово.
– Спасибо, Ренни, что ты будешь мне одалживать Иму… Но что я должен сделать, чтобы он и мне рассказывал?
Ренни наморщил лоб и стал смотреть в траву.
– Ну… сначала нужно о нем подумать. Я всегда о нем думаю. Я еще думаю и о Белоснежке, но она никогда не приходит, всегда только Иму и другие.
– Другие?
– Те трое других.
– А… Иму и разговаривает?
– Конечно. А как бы я его тогда понимал? '* – И… он говорит так же, как и я?
Тут как раз Ренни увидел бабочку и, обо всем позабыв, бросился за нею. Я же остался на скамейке, хотя мне так и хотелось побежать за ним, притащить назад и продолжить разговор.
Вечностью показались мне те две-три минуты, пока бабочке не надоела назойливость Ренни. Она наконец взмыла над платановой аллеей и исчезла на отдаленной лужайке.
Тогда малыш вернулся и плюхнулся рядом со мной на скамейку.
– Улетела, – пожаловался он. – А я ее уже почти поймал.
Я тут же угостил его жевательной резинкой, чтобы он забыл о своем огорчении.
– Помнишь, Ренни, я спросил тебя, говорил ли Иму так же, как и я и ты, – попытался я продолжить свои расспросы. Признаюсь, я боялся, что охота на бабочку заставила его забыть об Иму.
Однако мой страх оказался напрасным. Он на время задумался, потом послушно ответил:
– Иму? Ну… говорил. И пел. Но я все понимал. Во сне я иногда говорю и с гномами и понимаю их тоже.
– И он говорил о четырехугольнике Холла?
– Угу. Много говорил, но я не понял. И числа показывал на таблице. Когда я пойду в школу, тогда выучу их. Скажи, папа, Иму – учитель?
– Возможно, сынок…
– Потому что он всегда объясняет. А меня никогда не спрашивает.
– А ты с ним никогда не заговариваешь? Он энергично кивнул головой.
– Как же, заговариваю!
– А он?
– Ну… он не всегда обращает внимание. Все рассказывает свое. Поэтому я и подумал, что он учитель.
– А… что он рассказывал о четырехугольнике Холла?
– Что вы вызвали их по радио или еще как-то… может быть, по телефону или по видео… Ты тоже вызывал, папа?
– Возможно, Ренни… Я уже не помню.
– Кто-то вызвал их. Как будто неправильно набрал номер. Представь себе, вдруг приходит вызов, а они не знают, откуда. Вот если бы я сейчас спрятался в кустах и крикнул: «Папа, иди сюда! Папа, иди!» А ты не знал бы, откуда я тебя зову.
– Это тоже Иму рассказывал?
– Да нет. Это я говорю. Ты умеешь играть в классы? Знаешь, мисс Холдерлэнд…
– А что еще говорил Иму о вызове?
– Ах, Иму? Ну, что нужно было искать, кто их вызывал. Главный начальник отдал приказ, чтобы начали искать разумных существ… Ты разумное существо, папа?
– Да, конечно… и ты тоже, Ренни.
– И Болди тоже?
– А кто это – Болди?
– Ну, у нас в садике. Он еще и в классы играть не умеет.
– Болди тоже разумное существо. Ренни глубоко вздохнул.
– Ну, хорошо. Пусть и Болди тоже. Но у него нет такой тарелки.
– Тарелки?
– Которой ищут разумных существ.
– Где же ты видел эту тарелку, Ренни?
– Иму показывал. Знаешь, она была такая, как… Словом, громадная. Как в сказке. В ней были луг, лес, две горы и все остальное…
– В тарелке?
– Угу. И вся она была из проволоки. Как паутина.
– И такими штуками они искали разумных существ?
– Угу. Я думал сначала, что они их ловят этой сеткой, но дядя Иму объяснил, что в сетку попадают только их голоса.
– Объяснил?
– Рассказал мне. Я спросил, а он рассказал.
– Что он еще рассказал?
– Ну… что туда попал голос… и начальник сказал, что их нужно искать. Тогда они отправились, чтобы разыскать их.
– Иму?
– И еще много дядей. Слушай, папа, если бы ты только видел, сколько там было космических кораблей! Как в кино!
– Космических кораблей?
– Ага. Какие мы видели по телевизору… Они летели среди звезд. И в одном из них сидел дядя Иму с остальными. Смотри, папа! Бабочка вернулась! Ты же купишь мне сачок, правда?
Он вскочил и помчался по платановой аллее. м 24 декабря Весь вечер мы провели, украшая рождественскую елку. Дело в том, что настала наша очередь устраивать большую рождественскую вечеринку: с индейкой на ужин, с куличом и неизменными рождественскими коктейлями. Тогда уже с нами была и Сети; правда, она еще ничего не понимала, только тянула свои ручонки к блестящим стеклянным шарам.
Ренни сидел на коленях у Карабинаса, потом соскочил и стал рыться в елочных игрушках, которые еще лежали в коробке. Вынимал то ангела, то Вифлеемскую звезду и требовал, чтобы на елку повесили все ^понравившиеся ему игрушки.
Йеттмар и Осима, сев подальше в углу, играли в шахматы, а Селия помогала Розалинде на кухне. Хальворссона мы использовали возле елки вместо лестницы: он дотягивался до самых высоких веток, не вставая на цыпочки.
Я как раз был рядом с Ренни, когда это случилось. Он сунул руку в коробку и среди оставшихся с прошлого года, покрывшихся пылью игрушек вытащил какую-то старую фигурку, завернутую в плотную бумагу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114